Лобсанг Рампа - Жизнь с ламой

Все мы сошлись во мнении, что Канада — это ужасно некультурная страна, и с нетерпением ожидали дня, когда сможем отсюда уехать. Впро­чем, эта книга отнюдь не трактат о недостатках Канады, которых все равно хватило бы на целую библиотеку!

Теперь мы с Мисс Ку могли почаще выходить в сад, само собой не в одиночестве, потому что в округе было полно собак. Сиамские Кошки не боятся собак, но люди опасаются того, что МЫ можем сделать с собаками. О нас идет слава, что мы вскакиваем на спину нападающего пса, впиваемся в нее когтями и едем верхом, словно человек на лошади.

Людям, надо думать, позволено ранить бока лошади острыми шпора­ми, зато, когда мы, защищая себя, запускаем когти в собачью спину, НАС называют «свирепыми».

Стояла очень приятная пополуденная пора; мы сидели рядышком под креслом Хозяина — он человек очень большой, весу в нем двести двадцать пять фунтов, и ему нужно большое кресло, — когда, гудя во всю мочь, перед нами проехало целое стадо машин. Меня это прежде никогда не тревожило, я считала, что просто таковы уж канадцы, и нечего искать в их поступках какой-либо смысл. Помню, я спросила:

— Мисс Ку, с чего бы это они подняли такой гам?

Мисс Ку была очень образованной кошкой, и будучи к тому же зрячей, имела передо мной огромное преимущество.

— Я все тебе расскажу, Фиф, — ответила она. — Там женятся челове­ческие кот и кошка, все машины разукрасили лентами, и теперь вся эта вереница едет по улице, гудя что есть силы. По мне это значит: «Осторожно! Едет компания полоумных!»

И, усевшись поудобнее, она добавила:

— А когда какой-нибудь человек умирает, и его отвозят, чтобы зако­пать в яму, все похоронные машины включают фары, а с боков у них развешаны бело-голубые флажки с надписью «похороны». Тогда все маши­ны уступают им дорогу, и они не останавливаются перед светофорами.

— Это КРАЙНЕ интересно, Мисс Ку, КРАЙНЕ интересно, — ответи­ла я.

Мисс Ку пожевала немного травинку и заметила:

— Я вообще многое могла бы порассказать тебе о Канаде. Здесь, напри­мер, если человек умирает, то его тело отвозят в Похоронный Дом, приводят его в порядок —у них это называется бальзамированием, — разрисовы­вают красками лицо и выставляют напоказ в гробах или в ларцах, как их здесь называют. Потом созывается вечеринка, чтобы отдать ему «последние почести». Иногда тело в гробу чуть ли не сидит. Хозяин говорит, что все эти Похоронные Дома — самый прибыльный на свете бизнес. А еще, когда какая-нибудь пара женится, то друзья устраивают им дождь. Мисс Ку умолкла и рассмеялась.

— Когда я в первый раз об этом услышала, Фиф, — улыбнулась она, — я подумала, что друзья поливают их из душа в ванной. А они, оказывается, осыпают их дождем подарков. В основном, это либо вещи, которые им совершенно не нужны, либо то, что дарят ВСЕ. Ну что невесте делать с полдесятком кофемолок?

Она вздохнула.

— Словом, сумасшедшая это страна, да и только. Взять тех же детей. С этих милых крошек волоску не дадут упасть, голоса на них не повысят, специальные стражи помогают им переходить улицу. Обращаются с ними так, словно у них своих мозгов нет, что, в общем-то, так и есть, но все дело в том, что, едва закончив школу, они оказываются предоставленными са­мим себе. Никто больше о них не заботится. Здесь, Фиф, царит какой-то нездоровый культ Человеческих Котят. Они всегда и во всем правы. Что плохо для них, Фиф, то плохо для всей страны. А им бы нужна прежде всего дисциплина, потому что, повзрослев, они станут преступниками из-за того, что в детстве с ними обращались слишком мягко. Дети здесь настоящие инвалиды, ничтожества, БА!

