Надежда Беленькая - Девочки-колдуньи [litres]

…Перед ней проплыло Славино лицо – будто бы отражённое в зеркале. Дальше она увидела маму: мама в халате и в белом поварском колпаке склонилась над фабричным столом, присыпанным мукой, и лепила пирожки белыми от муки руками. А потом – покойную бабушку. Бабушка стояла прямо перед ней и смотрела ей в глаза. В руках бабушка держала зеркала – так, как знатные дамы на портретах держат веер. Только веер был не из шёлка, а из зеркал. Светка заметила, что позади бабушки, в глубоких сумерках, таких, которые можно увидеть только на старинных иконах, стоят ещё какие-то женщины: они тоже смотрели на Светку вопросительно, но не сердито. Это мои предки, сообразила Светка. А ведь я и правда – потомственная колдунья. Самая настоящая. Светка подумала об этом без страха и без особого удивления. Не шевелясь, она всё-таки продвигалась куда-то вглубь густых сумерек. А что ещё было там, разглядеть не получалось. «Держи. Время пришло», – не открывая рта, сказала бабушка и протянула Светке зеркальный веер. «Что это?» – спросила Светка тоже мысленно, не открывая рта. «Дар», – ответила бабушка. «Но я не хотела этим заниматься», – мысленно крикнула Светка. «Ты уже этим занимаешься», – возразила бабушка. «Но это случайно! Это игра. Это потому что Слава так хотела!» – «Слава тут ни при чём, нечего на неё сваливать, – сказала бабушка. – Это не случайно. И не игра. Ты этим занимаешься, потому тебе положено». Слово «положено» прозвучало для Светки ещё более жутко, чем «должна». Ей захотелось, чтобы всё это было сном. И не было рядом говорящей тьмы. А с другой стороны, хотелось, чтобы это длилось и длилось. Это странное состояние было по-своему очень приятным. «Бросай-ка ты шарлатанство, – сказала бабушка. И Светка сразу же поняла, что та имеет в виду. – Мы придём ещё. Чуть позже. Ты нас сама позовёшь. Зеркала мы тебе оставляем. А сейчас – выкручивайся, как знаешь!»

И тут Светка Синица очнулась. Она снова была в своей комнате. Никаких зеркал в руках не было. Звон в ушах утих, а темнота, в которой стояли незнакомые женщины, растворялась в обыкновенном вечернем свете, и вот уже из неё проступило бледное лицо девочки с закрытыми глазами, сидевшей напротив.

Светка помедлила ещё чуть-чуть, пока не пришла в себя окончательно.

Решение было принято без колебаний.

Убедившись, что Настя не смотрит, Светка вытерла ледяную вспотевшую ладонь о подол, бесшумно залезла в целлофановый пакет, лежавший на подоконнике, и выгребла оттуда деньги, которые заплатили клиенты. Быстро пересчитала: пять тысячных бумажек. Столько, сколько требовалось Насте.

Так же бесшумно Светка положила деньги перед Настей на стол.

– Откройте глаза, – тихо сказала она Насте.

Та послушалась. Теперь, с открытыми глазами, Настя казалась совсем маленькой девочкой, которая только что проснулась после глубокого сна. Она даже вздохнула по-особенному, как человек, который хорошенько выспался.

А потом она увидела деньги.

– Видите – получилось, – произнесла Светка и пожала плечами. – Ну-ка, сколько здесь?

И с притворным любопытством пересчитала тысячные купюры.

– Ого! Ровно столько, сколько заказывали. Ни рубликом меньше.

Настя сидела, не сводя глаз с лежащих перед ней денег. Она будто превратилась в статуэтку или куклу.

– Ну и ритуал, – заворожённо прошептала она. – Стопроцентный!

– А вы как думали? – небрежно кинула Светка. – Мы ерундой не занимаемся.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – Настя достала кошелёк и вытащила из него мятую бумажку. – Возьмите.

