Надежда Беленькая - Девочки-колдуньи [litres]

А к вечеру Кристина почувствовала себя совсем плохо: всё тело ломило как при гриппе. Наверное, она всё-таки заболела. Она улеглась, укрылась одеялом чуть ли не с головой и погрузилась в глубокий крепкий сон.

Зато на следующее утро она проснулась совершенно здоровой! Даже удивительно: простуда сгорела во сне.

Со свежими силами Кристина уселась за английский: она обещала папе заниматься ежедневно, но начисто забыла об этом в последние дни. А после обеда снова надела тёмные очки и вышла на улицу, словно неведомая сила заставила её покинуть дом.

Никакой цели у неё не было.

Она брела куда глаза глядят и вскоре обнаружила себя в Наткином дворе. Она дошла до Наткиного дома автоматически. Ноги сами привели её к Наткиному подъезду, к знакомой двери, не похожей на обычную дверь.

Запищал кодовый замок, дверь открылась и показалась женщина в шортах, держащая одной рукой ребёнка, другой – маленький красный самокат. Это было неожиданно: Кристина была почти уверена, что дом нежилой.

– А вот и мы, – приветливо проговорила женщина, обращаясь одновременно к Кристине и к лету во дворе.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Кристина, глядя на неё и на малыша своими непроницаемыми очками.

Через несколько мгновений она уже стояла на Наткином этаже, перед её квартирой.

На звонок никто не ответил. Кристина подождала немного и хотела позвонить второй раз, как вдруг будто почувствовала – дверь не заперта – и потянула ручку.

Щёлкнул замок.

В квартире никого не было. По длинному пустому коридору гуляли сквозняки. Где-то грохнуло окно. Наткина куртка с молниями больше не висела в прихожей. И кроссовки не стояли под вешалкой на полу. Кристина узнавала этот дом – и одновременно не узнавала. Квартира напоминала пустой театр, откуда после спектакля вынесли декорации. Но почему-то Кристину это не беспокоило. Как и то, что она одна в чужом доме.

На пороге Наткиной комнаты она остановилась. Она ясно ощутила: обратной дороги не будет. Отсюда она выйдет другим человеком. Если вообще когда-нибудь выйдет… А может, лучше просто взять и вернутся? Закрыть за собой дверь, проскакать по лестнице вниз и выйти обратно во двор, в лето? И пусть всё будет, как было? Остаток июля, дыни, арбузы. В августе они с родителями наверняка куда-нибудь поедут вместе – во Францию или в Испанию. Потом – осень, школа, английский, танцы…

Мгновение поколебавшись, она толкнула Наткину дверь и очутилась в комнате.

Комната тоже была пуста.

В середине на полу стояла большая спортивная сумка, из которой, подобно лаве из вулканического кратера, во все стороны вылезали скомканные вещи. Как будто Натка спешно куда-то собиралась. Но куда? Пока она всё ещё здесь. Наверное, куда-то вышла и скоро вернётся. В любом случае ей нужно будет вернуться, чтобы забрать сумку.

Что ж, Кристина никуда не торопится. Она подождёт.

Комната тоже выглядела по-другому. Вроде бы всё как раньше. Просто она больше не притворялась комнатой школьницы. Вот стол – на этот раз пустой. Книжные полки. Застеленная кровать. Над кроватью – в прошлый раз Кристина её не заметила – висела ловушка для снов, как будто забытая во время спешных сборов. Сувенир из ниток, бисера и птичьих перьев, купленный в каком-нибудь магазинчике у метро, где продаются термосы, деревянные жирафы и цветочные горшки.

Кристина подошла поближе и принялась рассматривать ловушку. До чего же странный сувенир! Сейчас ей казалось, что перед ней один из самых диковинных предметов, что ей приходилось видеть в жизни. Кристина сняла очки. Зелёный спрут в её глазах ожил и зашевелился. Кристина догадывалась, что он вот-вот выбросит свои щупальца. Но она его не сдерживала. Хаотичное движение сияющей темноты больше не вызывало у Кристины панику. Пусть будет что будет. Невозможно так долго бояться и прятаться от самой себя. И Чёрное солнце хлынуло из её глаз. Его лучи свободно выливались в пространство, устремляясь к ловушке для снов подобно чёрным атласным лентам. Узкие чёрные ленты исчезали в ловушке, которая затягивала их в себя. Это было невероятно! Следить за этим процессом можно было до бесконечности. Кристина стояла, не дыша. И тут с ней что-то произошло. Она обратила внимание, что ловушка не плоская, а объёмная. Оказывается, она была не ободом с натянутыми нитками, а плетёным шаром! Но как это могло быть? Она же висит себе ровнёхонько на стене, а не болтается под потолком, качаемая сквозняками! И тут Кристину осенило. Стены перед ней – стены, где висела ловушка, – не было. Ни стены, ни Наткиной комнаты. Это была другая комната – из детства. Дворницкая на Плющихе, куда они очень давно заходили по какому-то делу с бабушкой. А линии перед глазами были не нитками ловушки, а прутьями оконной решётки.

Луч света коснулся глаз Кристины: – это был свет её детства.

Она поняла, что времени и пространства больше не существует. Переплетения решётки сделались картой Московского метро. Потом – картой Москвы. Кристина отчётливо различала кольца – Кремлёвское, Бульварное, Садовое, Третье транспортное… Потом они сделались синей хризантемой, вмещавшей в себя одновременно землю и небо. Потом – ветками Зелёного Замка над головой. Потом – ледяной геометрией снежинок. Потом…

– Ничего себе, – раздался за спиной Кристины тихий голос Натки. – Да ты, оказывается, видишь!

– Вижу, – согласилась Кристина, не в силах оторвать глаз от стены, которой больше не было. Хищных тёмных щупалец-лент не было тоже. Тонкие нити ясного жемчужного света пронизывали воздух во всех направлениях. Они проходили сквозь Кристину, сплетались в узоры, каждый раз поразительно новые и в то же время узнаваемые и бесконечно родные.

Эта картина была намного объёмнее и ярче привычной действительности, всю жизнь окружавшей Кристину. Как будто зрение у Кристины раньше было пять процентов, и вдруг она начала видеть на сто.

– А скажи, – она сделала усилие и повернулась к Натке. – Изнанка города, где колдуют колдуньи… она только там, на пустыре?

– Не только. Есть и другие места, – ответила Натка. – В Москве их несколько.

– И где… эти места? – Кристина проглотила холодный комок в горле.

– Лосиный остров… Одно в Текстильщиках… А самое сильное – на Маросейке. Точнее, в том месте, где Маросейка вливается в Покровку. Там есть точка, где каждый может перейти на изнанку города.

– Любой прохожий? И что, переходят? – недоверчиво спросила Кристина.

Натка промолчала.

Она подошла к столу и взяла с полки какой-то предмет.

– А ну-ка, посмотри теперь на это, – и развернула предмет так, чтобы Кристина видела его целиком.