Радий Погодин - Ожидание (три повести об одном и том же)

– Чис­то ди­карь, – про­вор­ча­ла она. – Срам смот­реть.

Ста­рик Вла­сен­ко за­ма­хал ру­ка­ми:

– От­веть, стрю­чок чер­но­ма­зый, что в за­то­не де­лал?

– Вас ра­зы­ски­вал, – улыб­нул­ся маль­чиш­ка.

– А че­го ме­ня ис­кать? Вот я.

Маль­чиш­ка по­до­шел бли­же.

– Дед Вла­сен­ко, не­у­же­ли не уз­нае­те? Я ж Вась­ка.

Ста­ри­ко­вы гла­за ух­ва­ти­ли маль­чиш­ку, со­щу­ри­лись.

– Вро­де не врёшь. – Ста­рик при­от­крыл рот и весь за­све­тил­ся в улыб­ке. – Вась­ка! Ну, стрю­чок, до че­го вы­рос. А я сга­ды­ваю, че­го ты не едешь, мо­жет, ку­да в дру­гое ме­сто на­ду­мал… – Ста­рик взял маль­чиш­ку за пле­чи. Про­вёл паль­ца­ми по во­ло­сам, – А ты вот прие­хал…

Маль­чиш­ка за­стен­чи­во улы­бал­ся, тро­гал де­до­ву ру­ку сво­ей ру­кой.

У Слав­ки за­ще­ми­ло в но­су. Ему вдруг очень за­хо­те­лось, что­бы ста­рик по­смот­рел на не­го. Но дед Вла­сен­ко по­вер­нул­ся к не­му спи­ной. Дев­чон­ка кри­ви­ла гу­бы в ус­меш­ке.

– Глу­пые, как те­ля­та, – ска­за­ла она.

Ста­рик сел на ска­мей­ку. Вско­чил тут же, под­толк­нул маль­чиш­ку к во­ро­там, пус­тил на за­прет­ную тер­ри­то­рию, от­ку­да с та­ким ста­ра­ни­ем из­го­нял ре­бят.

Слав­ка смот­рел на пус­тую ска­мей­ку.

– Мо­жет, он ему внук? – спро­сил Слав­ка.

Дев­чон­ка ска­за­ла:

– Нет у не­го вну­ков. Этот Вась­ка ка­пи­та­на Ильи пле­мян­ник. Ка­ж­дое ле­то сю­да при­ез­жа­ет из Ле­нин­гра­да. На­хал.

Вче­ра, при­стро­ив Слав­ку и его ма­ма­шу, Вась­ка по­бе­жал к дя­дюш­ке. Дя­дюш­ка со­об­щил в пись­ме, что по­лу­чил но­вую квар­ти­ру у рыб­за­во­да.

Он оты­скал дя­дин дом. Трёх­этаж­ный. Стан­дарт­ный. Ши­фер­ная бе­лё­сая кры­ша. Ржа­вые по­тё­ки вдоль во­до­сточ­ных труб. На бал­ко­нах вя­лит­ся ры­ба.

Вась­ка под­нял­ся по ле­ст­ни­це, по­зво­нил в шес­тую квар­ти­ру: здрав­ст­вуй­те, дя­дя, я ваш пле­мян­ник…

По­зво­нил ещё раз – за две­рью ни зву­ка. На пло­щад­ке кра­ше­ный пол. Чис­тый-чи­стый. Ко­рич­не­во-крас­ный. Вась­ка хо­тел по­зво­нить ещё, но рас­пах­ну­лась дверь со­сед­ней квар­ти­ры. Кру­то­п­ле­чая и ши­ро­кая, поя­ви­лась на по­ро­ге жен­щи­на.

– А-а, вы прие­ха­ли, – про­пе­ла она, как лю­би­мо­му род­ст­вен­ни­ку. Обер­ну­лась, крик­ну­ла:—Нин­ка, по­са­ди Ни­ко­лая на гор­шок. Не­си ключ с ко­мо­да! – И опять Вась­ке: – Мо­жет, по­ку­шае­те у нас? Илья Кон­стан­ти­но­ви­ч-то в Одес­се.

Вы­шла Нин­ка. Рос­том не дос­та­ет до двер­ной руч­ки. Ли­цо – сплош­ная за­бо­та, слов­но она глав­ная в до­ме тру­же­ни­ца.

– У нас борщ с са­лом и пи­рог с су­да­ком, – зая­ви­ла Нин­ка.

Вась­ка про­гло­тил слю­ну и сов­рал по при­выч­ке:

– Спа­си­бо, я не­дав­но обе­дал.

Нин­ка дёр­ну­ла хит­рым но­сом.

– Ой, врёт, – ска­за­ла она.

Жен­щи­на про­во­ди­ла Вась­ку в квар­ти­ру. От её бо­сых ног на по­лу, по­дёр­ну­том пы­лью, ос­та­ва­лись сле­ды. Пол кра­шен бле­стя­щей крас­кой, сле­ды от это­го ка­жут­ся влаж­ны­ми.

– Илья Кон­стан­ти­но­вич вам всё в пись­ме на­пи­сал, – го­во­ри­ла со­сед­ка. – А вот это вам день­ги. А вон там кран в кух­не и по­ло­тен­це. Ко­гда умое­тесь, при­хо­ди­те бор­ща по­ку­шать.

Она уш­ла, уне­ся с со­бой не­стер­пи­мо вкус­ные за­па­хи.