Она протянула деньги Светке.

– Не надо, – сказала Светка. – Честно, не надо. Идите лучше домой, выручайте собачку. А потом купите ей что-нибудь вкусненькое. Мы же не знаем, кормили её хулиганы или нет.

Повторять ей не пришлось.

Настя аккуратно сложила деньги, упрятала их поглубже в сумку и, ещё раз поблагодарив Светку, даже не ушла – убежала.

– Ну, что тут у тебя? – нетерпеливо спросила Слава: она закрыла за Настей дверь и метнулась к Светке в комнату.

– Ничего, – устало ответила Светка.

– Что значит – ничего? – насторожилась сестра.

– То и значит. Ничего – это ничего. Ноусинг. Короче, больше не буду этим заниматься, – Светка кивнула в сторону стола с оплывающими свечами и тлеющей индийской палочкой-вонялочкой.

– Это как? – Слава сощурила глаза и явно приготовилась к бою.

– А так. Нравится тебе – занимайся сама. А мне надоело.

– А наши планы? А будущая профессия?!

– Так пусть это и будет твоя будущая профессия. Тебе пойдёт. Говорю тебе как профессионал. Хочешь, специальный ритуал забабахаю? На привлечение клиентов?

– Какой ритуал? Ты что несёшь, ребёнок? Ты серьёзно? Не понимаю, какая муха тебя укусила! Что не устраивает? Ты же всё по-честному. Ни у кого ничего не крадёшь. Тебе всё сами приносят, по своему хотению.

– А знаешь, по-моему, правильнее украсть, – призналась Светка. – Да, правда. Я бы лучше украла: честнее было бы. А так – я же людей обманываю. Вру им в глаза. Из меня гадалка – как из тебя астрофизик!

– Ой, глупости! Не понимаю: когда ты себя успела так накрутить?

Слава устало опустилась в кресло.

– Клиентов своих буду к тебе перенаправлять, договорились? – сказала Светка.

– А так хорошо всё начиналось, – вздохнула Слава. – Кое-кто мечтает о таком начале.

– Ну и пусть. А у меня другие мечты.

– В космонавты намылилась? – насмешливо спросила Слава. – Не возьмут. Ты в ракету не влезешь.

– Похудею – влезу.

Светка и не думала обижаться на Славины подколки.

Что-то в ней, в Светке Синице, переменилось. За эти два дня она стала другой.

Как и обещала Натка, чудеса, запущенные бабой Полиной, заканчиваться не собирались.

Выйдя от Натки, Кристина немного постояла у подъезда, рассматривая двор.

Так и есть: свет никуда не делся! Кристина видела его краем глаза. Он был повсюду. И в то же время его будто бы не было. Он пробегал по асфальту. По контурам домов. По очертаниям машин. По тополям у ворот.

Ясный жемчужный свет.

Он появился не только что – он был всегда.

Интересно, как Кристина раньше его не замечала?

Она всё ещё не могла очнуться после того, что только что пережила.

«Бабушка, – думала Кристина, и от этой догадки сердце тревожно забилось. – Моя бабушка! Вот от кого всё пошло! Моя бабушка – колдунья. И мама. Только они не знают об этом. А я знаю. Ай да баба Полина! Вот что она, оказывается, должна была мне открыть!»

Она принялась думать о маме. Ей всегда казалось, что мама живёт как будто наполовину. Вот папа – дело другое: папа жил на полную катушку. Он любил жить, и жизнь ему улыбалась. А мама?.. Мама всегда оставалась для Кристины загадкой. И всё-таки именно мама всю жизнь мечтала купить квартиру на Садовом кольце. В этом районе. И это она сохранила картину, оставшуюся от прежних жильцов. Картину-указание. Картину-путь. Кристина тогда просто не была готова. И не догадалась, что значит для неё этот нарисованный бульвар. Как крепко связана она с этим местом.