Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка ( перевод Народный)

— Так-так… Ну что ж, Гриффиндор получает заслуженные двадцать баллов, мисс Грейнджер, — добродушно проронил Хорохорн.

Малфой выглядел почти как в тот момент, когда Эрмиона дала ему пощёчину. Девушка же с сияющим лицом повернулась к Гарри и прошептала:

— Неужели ты и правда сказал ему, что я первая на курсе? Ой, Гарри!

— Ну а что тут такого удивительного? — почему-то раздражённо прошептал Рон. — Ты же действительно лучшая на курсе. Если бы он меня спросил, я бы ему ответил то же самое.

Эрмиона улыбнулась, но тут же шикнула на них, призывая помолчать и послушать, что говорит Хорохорн. Рон, похоже, расстроился.

— Конечно, Амуртенция не вызывает любовь на самом деле, нет. Любовь невозможно сфабриковать или подделать. Это зелье просто пробуждает очень сильную влюблённость или страсть. Да, Амуртенция, пожалуй, самая мощная и опасная смесь в этой комнате, — серьёзно заявил он, кивая скептически улыбающимся Малфою и Нотту. — Вот поживёте с моё, тогда перестанете недооценивать силу любовной одержимости… А теперь пора приниматься за работу.

— Сэр, вы так и не назвали последнее зелье, — Эрни Макмиллан показывал на небольшой чёрный котелок, стоящий на преподавательском столе. В нём весело плескалась жидкость цвета расплавленного золота; крупные брызги золотыми рыбками скакали над поверхностью, не проливаясь при этом на стол.

— Ага, — снова с удовлетворением произнёс Хорохорн. Гарри был уверен: он вовсе не забыл об этом зелье, а просто подождал вопроса для пущего эффекта. — Да, конечно. Что ж, леди и джентльмены, сие весьма любопытное зелье называется Феликс Фелицис. Я полагаю, — улыбаясь, он повернулся к громко ахнувшей Эрмионе, — вы знаете, каково его действие, мисс Грейнджер?

— Это жидкая удача, — возбуждённо ответила Эрмиона. — Оно делает человека везучим!

Все в классе, казалось, сели немного прямее. Даже Малфой наконец обратил своё пристальное внимание на Хорохорна, и теперь Гарри мог созерцать только его белобрысый затылок.

— Отлично, ещё десять баллов Гриффиндору. Должен вам сказать, весьма забавное зельице, Феликс Фелицис, чрезвычайно трудно приготовить, а последствия ошибок ужасны, — предупредил Хорохорн. — Однако, выпив сделанное правильно зелье — такое, как это, — вы обнаружите, что все ваши начинания обречены на успех… по крайней мере, до тех пор, пока не закончится его действие.

— Сэр, а почему тогда люди не пьют его постоянно? — нетерпеливо вмешался Терри Бут.

— Чрезмерное употребление такого напитка приводит к легкомыслию, неосторожности и излишней самоуверенности, — пояснил Хорохорн. — Избыток хорошего, знаете ли… ядовит. Но вот если принимать его по чуть-чуть и очень редко…

— Сэр, а вы сами когда-нибудь принимали его? — с большим интересом спросил Майкл Корнер.

— Дважды в жизни, — ответил Хорохорн. — Первый раз в двадцать четыре года, а второй — в пятьдесят семь. Две столовых ложки за завтраком. Два отличных дня… — профессор застыл, мечтательно глядя куда-то в пространство.

Притворялся он или нет, подумал Гарри, но добился отличного эффекта.

— И сей эликсир, — сказал Хорохорн, возвращаясь на землю, — станет призом на сегодняшнем уроке.

Наступила такая тишина, что, казалось, бульканье и журчание зелий зазвучало в десять раз громче.

— Одного маленького пузырька Феликс Фелицис, — Хорохорн вытащил из кармана крошечную запечатанную пробкой склянку и показал её классу, — хватит на двенадцать часов удачи. От рассвета до заката вам будет везти во всём, чем бы вы ни занимались… Однако должен предупредить: применение Феликс Фелицис запрещено на соревнованиях… спортивных, например, на экзаменах и выборах. Так что наш сегодняшний призёр сможет использовать свою награду только в обычный день… и увидеть, как обычный день становится необычным!.. Итак, — Хорохорн заметно оживился, — хотите получить потрясающий приз? Тогда открывайте страницу десять «Продвинутой Алхимии». У вас осталось чуть больше часа, чтобы попытаться приготовить Глоток живой смерти. Зелье, безусловно, сложнее всех, изучавшихся вами ранее, и я не жду идеально сделанной работы ни от кого. Однако тот, кто приготовит его наиболее правильно, выиграет маленького Феликса. Начинайте!

Раздался скрип пододвигаемых к себе котлов и стук гирь на весах. Сосредоточенность в классе сделалась почти осязаемой. Гарри видел, как Малфой лихорадочно листает «Продвинутую Алхимию» — очевидно, ему жизненно необходим был счастливый денёк.

Гарри тоже поспешно склонился над потрёпанным учебником, который ему дал Хорохорн, и с досадой заметил, что предыдущий владелец не поскупился на письменные комментарии — поля оказались такими же чёрными, как и печатные страницы с рецептами. Низко наклонившись над книгой, стараясь разобрать состав (даже здесь прошлый хозяин насажал примечаний и кое-что повычёркивал), Гарри поспешил к чулану, чтобы найти нужные ингредиенты. Прибежав обратно к котлу, он бросил взгляд на Малфоя — тот со всей возможной скоростью нарезал корни валерианы.

Все постоянно косились по сторонам, подсматривая друг за другом; невозможность держать работу в секрете была одновременно и достоинством, и недостатком уроков Алхимии. Спустя десять минут весь класс наполнился голубоватым паром. Эрмиона, судя по всему, продвинулась дальше всех. Её зелье уже приобрело вид «однородной жидкости цвета чёрной смородины», описанный как оптимальный промежуточный результат.

Накромсав корешки, Гарри снова склонился к своему учебнику. Юношу неимоверно раздражала постоянная необходимость разбирать инструкции под слоем идиотских каракулей предыдущего хозяина, который почему-то не согласился с указанием нарезать гипнофорные бобы и вписал своё: «Давить плоской стороной серебряного ножа — так лучше выделяется сок».

— Сэр, думаю, вы были знакомы с моим дедом, Абраксасом Малфоем?

Гарри поднял голову — Хорохорн проходил мимо слитеринского стола.

— Да, — ответил Хорохорн, не глядя на Малфоя. — Я очень расстроился, узнав о его смерти, хотя, конечно, драконья оспа в его возрасте не оставляет шансов… — и профессор двинулся дальше.

Гарри, ухмыляясь, снова нагнулся над своим котлом. Он догадывался, что Малфой рассчитывал на такое же отношение к себе со стороны учителя, как к Гарри или Забини, а возможно, даже на снисхождение — подобное тому, с каким к нему относился Снэйп. Но, похоже, всё, на что мог полагаться в погоне за бутыльком Феликс Фелицис белобрысый слитеринец — это его собственные способности.

Гипнофорные бобы никак не поддавались, и Гарри повернулся к Эрмионе:

— Можно взять твой серебряный нож?

Она нетерпеливо кивнула, не сводя глаз со своего зелья, которое до сих пор оставалось ярко-пурпурным, хотя по учебнику уже должно было приобрести лёгкий сиреневый оттенок.