«… Я про­бу­ду в Одес­се дол­го, – пи­сал дя­дя. – По­жи­вёшь один. Пи­тай­ся в сто­ло­вой – при­вы­кай. Не хва­тит де­нег, – пой­ди на эле­ва­тор к на­чаль­ни­ку строй­ки Алек­сан­д­ру Сте­па­но­ви­чу. Ко­ро­че, по­бы­вай у не­го сра­зу. Дя­дя».

На кух­не про­те­ка­ет кран. Пус­тая квар­ти­ра на­пол­не­на этим зву­ком.

За ок­ном бес­пре­дель­ное не­бо. Оно утон­ча­ет­ся к го­ри­зон­ту, слов­но льёт­ся ту­да, за из­гиб зем­ли.

Вась­ка плю­нул. Это про­ти­во­ес­те­ст­вен­но – пус­тая квар­ти­ра! Он рас­пах­нул ок­но. Шум­но сел на ди­ван.

– Здрав­ст­вуй­те, дя­дя, я прие­хал.

«Прие­хал?» – спро­си­ла квар­ти­ра.

– Ага, – ска­зал Вась­ка.

«Ага», – ска­за­ла квар­ти­ра.

…Вась­ка рас­тя­нул­ся на ди­ва­не, за­драл но­гу на но­гу.

В две­рях поя­ви­лась со­сед­ская Нин­ка. Она дер­жа­ла си­ре­не­ва­тую си­ам­скую кош­ку с го­лу­бы­ми гла­за­ми. У кош­ки бы­ли чёр­ные уши и чёр­ные кон­чи­ки лап.

Нин­ке не по­нра­ви­лась Вась­ки­на по­за.

– Му­жи­ки все та­кие, – ска­за­ла она. – Му­жи­ки по­ряд­ка не це­нят. Им бы ско­рее но­ги за­драть… Иди­те борщ ку­шать. – Нин­ка под­та­щи­ла Вась­кин рюк­зак в угол. – Я тут за по­ряд­ком смот­рю. До­ма ж нель­зя – Ни­ко­лай сра­зу на­ру­шит… Сей­час по всей квар­ти­ре на горш­ке ез­дит.

Кош­ка по­лез­ла с Нин­ки­ных рук на ди­ван.

– У неё есть ко­тя­та? – спро­сил Вась­ка.

– Не­ту, она ку­са­чая. У ку­са­чих ко­шек ко­тят не бы­ва­ет… Её ку­рорт­ни­ки ле­тош­ним го­дом у нас ос­та­ви­ли. Она их­нюю тё­тю ца­ра­па­ла. Как уви­дит, так и ца­ра­па­ет. Со­всем бы­ла ду­роч­ка.

Вась­ке не хо­те­лось вста­вать. Ему хо­те­лось по­го­во­рить с Нин­кой.

– Не зна­ешь, ско­ро дя­дя прие­дет?

– Ни-и… – по­мо­та­ла го­ло­вой Нин­ка. – Че­го ж ско­ро-то. Он там фло­ти­лию по­лу­ча­ет. Сколь­ко до­б­ра по­гру­зить нуж­но: и сна­сти, и боч­ки, и соль, и про­дук­ты для пла­ва­ния, и вся­ко­го дру­го­го за­па­са. При­го­нят сю­да ко­раб­ли, на­бе­рут ко­ман­ды и в Аф­ри­ку по­бе­гут за тун­цом. И мой бать­ка по­бе­жит. И ка­пи­тан Куз­нец. – Нин­ка ус­та­ви­лась в те­ку­чее не­бо, в тем­нею­щую глу­би­ну. – Му­жи­ки, они ж не си­дят до­ма. Они же ж мо­рем за­го­во­рён­ные. – Она вздох­ну­ла вдруг, при­жа­ла кош­ку к се­бе. – У нас тут все мо­рем за­го­во­рён­ные… Идём­те бор­ща ку­шать. Ос­тыл, по­ди.

Отя­же­лев от бор­ща, Вась­ка по­шёл в го­род. Го­род за зи­му не из­ме­нил­ся, лишь на глав­ной ули­це вы­рос ещё один ка­мен­ный дом – клуб рыб­за­во­да.

На ули­цах сво­бод­но шу­ме­ли лю­ди. Пар­ни гор­ди­лись пе­ред дев­ча­та­ми – на­ряд­ные, в твёр­дых мич­ман­ках. Ста­ру­хи шли под де­ревь­я­ми – тём­ные, в бе­лых плат­ках. Ста­ри­ки ку­ри­ли воз­ле сво­их ка­ли­ток – ко­ст­ля­вые, гру­бо­шёр­ст­ные. От дев­чат рас­про­стра­нял­ся в воз­ду­хе за­пах ду­хов. От пар­ней си­га­ре­та­ми пах­нет, де­шё­вым ви­ном. От ста­рух тя­нет кух­ней. У ста­ри­ков са­мый креп­кий дух – смо­ли­стый, ма­хо­роч­ный, злой. Доб­ро­душ­но по­смат­ри­ва­ют ста­ри­ки. И от всех им поч­те­нье.

Вдоль улиц гу­лял слад­кий ве­тер. Он при­ни­кал в са­дах к за­вя­зям и цве­там, как ста­ра­тель­ный шмель, на­пи­ты­вал­ся нек­та­ром и, ох­ме­лев­ший, тол­кал­ся по го­ро­ду.

В тём­ных ок­нах шко­лы от­ра­жа­ет­ся не­бо. Ка­жет­ся, что не ок­на это со­всем, а сквоз­ные ды­ры. Толь­ко два ок­на в пер­вом эта­же ос­ве­щён­ные. Кто-то иг­ра­ет там на роя­ле, на­вер­но, Со­не­та.