Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка ( перевод Народный)

— Итак, — он поставил каменную чашу на стол и вылил в неё содержимое флакона. — Наконец мы увидим всё. Быстрей сюда, Гарри…

И Гарри послушно склонился над думоотводом, чувствуя, как ноги отрываются от пола… Он снова провалился в темноту и приземлился в кабинете Горация Хорохорна, много лет назад.

Куда более молодой Хорохорн, с пышной шевелюрой соломенного цвета и пшеничными усами, всё так же сидел в удобном кресле, водрузив ноги на обитый бархатом пуфик; пальцами одной руки учитель сжимал небольшой бокал вина, другой — копался в коробке с ананасными цукатами. Полдюжины подростков расселись вокруг Хорохорна на стульях — и Том Ребус среди них. На его пальце сверкал золотой с чёрным перстень Дволлодера.

Дамблдор присоединился к Гарри как раз в тот момент, когда Ребус спросил:

— Сэр, правда ли, что профессор Мерисот увольняется?

— Том, Том! Даже если бы знал, я не в праве был бы тебе сказать, — ответил Хорохорн, порицающе погрозив Ребусу облепленным крупинками ананаса пальцем, и, вопреки произнесённому вслух, легонько подмигнул. — Хотел бы я понять, мальчик, где ты добываешь информацию, если осведомлён лучше, чем половина преподавателей.

Ребус улыбнулся; остальные подростки засмеялись, бросая на него восхищённые взгляды.

— При всей твоей необъяснимой способности узнавать то, что тебе знать не положено, и умении ненавязчиво льстить нужным людям… благодарю, между прочим, за цукаты — ты абсолютно прав, я их обожаю…

Некоторые из подростков вновь захихикали.

— …я просто уверен, что лет через двадцать ты дорастёшь до Министра магии. Или через пятнадцать, если не забудешь иногда присылать мне ананасы. У меня в Министерстве очень хорошие связи.

Том Ребус сдержанно улыбнулся, остальные опять засмеялись. Гарри заметил, что в компании Ребус был отнюдь не самым старшим, однако все смотрели на него как на лидера.

— Не уверен, сэр, что политика мне по душе, — произнёс Том, когда смех затих. — У меня для этого неподходящая родословная.

Двое мальчишек рядом ухмыльнулись друг другу, несомненно, припоминая какую—то тайную шутку об именитом предке своего вожака. Знали ли они о предке наверняка или дело ограничивалось лишь подозрениями, Гарри не понял.

— Чепуха! — живо заявил Хорохорн. — С твоими способностями, ясно как день, что ты из достойной семьи. Нет, Том, ты далеко пойдёшь, запомни, я ещё никогда не ошибался в своих учениках!

Маленькие золотые часы на письменном столе Хорохорна пробили одиннадцать, и профессор оглянулся.

— О Боже, неужели так поздно? — встрепенулся он. — Вам пора, мальчики, иначе у нас будут неприятности. Лестранг, я жду твоё эссе не позже завтрашнего утра. То же самое относится и к тебе, Авери.

Хорохорн выгрузил себя из кресла и поставил на стол пустой бокал. Подростки гурьбой направились к выходу, пока, наконец, Ребус не остался с учителем наедине.

— Поторопись, Том, — посоветовал Хорохорн, обернувшись на шорох за спиной и увидев, что Ребус ещё не ушёл. — Ты ведь не хочешь, чтобы тебя, префекта, поймали вне спальни в столь поздний час?..

— Сэр, я хотел вас кое о чём спросить.

— Ну, так спрашивай, мальчик мой, спрашивай…

— Сэр, меня интересует, известно ли вам что-нибудь о… о хоркруксах?

Хорохорн уставился на Тома, невольно стиснув пухлыми пальцами ножку своего бокала.

— Никак реферат по Защите от тёмных сил пишешь?

Но Гарри мог поклясться: профессор прекрасно понимал, что таких домашних заданий не бывает.

— Не совсем, сэр, — уточнил Ребус. — Я случайно встретил этот термин в одной книге и не до конца понял его значение.

— Нет… ну… Том, тебе пришлось бы сильно постараться, чтобы отыскать в Хогвартсе хоть какие-нибудь материалы о хоркруксах. Это самые потаённые разделы Тёмной магии… и самые опасные, — предупредил Хорохорн.

— Но ведь вы, сэр, несомненно, знаете о них всё? То есть, такой волшебник как вы… извините… конечно, если вы не можете рассказать… но я решил, что если кто—то и знает, то только вы… И подумал, почему бы не спросить…

Тонко сыграно, подумал Гарри, и всего в меру: растерянность, обыденный тон, осторожная лесть. Он и сам имел достаточный опыт вытягивания информации из упрямцев, чтобы с первого взгляда распознать работу мастера. Было видно, как сильно Ребус хотел заполучить нужные сведения; возможно, к этому разговору он готовился не одну неделю.

— Ну, — протянул Хорохорн, не глядя на студента и теребя ленточку от коробки с ананасами, — пожалуй, никому не повредит, если я расскажу тебе… в общих чертах… Просто чтобы ты понял термин. Хоркруксом называют объект, в котором некто хранит часть своей души.

— Однако я не совсем понимаю, как это делается, сэр, — осторожно сказал Ребус, но Гарри чувствовал в его голосе скрытое возбуждение.

— Видишь ли, душу можно разделить, — пояснил Хорохорн, — и спрятать одну её часть вне тела. И тогда, даже если на такого человека нападут и тело будет уничтожено, вторая часть души сохранится. Но, конечно же, существование в таком виде…

Лицо профессора исказила мрачная гримаса, и Гарри вдруг вспомнил слова, которые слышал почти два года назад: «Моё тело было сорвано с меня, я стал ничтожнее простого духа, слабее самого бессильного привидения, но по—прежнему был жив» .

— …немногие решались на такое, Том, очень немногие. Уж лучше смерть.

Но в глазах Ребуса уже пылал алчный огонь, а лицо светилось жадным нетерпением.

— Как можно разделить душу на части?

— Ну, — пробормотал Хорохорн, — ты ведь понимаешь, душа создана цельной и должна оставаться невредимой. Разделение души — насилие, противоречащее её природе.

— Но как это сделать?

— Совершив жестокость — величайшую жестокость. Убийство. Оно разрывает душу. И волшебник, намеренный создать хоркрукс, использует чужую боль в своих целях: оторванную часть души можно заключить в…

— Заключить? Но как?…

— Есть заклинание, не спрашивай — я не знаю! — воскликнул профессор, тряся головой, как слон, которому досаждают комары. — Разве я похож на человека, способного на такое… Разве я похож на убийцу?!

— Нет, сэр, конечно, нет! — торопливо заверил Ребус. — Извините… я не желал вас оскорбить…

— Ты меня не оскорбил, вовсе нет, — недовольно пробурчал Хорохорн. — Такие вещи вызывают вполне естественный интерес… Просто к подобным видам магии всегда влекло волшебников особого сорта.

— Да, сэр, — согласился Ребус. — Единственное, чего я не могу понять… просто любопытно… Какой прок от всего одного хоркрукса? Неужели душу можно разделить только один раз? Разве не лучше — и разве это не делает волшебника сильнее — хранить душу сразу в нескольких местах? Ну, например, в семи, ведь семёрка — самое сильное магическое число, так разве семь…