Сергей Голицын - Городок сорванцов

Штаб на своих ежедневных заседаниях обсуждал, как работал дежурный отряд, и ставил в вахтенный журнал отметку.

Тонечка должна сдать только на «пять», в крайнем случае на «четыре». Вот почему сейчас щеки ее так и горели.

После купанья ребята вернулись в городок. Валера заиграл «Бери ложку, бери хлеб», и все начали считать:

— Раз, два, три, четыре…

Со всех сторон бежали толпы на площадь Радости и становились отрядами затылок в затылок. Но выстроились только девять шеренг. А где же десятый и одиннадцатый отряды?

К Тонечке подошла Южка; черные глаза ее гневно сверкали.

— Они не пришли. Что же делать? — спросила Тонечка.

— Дай команду Наташе проверять руки, — глухо ответила Южка.

Санитарки во главе с «главным врачом» побежали вдоль рядов, но никого с грязными руками не нашли.

Южка подошла к начальнику городка.

Тот сидел за столом и в ожидании обеда читал газету, всем своим невозмутимым видом показывая, что это чрезвычайное происшествие нисколько его не интересует.

— Владимир Викторович, ну что же нам делать? — спросила Южка с дрожью в голосе.

— А штаб что думает? — удивительно спокойно спросил Владимир Викторович.

— Штаб только вечером соберется, а сейчас что делать? Ведь меня Тонечка спрашивает! — Южка говорила с самым неприкрытым отчаяньем в голосе.

— Ну что, пока обедайте, а там видно будет, посмотрим, на сколько они запоздают, — ответил Владимир Викторович и снова углубился в чтение газеты.

Когда дежурные девочки уже начали разносить второе, из-под горы показались десятый и одиннадцатый отряды. Они шли беспорядочной гурьбой, в нерешительности остановились посреди площади Радости и о чем-то потихоньку засовещались; но, завидев на своем конце стола дымящуюся кастрюлю с супом и куски хлеба в плетенках, они смело двинулись вперед.

Южка, Эдик, Саша, многие другие бросили есть, вскочили.

— А ведь они сейчас самым спокойнейшим образом сядут обедать и никто не осмелится им помешать, — съязвила Марья Петровна.

Владимир Викторович тут же отставил миску, перепрыгнул через лавку, побежал наперерез опоздавшим и загородил дорогу. Невысокий, в коротких штанишках, в белой рубашке с короткими рукавами, он сам казался мальчиком перед теми, кто нестройной толпой двигался прямо на него.

— А руки у вас проверяли? — спросил он.

— Нет.

— Придется вам подождать, пока главный врач Наташа Толстенкова не кончит обедать. Она встанет из-за стола и проверит.

Опоздавшие переглянулись, потоптались на месте, затем отступили на площадь Радости и встали там нахмуренные, сконфузившиеся.

— А мы виноваты, что ли? Уходить раньше никак было нельзя, — недовольно гудели они.

Наташа обладала завидным аппетитом, и ничто на свете не могло помешать ей вкушать пищу. Она спокойненько уплела миску гречневой каши, попросила добавки, выпила кружку компоту, снова попросила добавки. Вышла она из-за стола одной из последних, не торопясь надела белый халат, повязала косынку и только тогда направилась к голодающим «преступникам».

Галя Клейн, показывая руки, блеснула очками и процедила сквозь зубы:

— Поручили проверять малышам!

«Главный врач» вздрогнула, но сделала вид, что не расслышала этих колких словечек. Пятерых с грязными руками она заставила бежать на реку.

Марья Петровна, Алевтина Алексеевна и я с интересом наблюдали издали за всей этой сценой.

Владимир Викторович ушел в свою палатку и наглухо застегнул вход. Скоро наступит тихий час — почему же ему немножко не подремать?

…Заседание штаба началось, как всегда, за полчаса до ужина.

Пришли на него также я и дежурный командир Тонечка Баташова. Мы уселись с нею на низеньком чурбачке у входа в палатку. Отсюда будет удобнее наблюдать…

Первым на повестке дня стоял вопрос «О массовом нарушении второго закона десятым и одиннадцатым отрядами».

Вызвали одних командиров отрядов — Мишу Огарева и Галю Клейн. Они будут держать ответ за своих товарищей.

Я вспомнил свои школьные годы. Случалось, за баловство меня отчитывали учителя или родители. Но насколько, оказывается, страшнее и обиднее, когда тебя бранят, честят и стыдят твои же, да еще младшие товарищи.

Галя и Миша стояли перед судьями, опустив головы.

В Москве в интернате оба они входили в совет дружины. Миша был в седьмом классе председателем совета отряда, Галя — звеньевой и главным редактором интернатской стенгазеты. Их обоих считали передовыми общественниками, пионерами-активистами. Галя училась всегда только на пятерки и была в интернате самой примерной девочкой.

А приехали они в городок, и на следующий же день оба попали на скамью подсудимых.

— Большие, а хуже маленьких, — пожимала острыми плечиками Валя Гаврилова.

— На четырнадцать минут опоздали! Какое наказание мы им дадим за это? — Саша Вараввинский ерзал на скамейке, вопросительно вертел своей короткой шеей, смотрел направо, смотрел налево.

— Чего с ними разговаривать? Выговор на линейке- и все, — небрежно бросил Валера Шейкин.

— А я бы их обоих выгнал из городка, да в придачу и из пионеров, — презрительно щурясь, процедил Эдик Шестаков.

У Гали Клейн заблестели слезы за очками.

— Никогда в жизни я так не стояла! — чуть не разрыдалась она.

— Мы не виноваты, — оправдывался Миша, — мы уже хотели уходить, как подъехала подвода с рассадой. Если бы мы сразу не посадили и не полили капусту, она к завтрашнему дню вся завяла бы.

Члены штаба переглянулись.

— А ведь и правда, они не виноваты, — неожиданно сказала Наташа Толстенкова и робко обвела всех своими круглыми глазами.

Заговорила Южка:

— Я тоже согласна, что на этот раз не виноваты. Привезли новую рассаду, а они не хотели, чтобы она в корзинах завяла.

Саша Вараввинский вскочил, как на пружинах.

— А я не согласен! Дайте мне слово! — воскликнул он и запальчивой скороговоркой затараторил: — Ни при каких обстоятельствах второй закон нарушать нельзя! Надо было точно рассчитать время и не посылать подводу за новой партией рассады перед концом работы. А сколько народу сегодня запоздало на утреннюю зарядку?

Тут вскочила Южка и решительно сказала:

— Довольно спорить! Давайте голосовать! Возьмем с них честное пионерское, что они и сами больше никогда опаздывать не будут и ребят своих отрядов отучат.

За предложение Южки подняло руки шесть человек.

Эдик, Саша и Володя голосовали «против». Оправданные вышли.

Штаб перешел к обсуждению следующего пункта повестки дня: «Как сегодня работал дежурный командир и дежурный отряд?»

Тонечка давно с нетерпением ждала своей очереди: она вскочила и, прижимая «вахтенный журнал» к груди, начала рассказывать, словно хорошо заученный урок, как прошло ее сегодняшнее дежурство.