Тут я сочувственно кивнула. Мисс Ку была совершенно права. Начни только потакать котенку, и из него непременно вырастет вечно всем недо­вольный кот.

Хозяин встал:

— Вы, киски, побудьте здесь еще немного, если хотите, — сказал он, — а я поднимусь наверх и принесу фотоаппарат. Я хочу сфотографировать эти розы.

Хозяин был страстным фотолюбителем, и у него была замечательная коллекция цветных слайдов. Он ушел наверх за своим японским фотоаппа­ратом.

— Кис-кис! — зашептал нам Кот С Той Стороны Улицы. — Кис-кис! Чего я тебе скажу, Леди Ку'эй, подойди-ка к забору!

Мисс Ку поднялась и неспешно подошла к сетчатой садовой ограде. Они с Котом С Той Стороны Улицы немного пошептались, после чего Мисс Ку вернулась на место и уселась рядом.

— Он только хотел ознакомить меня с новейшим американским слен­гом, — сказала она, — ничего особенного.

Хозяин вернулся с камерой, чтобы снимать цветы. Мы с Мисс Ку тут же залезли в кусты, потому что ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕМ, когда нас фотографируют. А еще мы терпеть не можем, когда на нас таращатся любопытные зеваки. Мисс Ку надолго запомнила одну глупую канадку, которая, высунув нос из окна автомашины, сказала:

— А это что такое, ОБЕЗЬЯНА?

С тех пор при каждом воспоминании об этом бедняжка Мисс Ку при­ходила в ярость!

Стоял субботний вечер, на улице было полно народу. Немного поодаль в Доме Выпивок шумела какая-то вечеринка. Мимо с ревом проносились автомашины, снизу доносилась громкая болтовня и споры мужчин, пытав­шихся сторговаться с девицами, которые разгуливали по улице.

Мы отправились спать. Лютик ушла к себе в боковую комнату, увешан­ную фотоснимками мартышек, человеческих котят и статуи бульдога по имени Честер. У Ма и Мисс Ку была уютная комната с окнами на улицу, а мы с Хозяином спали в комнате, которая тоже смотрела окнами на Детройт и на Реку. Вскоре я услышала, как Хозяин щелкнул выключателем и под ним тяжело скрипнула кровать.

Я еще немного посидела на широком подоконнике, прислушиваясь к звукам беспокойной ночи и размышляя. О чем я думала? Ну, я сравнивала свою тяжелую прошлую жизнь с такой славной настоящей, думала о том, что, как и обещало Старое дерево, теперь я Дома, меня любят, и я живу в покое и довольстве. Теперь, когда я знала, что могу делать что вздумается или разгуливать по дому где захочу, я особенно старалась не сделать ничего, что могло бы обидеть даже Мадам Дипломат в далекой Франции.

Я хорошо помнила девиз Хозяина: «Поступай с другими так, как хо­чешь, чтобы поступали с тобой». Меня охватило теплое сияние счастья. Хозяин дышал тихо, и я прошлась по его кровати, чтобы убедиться, что все в порядке. Потом я свернулась клубочком у него в ногах и уснула.

Внезапно, как от резкого толчка, я проснулась и насторожилась. Стояла ночная тишь, только слышно было едва уловимое поскрипывание. Мышь? Я прислушалась. Скрип не умолкал. Потом послышался приглушенный треск ломающегося дерева. Я быстро и бесшумно спрыгнула с кровати и, крадучись, вышла из комнаты поискать Мисс Ку. Та тоже вышла из своей комнаты и зашептала:

— Слышь, чего я те скажу, хошь верь — хошь не верь! Я этому научи­лась у Кота С Той Стороны Улицы. В дом забрался ГРАБИТЕЛЬ. Может, нам сойти вниз и вцепиться ему когтями в глотку?