Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая)

— Поторопись, Подпева, — царственно вымолвила Хепзиба. — Он обещал прийти в четыре, при этом он никогда не опаздывает, а ведь осталась всего пара минут!

Подпева распрямилась, а Хепзиба спрятала пуховку. Служанка едва доставала макушкой до сиденья кресла, а ее пергаментная кожа висела совсем как накрахмаленная льняная простынка, в которую она была завернута на манер тоги.

— Как я выгляжу? — спросила Хепзиба, вертя головой и любуясь своим отражением под разными углами.

— Очаровательно, мадам, — пискнула Подпева.

Гарри решил, что, видимо, в контракте Подпевы оговорено обязательство нагло лгать при ответе на этот вопрос — по его мнению, в Хепзибе Смит не было ничего очаровательного.

Тренькнул дверной звонок; госпожа и служанка вздрогнули.

— Скорей, скорей, Подпева, он здесь! — закричала Хепзиба, и эльф выскочил из комнаты, настолько заставленной, что оставалось лишь гадать, как здесь можно передвигаться, не свалив при этом с десяток вещей. Тут были и шкафы с лакированными шкатулочками, и стеллажи с роскошными книгами, и полки с хрустальными шарами и глобусами звездного неба, а еще множество пышных растений в медных кашпо: по сути, комната напоминала помесь колдовского антикварного магазина с оранжереей.

Подпева вернулась через несколько минут. Следом за ней шел молодой человек, в котором Гарри без труда узнал Вольдеморта. Он был одет в простой черный костюм; волосы отросли чуть больше, щеки слегка ввалились, но все это шло ему: он стал еще красивее, чем прежде. Уверенно лавируя между мебелью — было видно, что обстановка ему хорошо знакома — он пробрался к Хепзибе, склонился над ее маленькой пухлой ручкой и легонько мазнул по ней губами.

— Я принес вам цветы, — спокойно сказал он, извлекая неизвестно откуда букет роз.

— Безобразник, зачем это! — взвизгнула старая дама, но Гарри заметил, что на столике возле нее специально поставлена пустая ваза. — Вы совершенно избалуете старуху, Том… садитесь, садитесь… где же Подпева… ах…

Служанка вбежала в комнату с подносом крошечных пирожных и поставила его у локтя хозяйки.

— Угощайтесь, мой мальчик, — предложила Хепзиба. — Я же знаю, вы обожаете мои пирожные. Рассказывайте, как ваши дела? Вы что-то бледный. Вас нещадно эксплуатируют в этом вашем магазине, я сто раз это говорила…

Вольдеморт механически улыбнулся. Хепзиба затрепетала ресницами и, жеманясь, спросила:

— Ну-с, какой же у вас сегодня повод для визита?

— Мистер Д’Авилло хочет сделать вам более заманчивое предложение относительно гоблинских доспехов, — ответил Вольдеморт. — Пятьсот галлеонов. По его мнению, это более чем выгодно…

— Тише, тише, не так быстро, а то я подумаю, что вы здесь только ради моих безделушек! — надула губки Хепзиба.

— Я здесь действительно из-за них, по распоряжению начальства, — тихо проговорил Вольдеморт. — Я всего лишь бедный приказчик, мадам, и должен делать, что велено. Мистер Д’Авилло просил меня поинтересоваться у вас…

— О-о-о, мистер Д’Авилло, пфуй! — махнула ручкой Хепзиба. — Я покажу вам кое-что, Том, чего никогда не показывала ему! Вы умеете хранить секреты? Обещаете не рассказывать мистеру Д’Авилло о моем сокровище? Он мне покоя не даст, если узнает об этом, а ведь я не намерена ничего продавать! Но вы, Том, вы оцените историю этой вещи, а не то, сколько галлеонов можно за нее выручить…

— Я с удовольствием посмотрю все, что покажет мисс Хепзиба, — невозмутимо отозвался Вольдеморт. Хепзиба по-девичьи хихикнула.

— Я попрошу принести… Подпева, куда ты делась? Я хочу показать мистеру Реддлю наше самое дорогое сокровище… а вообще-то, неси оба, раз уж ты…

— Пожалуйста, мадам, — пропищала Подпева, и Гарри увидел, как две кожаные шкатулки, поставленные одна на другую, сами собой движутся по комнате. Разумеется, он понимал, что это крохотный домовый эльф несет их на голове, с трудом пробираясь между столиками, пуфиками и скамеечками для ног.

— Итак, — радостно сказала Хепзиба, взяв шкатулки, поставив их к себе на колени и приготовившись открыть верхнюю, — надеюсь, вам понравится, Том… О, если б моя семья знала, что я вам показываю… они так давно мечтают наложить на это свои руки!

Она открыла крышку. Гарри переместился вперед, чтобы заглянуть внутрь, и увидел маленькую золотую чашу с двумя изящно изогнутыми ручками.

— Интересно, Том, знаете ли вы, что это? Возьмите, рассмотрите как следует! — прошептала Хепзиба. Вольдеморт протянул длиннопалую ладонь и за одну ручку вынул чашу из уютного шелкового гнезда. Гарри показалось, что в его темных глазах блеснул красный отблеск. На лице Хепзибы играло то же алчное выражение, только ее крохотные глазки были прикованы к красивому лицу Вольдеморта.

— Барсук, — пробормотал Вольдеморт, рассматривая гравировку на чаше. — Так это…?

— Принадлежало Хельге Хуффльпуфф, как вы сами догадались, умненький мой мальчик! — воскликнула Хепзиба, наклонилась вперед, громко скрипя корсетом, и ущипнула гостя за впалую щеку. — Разве я не говорила, что происхожу от нее? Эта вещь передается в моей семье из поколения в поколение. Очаровательно, не правда ли? Причем все магические свойства, как положено, я, правда, толком не проверяла, просто храню в надежном месте…

Она сняла чашу с длинного указательного пальца Вольдеморта и стала убирать в шкатулку, настолько сосредоточенно, что не заметила сумрачной тени, скользнувшей по лицу Вольдеморта при расставании с чашей.

— Ну-с, — счастливо произнесла Хепзиба, — где же Подпева? А… вот и ты… на-ка… отнеси на место…

Подпева послушно забрала шкатулку с чашей, и Хепзиба переключилась на гораздо более плоскую коробку.

— Это понравится вам еще больше, Том, — зашептала она. — Наклонитесь ближе, дорогой мальчик, посмотрите… Д’Авилло, разумеется, знает — куплено у него… думаю, не ошибусь, если скажу, что он мечтает это вернуть, когда меня не станет…

Она расстегнула изящный, филигранной работы замочек и откинула крышку коробки. Внутри на ровном малиновом бархате лежал тяжелый золотой медальон.

На сей раз Вольдеморт протянул руку, не дожидаясь приглашения, и поднял медальон к свету. Он не отрывал глаз от старинной вещи и тихо проговорил:

— Знак Слизерина, — любуясь игрой света на витой змееподобной «S».

— Совершенно верно! — вскричала Хепзиба; полное оцепенение Вольдеморта вызвало у нее безмерное ликование. — Я заплатила целое состояние, но подобную вещь нельзя упускать, что вы, такое сокровище, и не в моей коллекции. Д’Авилло, кажется, купил его у какой-то нищенки, а та наверняка украла, не понимая истинной ценности…

Ошибки быть не могло: глаза Вольдеморта сверкнули красным, костяшки пальцев на руке, в которой он сжимал цепь медальона, побелели.