Джей Барридж - Сокровище последнего самурая [litres]

Бандит заорал и уронил арбалет. В ответ Бастер зарычал прямо ему в лицо с такой силой, что бандит упал навзничь в снег.

– Это мой друг Бастер! – громко объявила Саи всем бандитам. – И моя подруга Би. Чёрные тиранны приносят счастье и везение. Так что сегодня у вас счастливый день, – она показала на открытые ворота, – потому что вы можете сейчас убежать и спасти свою жизнь!

– перешёл на тёмную сторону —

Джеральдина стала снимать с Теодора доспехи, а Би отправилась к монахам за чистыми тряпками и тёплой водой.

Когда Джеральдина стягивала с него рубаху, Теодор сморщился от боли.

– Осторожнее, старушка: видишь ли, мне чуточку больно, – предупредил он.

Джеральдина, нахмурившись и поджав губы, не обращала внимания на его жалобы и методично продолжала своё дело. Теодор пытался заглянуть ей в глаза, но она всячески избегала смотреть на него. Когда ей требовалось, чтобы он поднял руку, она просто вскидывала брови.

– Ты сегодня какая-то особенно разговорчивая, хотя и так никогда не молчишь, – заметил Теодор. Его слова тоже были встречены молчанием, и он знал причину. – Прости, Джерри, – спокойно добавил он. – Я понимаю, почему ты огорчена.

Джеральдина отвернулась, чтобы промыть тряпку.

– Ты извиняешься? – спросила она с наигранным удивлением. – За что?

– За то, что я исчез, – ответил Теодор. Он всегда говорил себе, что вернуться к Джеральдине ему помешала война, несмотря на все его клятвы, и что его возлюбленная наверняка уже нашла своё счастье с другим мужчиной. Последние недели напомнили ему, как он всегда недооценивал её силу – и как все послевоенные годы он избегал встреч с ней, чтобы не страдать от боли при мысли о несбывшемся счастье. Банти скучала по своей старшей дочери, особенно после смерти Сиднея и исчезновения Грейс и Франклина, и Теодор не хотел оказаться препятствием для приезда Джерри к матери. Когда Джеральдина навещала мать, он не показывался у Банти, гордясь своей независимостью и тем, что не обязан ни перед кем отчитываться в своих поступках. Но, став опекуном детей, он понял, что утратил независимость и что теперь он семейный человек.

– Я сержусь не из-за того, что ты исчез, – заявила наконец Джеральдина. – Я сержусь, потому что ты остался!

– Что?!

Джеральдина с отчаянием швырнула тряпку.

– Я хотела, чтобы мы уехали отсюда ещё до опасной ситуации, но ты настоял, чтобы мы остались – и вот пожалуйста! Тебя чуть не убили! Саи могла погибнуть! Би и Картер! Боже! – Она закрыла лицо ладонями и зарыдала, не выдержав напряжения.

– Ты права, Джерри, – сказал он. – Но ведь нас не убили. Нам не было суждено погибнуть. И мы сделали хорошее дело.

– Хорошее?! Ты уверен?! – сердито воскликнула Джеральдина. – Я видела – дети видели! – как человека разрубили пополам! И это сделал тот, кому мы спасли жизнь! Скажи, что тут хорошего?!

Теодор взял руки Джеральдины в свои, не позволяя им вырваться, и заглянул ей в глаза:

– Тот человек давно уже был мёртв. Конечно, это трудно понять. Но Масаки – брат Тобуку, и он должен был положить конец чему-то очень плохому, что происходило дольше, чем мы с тобой живём на этом свете. Масаки заврочеловек, как и я, и это налагает большую ответственность. Мы не должны позволять, чтобы сила ключ-камней оказалась в недостойных руках, даже если это руки близких нам людей. Мы не должны позволять, чтобы эта сила использовалась во зло.

– И что – близкие тебе люди должны просто смириться с этим?

– Да, – кивнул Теодор. – Просто я ищу своё место в этом мире, Джерри – но дело в том, что мои чувства к тебе не изменились. Пожалуй, мне нужно было немного повзрослеть, чтобы это осознать. Мне казалось, что я недостоин тебя. Что ты гораздо больше, чем я, знала, чего хочешь от жизни. Я никогда не хотел разбить твоё сердце.

Джеральдина, казалось, слегка смягчилась.

– Ну а теперь латай меня дальше, ладно? – попросил Теодор, меняя тему. – А то я простужусь, и ты никогда не простишь себе этого!

Тех бандитов, которые не смогли убежать из-за тяжёлых ран, вынесли за пределы монастыря. Масаки велел монахам обработать и перевязать их раны, а потом каждому дали миску горячего бульона – удивив проявленным к ним сочувствием. Спинозаврий прочёл им проповедь о том, как важно жить правильно, открыть новую страницу в своей жизни и стать честными людьми. Впрочем, он не надеялся на успех своей проповеди, и как только закончил её, раненых бандитов усадили на их завров и лошадей, а Масаки спросил, может ли Картер сказать заврам, чтобы они увезли бандитов подальше от монастыря и в разные стороны.

– Попробую, – ответил Картер, пожав плечами. Он ласково похлопал каждого завра, привлекая их внимание, чтобы они настроились на него, а потом щёлкнул пальцами – и завры галопом поскакали прочь от монастыря.

– Вот это фокус! – Масаки покачал головой.

Картер кивнул:

– Это долго и трудно объяснять, но я вырос среди тенезавров. Человеком я стал всего несколько лет назад.

– У тебя тоже есть ключ-камень, как у твоей сестры и Теодора? – поинтересовался Масаки.

– Нет. Зачем?

У Масаки загорелись глаза, и он задрожал.

– Я ждал тебя всю жизнь! – сказал он и поклонился. – Ты и есть Избранный.

– Я не Избранный, – возразил Картер. – Я обычный мальчик. – Он повернулся и пошёл прочь, чувствуя себя неловко.

К вечеру того дня Би обнаружила, что её брат сидит на верхнем ярусе башни и смотрит, как за горой Фудзи садится солнце. Полосы золотистого цвета согрели заснеженный склон, на котором уже лежали длинные тени.

– Монахи устроили пир в нашу честь, – сообщила она, выйдя из узкой двери на карниз, на котором устроился Картер.

– Я слышу вкусные запахи, – ответил Картер. – Как там Тео?

– Проснулся. Тётя Джеральдина от него не отходит.

– А что Саи?

– Спрашивала про тебя. Соскучилась. Почему ты сидишь тут один?

– Из-за Масаки. Он сказал, что я Избранный. Но я не хочу. Я просто хочу быть самим собой. На Ару мне не надо было думать, кто я такой. Я просто жил, и всё.

– Понятное дело, для тебя это непросто, но если бы мы не нашли тебя на Ару, я бы никогда не узнала, что у меня есть брат, – с любовью в голосе сказала Би.

– Даже там, в джунглях, были люди, которые делали плохие вещи, – продолжал Картер. – Би, почему повсюду так много страданий, боли и несправедливости?