Тамара Крюкова - Потапов, «двойка»!

В этот день он не болтал с ней в чате, а как в старые добрые времена вышел гулять во двор. Верный друг Лёха был уже там.

— Мой тебе совет, Лёха, не влюбляйся. Ничего в этом хорошего нет. Одни неприятности, — с видом бывалого человека напутствовал его Женька.

На следующий день на переменах неверный возлюбленный нарочно избегал бывшей дамы сердца, а после уроков поспешил улизнуть из класса, чтобы она опять не заарканила его тащить портфель.

Прошло несколько дней «без божества, без вдохновенья…». Первое время Синицына дулась, но Женьку это не трогало: ушла любовь — завяли помидоры. Зато он почувствовал вкус свободы. Женька уже думать забыл про Синицыну, когда Ленка коварно нанесла ему удар прямо в сердце.

— Девчонки, Вадик Груздев такое печенье печёт! Пальчики оближешь, — громогласно заявила она перед уроком английского.

— Да ты что?

А откуда ты знаешь? — полюбопытствовала Майка.

— Я вчера у него в гостях пробовала. Правду говорят: талантливый человек талантлив во всём. Не то, что некоторые недоумки: корчат из себя невесть что, а сами — ноль без палочки.

Синицына выразительно посмотрела на Женьку. Тот едва не задохнулся от возмущения. Значит, как шоколадки есть и портфель таскать, так он был Женечкой, а теперь стал нолём без палочки? И вечно все в пример ставят этого Груздева. Подумаешь, вундеркинд! Только и умеет, что на пианино бренчать, ладно бы хиты, а то нудятину всякую.

— Тоже мне, талант, — презрительно усмехнулся Женька. — Смешал муку, яйца и молоко и лепи себе. Это каждый дурак может.

— Каждый дурак языком болтает. Если у тебя руки не из того места растут, так уж молчи, — съязвила Синицына.

— Это у меня руки не оттуда растут?! Я должен молчать?! — воскликнул Женька в праведном гневе. — Да я не хуже него печенье испеку!

— Трепло, — бросила Синицына.

— Хвастун, — поддакнула Майка.

— Ага, первое место по вранью, — засмеялся Петухов, а Шмыга тихонько подхихикнул.

Такая солидарность одноклассников обескуражила Женьку. Он решил во что бы то ни стало доказать им, чего стоит. А главное, пусть Синицына видит, кто тут талантливый и на кого она его променяла. Женька в сердцах воскликнул:

— Ах, так! Хорошо. Завтра приходите ко мне. Сами увидите.

В этот момент он был твёрдо уверен, что сможет блеснуть искусством кондитера не хуже шеф-повара самого престижного ресторана. Изготовление печенья показалось ему задачей не достаточно масштабной, поэтому он добавил:

— Я торт испеку.

Поначалу Женька намеревался купить готовый корж, обмазать его сгущёнкой и украсить ягодами из варенья, но, поразмыслив, решил, что не станет пасовать перед каким-то Груздевым. У мамы было множество кулинарных книг, так что выбрать рецепт оказалось плёвым делом. Тесто они с Лёхой сделали на раз-два-три. Лёха сбивал миксером яйца, сахар и муку, а Женька, как заправский шеф-повар, командовал. Когда тесто приняло вид густой сметаны, Женька велел:

— Готово. Кончай сбивать.

Лёха вынул миксер из кастрюли, но тут оказалось, что прежде неплохо было бы его выключить. Огромные капли жидкого теста пулемётной очередью разлетелись по кухне.

— Ты что, сдурел? Вырубай! — вскричал Женька.

Лёха выключил ревущий агрегат, но поздно. Вся кухня была заляпана сладким тестом.

— Что я маме скажу? — Лёха провёл рукой по испачканной рубашке.

Что ты — идиот. Посмотри, во что ты кухню превратил! Давай оттирать, пока не застыло, — скомандовал Женька.

Они, как могли, выстирали рубахи и принялись за мытьё стен и кухонных шкафов. После генеральной уборки оказалось, что теста осталось на самом донышке, так что пришлось замесить новую порцию. На это ушли все яйца и масло. Зато тесто получилось на славу. Оно густой волной лилось в форму, точь-в-точь как показывают в кулинарных программах по телевизору. Женька поставил противень в духовку и с удовлетворением сказал:

— Полдела сделано. Пошли видик смотреть.

— А за тортом следить не надо? — поинтересовался Лёха.

— А чего за ним следить? Не молоко, не убежит. Форма антипригарная. Всё под контролем, — успокоил его Женька.

За просмотром фильма они и опомниться не успели, как с кухни потянуло сдобным ароматом.

— Пора, — решил шеф-повар и нажал на кнопку паузы.

Торт поднялся и румяным куполом возвышался над противнем. От одного запаха можно было проглотить язык.

— Учись, пока я живой, — с гордостью сказал Женька.

Он достал торт из духовки, накрыл форму разделочной доской, как это делает мама, и разом перевернул её. Торт оказался на доске.

— Экстра класс! — самодовольно усмехнулся Женька.

Но радоваться было рано. Вместо того чтобы лежать, как положено, бисквит стал нахально расплываться по доске.

— Чего это его так корёжит? — спросил Лёха.

— Не пропёкся, — понял Женька.

Коварный бисквит в самом деле зарумянился только сверху, а внутри оставался сырым и липким.

— Засовывай назад, — скомандовал шеф.

Задача оказалась не из лёгких. Однажды почувствовав свободу, торт отказывался ютиться в тесноте. Наконец кулинарам удалось кое-как соскрести его с доски и утрамбовать в форму. Правда, внешний вид коржа претерпел изменения не в лучшую сторону, но Женька философски заметил:

— Ничего, главное не вид, а вкус.

Друзья снова поставили бисквит в духовку. На этот раз шеф-повар проследил за тем, чтобы тесто хорошенько пропеклось. Когда сверху торт заметно потемнел, Женька вытащил его и снова проделал фокус с переворачиванием, но не тут-то было. Словно в отместку за то, что его дёргают туда-сюда, бисквит намертво засел в форме и ни за что не хотел выниматься.

— Это ведь антипригарная форма, — озадаченно заметил Лёха.

— Ты это торту скажи. Прилип, вот гад! — возмущался Женька.

Они вдвоём перепробовали всё: переворачивали форму, стучали по донышку, трясли и поливали водой. Наконец осталось последнее средство: отскрести бисквит ножом и ложкой выложить на тарелку. Получилась гора крошек и бисквитного лома.

— Говорил же, что ничего не выйдет, — вздохнул Лёха, но Женька не унывал.

— Кто сказал, не выйдет? Это как раз то, что надо. Не какой-нибудь старомодный бисквит, а настоящий «панчо». Доставай из холодильника банку с ананасами.

Самым трудным оказалось покрыть торт шоколадом. Глазурь застывала гораздо быстрее, чем кондитеры успевали её размазать. В кастрюле шоколада оставалось больше, чем на торте. Лёхе пришлось два раза сгонять в магазин за какао. Женькины сбережения таяли, но он не считал денег. На кону стояла его честь.