Росс Уэлфорд - Путешествие во времени с хомяком [litres]

На самом деле, гром – это молния. То есть это звук молнии. Просто молния движется со скоростью света, поэтому вы видите её почти сразу после вспышки.

Звук молнии – гром – движется гораздо медленнее, поэтому вы слышите его позже.

Увидев молнию, медленно считайте до тех пор, пока не услышите гром. Разделите полученное число на три. Вот за столько километров от вас сейчас гроза.

Чем меньше становится это число, тем гроза ближе к вам.

Через десять минут я около дома Макки. Я насквозь промок и собираюсь совершить уже третий взлом за последние несколько часов.

На самом деле взламывать этот гараж мне раньше никогда не приходилось. А вот теперь он заперт. Не тот случай, когда можно просто просунуть пальцы между створками и потянуть – это станет возможным только через тридцать лет.

Я держу в руках стальную фомку, которую стащил из кладовой сторожа.

На выходе из школы я насчитал тридцать секунд между вспышкой молнии и громом. Значит, гроза была за десять километров от меня. Сейчас, стоя перед домом, я успеваю досчитать только до пяти. Гроза очень скоро будет прямо надо мной.

И вот она подходит: гром похож на рычание миллиарда злобных собак. А потом раздаётся оглушающий треск, от которого больно ушам. Я использую этот шанс: засовываю фомку между створками ворот и нажимаю. Створки скрипят и расходятся, ворота распахиваются – грохот грома постепенно стихает, но я знаю, что он заглушил все звуки. Не проходит и нескольких секунд, как я, весь дрожа, захожу в гараж. Доски сложены у стены, и я спускаюсь к двери со штурвалом. Почему-то у меня нехорошее предчувствие: что-то тут не так.

Алана Ширера нет в ящике, хотя высота его стенок где-то сантиметров пятнадцать, а значит, хомяку не вылезти. И всё равно я в отчаянии брожу по бункеру и тихо зову его:

– Алан Ширер! Алан? Выходи…

Но его здесь нет. Я с размаху сажусь на офисный стул и едва сдерживаю слёзы: мне ясно, что хомяка взял Макка, и ясно, что Макка может с ним сделать. Искать его бесполезно. Я плачу горькими злыми слезами по своему питомцу, по самому себе, застрявшему в чужом году, по своему папе, который умер слишком рано, и по Паю, чей новый друг – я – вовсе не тот, кем кажется. Начав плакать, я уже не могу остановиться: я вспоминаю взгляд дедушки Байрона с лестницы, когда единственный внук исчезал у него на глазах. И думаю о своей маме, которая сильно, очень сильно волнуется.

И возвращаться в более раннее время тоже нет смысла, потому что случившегося этим не отменишь. Я мог бы попробовать как-то остановить папу, чтобы он не ввязался в игры с пространством-временем; тогда я бы не получил от него письмо и не путешествовал бы на его машине, и не было бы ни кражи мопеда, ни серии взломов. Но всё это уже случилось – где-то на просторах бесконечной вселенной. Это случилось со мной. И где-то в этой бесконечной вселенной мальчик Ал уже пропал – и разбил сердце дедушке Байрону и маме. Он – то есть я – однажды просто исчез.

О чём я вообще думал? Как я мог пойти на такой безумный риск?

Слёзы и рыдания опустошили меня – я падаю на кровать и засыпаю. И в эту ночь мне ничего не снится. Совсем ничего.

Высунув голову из гаража на следующее утро, я могу только сказать, что ещё очень рано. Гроза прошла: на улице тепло и ветрено, небо затянуто белыми облаками.

На Честертон-роуд ни души – только маленький открытый фургончик тихо шуршит по дороге, позвякивая стеклянными бутылками.

Через несколько минут я захожу в школьную лабораторию. У меня колотится сердце – я так сильно нервничаю, что с трудом дышу.

Сегодня первое августа. Тот день, когда папа упадёт с гоночной машинки и переломает зубы, а в носу у него застрянет маленький металлический осколок. Годами этот осколок будет напоминать о себе лишь приступами головной боли, а спустя двадцать семь лет убьёт папу. Я должен это предотвратить, постаравшись не изменить всего остального. Итак. Мой План на Сегодня – спасти жизнь папы и вернуться в своё время с Аланом Ширером, которого ещё предстоит найти. Что ж, я не буду сидеть без дела.

Трясущимися руками я ставлю аккумулятор ноутбука на место и завинчиваю крышку отсека. Я не могу решиться нажать кнопку включения – просто никак не могу. Я обхожу комнату один раз. Второй. Я собираюсь пойти на третий круг, но вместо этого – неожиданно для самого себя – протягиваю руку и жму на кнопку.

Одна секунда. Две секунды.

Вы же слышали, как запускается ноутбук? Проходит пара секунд, а потом…

Тихий писк .

Я снова готов расплакаться – на этот раз от облегчения. Экран мерцает и зажигается. И потом… всё просто… останавливается.

Нет. Пожалуйста, нет.

Стартовая страница открылась, но на ней пусто. Никаких документов, никаких папок. Не слышно шуршания жёсткого диска. На часах 02:13 – наверное, это точное время где-то во вселенной. Индикатор батареи показывает 65 %. Курсора на экране нет. Я отчаянно тру пальцем сенсорную панель, надеясь всё-таки увидеть курсор, и жму на клавиши клавиатуры.

Ничего.

Я роняю голову на руки и застываю на несколько секунд. И опять стучу по клавиатуре, перезагружаю ноутбук, но нет – папка со всеми данными исчезла.

С ощущением полного бессилия я захлопываю крышку ноутбука. Но потом поднимаю её, закусив нижнюю губу. Если это сработает, у меня, возможно, появится шанс.

Я снова смотрю на пустой экран и достаю из кармана брелок с ключами. Нахожу на нём флешку и вставляю её в USB-разъём ноутбука. Пусть ноутбук не считывает информацию с жёсткого диска и не выполняет другие команды, он всё ещё может открыть флешку.

На ней загорается голубой огонёк, и на экране появляется иконка. Без курсора я могу только нажать «ввод» – и всё получается. Документ открывается: страница за страницей цифр и символов – папин код для программы перемещения во времени.

Хорошо. Теперь нужно действовать быстро. Заряд аккумулятора уже уменьшился до шестидесяти трёх процентов, а мне многое нужно успеть. Ноутбук покажет мне только содержимое флешки. Никакие другие данные не загрузятся, и я не знаю, как с этим быть.

Но это может сработать…

Я вставляю провод в розетку и щёлкаю кнопкой, включая шестиэкранный суперкомпьютер Пая, затем разворачиваю к себе ближайший монитор. Он старый: тёмный, с мерцающими зеленоватыми буквами и цифрами, но это моя единственная надежда.

Я смотрю в ноутбук и пролистываю строки текста на экране вверх-вниз клавишами клавиатуры. Теперь мне нужно перенести весь код – каждый его символ и пробел – в старый компьютер.

«Точность – это самое важное». Никогда до этого я не осознавал, насколько прав был дедушка Байрон. Я не могу позволить себе допустить ни единой, даже самой маленькой ошибки.