Алексей Ельянов - Утро пятого дня

Я открыл перед Серегой дверь. Володька оттолкнул кого-то с дороги. Мы прошли мимо раздевалки, где по-прежнему сидела и скучала бабка Корнеевна. Потом мы стали подниматься по лестнице на второй этаж, где были учебные классы, кабинеты начальства, спортивный и актовый залы, библиотека, кладовая новой форменной одежды. Длинные просторные коридоры сходились буквой «П». Лестница стала гулко отзываться на наши шаги.

Серега поднимался неуверенно, как будто не мог решить, оставаться ему здесь или возвращаться домой.

— У нас тут много хорошего, кормят, одевают, — сказал я и начал вспоминать, что же у нас еще есть хорошего. Не рассказывать же новичку о линейках, об уроках, на которых часто чуть ли не половина группы дремала по утрам, или играла в войну, поражая «корабли» противника на листах бумаги из тетрадей по математике, или как мы почти половину нашей первой учебной зимы скоблили напильниками один и тот же кусок металла, выравнивая его четыре стороны по линейке и по угольнику, и вообще чего там особенно рассказывать, все увидит сам, когда окажется в слесарной группе. Три года пролетят незаметно, как они пролетели у всех нас.

В длинных коридорах этажа воспитатели, старосты и мастера уже собирали свои группы. Еще не унимался крик, еще невозможно было ходить по коридорам без опаски: кто-нибудь случайно мог налететь сзади или задеть плечом, сбить, а потом извиниться с притворной вежливостью.

Безопаснее всего было идти вдоль стены, почти касаясь ее прохладной маслянистой поверхности. Мы прошли мимо дверей библиотеки и актового зала. Остановились около кабинета Лазаря Семеновича, нашего замполита. Перед этими дверями не раз мне приходилось стоять и собираться с духом. Все знали, что замполит, в общем, человек неплохой. Наказывал он редко, но вот голос у него был густой, громкий, обличающий. Он гудел и, кажется, разлетался по всему училищу, от его мощи и возвышенного гнева некуда было деться.

— Очковтиратель, ловкач, — услышали мы. Лазарь Семенович кого-то распекал. — Государство обманываешь? Оно тебя поит, кормит, одевает. Учит тебя, лоботряса. За государственный счет в люди выходишь. А что даешь взамен? Да ты знаешь, что бы с тобой сделали по законам военного времени?

— Переждем, — тихо сказал Володька. — Это он так, чтобы дошло.

Мы уже собирались было уйти от дверей подальше, но увидели нашего мастера. Он шел навстречу, шагал быстро, легко, весело и, как всегда, застежка-молния его черной кожаной куртки была расстегнута.

Замполит все еще бушевал в своем кабинете.

— Распекает? — весело спросил мастер.

— А мы тут новенького привели, — сказал я.

— И сразу под шрапнель, — усмехнулся мастер. — Что ж, для боевого крещения самое милое время. Пойдем вместе. — Мастер открыл дверь, вошел первым, потом пропустил нас.

Замполит широко шагал по кабинету, подходил к столу, постукивал кулаками и согнутыми пальцами. Он отчитывал высокого длинноносого парня, по кличке Гусь.

— Здравия желаем, — сказал замполит, увидев нас. Он протянул руку мастеру. — А вы, орлы, постойте пока за дверью, я еще не все сказал этому ухарю.

— Они к вам с пополнением, — сказал мастер.

— С улицы? — строго спросил замполит у Сереги.

— Я живу с мамой, — обиженно ответил Сергей. Мне показалось, что еще немного — и он уйдет из кабинета.

— Мать слушаешься? — спросил замполит уже спокойнее.

— Всякое бывает, — признался Сергей.

— А вот этот тип живет с бабушкой — и море ему по колено, — опять повысил голос замполит, подступая к Гусю. — Дерется, ворует, был привод в милицию. Скрутить тебя в бараний рог, тогда узнаешь, как быть человеком. — Замполит повернулся к нам, он был рассержен по-настоящему. — Вчера опять поймали его на барахолке. И чем бы, вы думаете, он торгует? Заводской микрометр приволок!

— Ощипать бы этого Гуся да на сковородку, — сказал мастер.

— Ощиплем, еще как ощиплем, — пообещал замполит. — Пойдет от нас голенький. Не аттестат, а справку ему, пусть работает, кем хочет. Хватит возиться с этой паршивой овцой. Все училище позорит. — Замполит повернулся к Сергею и больше для него, чем для Гуся, стал объяснять: — Наше училище особое. Мы выпускаем не просто рабочих — классных специалистов и культурных людей. У нас вон какие орлы. — Замполит широким жестом показал на Володьку и на меня. — Вот с кого нужно брать пример!

Ничего себе примерные, подумал я. Сколько уроков мы промотали за три года. Бегали в кино, на каток или просто бродили по городу. А сколько случалось всякой бузы! Да и на барахолке бывали не раз. Не продавали, конечно, инструменты, но потолкаться нам нравилось. Володька жил неподалеку от огромного пустыря около Обводного канала, где гудела и трясла всяким старым тряпьем, и не только старым, самым новейшим, какого не достанешь ни в одном магазине, знаменитая на весь город толкучка.

Мы с другом, бывало, выхаживали между рядами, где продавались старые патефонные пластинки, растрепанные книги, обувь всех видов и размеров, посуда, картины с лебедями, озером и луной на кухонных клеенках, велосипеды, мотоциклы, радиоприемники, гармошки — в общем, все, чем только пожелают обзавестись люди.

Мы ходили не покупать. Мы разглядывали, слушали, развлекались. А однажды продали перекупщику за полцены пару рабочих ботинок и бушлат. Володька сначала разозлился, что мы прогадали, а потом, когда мы ели мороженое, он вдруг сказал мне запальчиво:

— На этой барахолке можно тысячи огребать. Слушай, Лёпа, мы ведь слесари. Давай делать гвозди. Приспособление, гвоздодел, я беру на себя, у меня это получится лучше. А ты будешь доставать проволоку. Ее полно на свалках. Хорошие строительные гвозди знаешь как ценятся — нарасхват!

Чуть ли не весь день мы рассуждали о производстве гвоздей, маленьких и больших, о невероятных выручках. Голова кружилась от надежд и планов. Мечтали, пока не надоело.

Я вспомнил обо всем этом, когда замполит расхваливал меня и Володьку. Мастер поддакивал ему. Наши невероятные успехи должны были устыдить Гуся и стать примером для Сереги. «Ладно уж, — подумал я, — вообще-то у нас все нормально».

Послышался громкий и резкий звонок — на линейку.

— Орлы, строиться, — скомандовал замполит, и мы все вместе вышли в коридор.

— А он как же? — спросил Володька, показывая на Сергея.

— Пусть несет документы. Приходи, паренек, через недельку-другую, захвати документы. Через три года станешь настоящим рабочим.

Замполит и мастер быстро пошли по коридору к тому месту, где первогодки уже встали в строй. Мы с Володькой решили проводить Серегу до дверей. Он понравился нам. Спокойный, скромный. Жалко было, что все получилось наспех, хотелось приободрить Серегу. Володька сказал: