Анна Игнатова - Верю — не верю

— А она не будь дура — ам, и проглотила! — упивалась Ива драматичным совпадением обстоятельств. — Надо же было так придумать, Лёша! И песенка… «Я от бабушки ушел…», — мелодично вывела она, но при этом так грустно, как будто веселый колобок предчувствовал свой конец и прятал страдание под маской бесшабашности.

Лёша молча раскланивался, не вдаваясь в подробности, какой был у лисы слух… Небылку он рассказал, пора было переходить к решению задачи.

— Да-да, вернемся к главному вопросу, — Бук снова уселся в кресло-качалку. — Итак, вот мои соображения. Тебе надо снова пережить свои эмоции того дня, когда ты заблудился. Ты долго искал выход, испугался, чуть не сев на гадюку, страх гнал тебя, ты выбился из сил и призывал на помощь, ты хотел оказаться в безопасном месте, проще говоря, дома… Надо всё это попробовать повторить. Но — не специально.

— То есть?..

— Ну, ты же не специально в лесу заблудился, змеи испугался… Всё это произошло случайно, так обстоятельства сложились, ты не искал нарочно встречи со змеей, чтобы броситься бежать, не помня себя от страха. И обратный путь должен быть случайным. Если ты будешь подстраиваться под нужные тебе переживания, ничего не выйдет.

— Ясно, — сказал Лёша. — Это как с именами? Нельзя думать о переходе на другой уровень.

Бук кивнул, а Ива закружилась по комнате. Наконец-то Бук и этот симпатичный гость из другого мира понимают друг друга!

— А где твои родители? — спросил Лёша, когда они возвращались обратно. — Странно, что я их пока ни разу не видел…

— Они вчера уехали к бабушке с дедушкой. Помогать перекладывать печку. Работы много, а зима не за горами. Дней через пять вернутся.

Ива уже не неслась по улице с огромной скоростью, как обычно, а шла не спеша, даже останавливалась временами и озадачено рассматривала свои босоножки.

— Уехали на пять дней? — изумленно переспросил Лёша. — А как же они тебя оставили?.. Почему с собой не взяли?

— Ну, во-первых, ты еще не проснулся к тому времени. Во-вторых, я не умею перекладывать печку, так зачем меня с собой брать, в-третьих, у меня дома есть свои дела…

— И они так просто уехали, оставив тебя на пять дней дома одну?!

Лёша попытался представить, как мама ему говорит: «Лёшенька, нам с папой надо уехать на недельку по делам, ты оставайся, у тебя ведь свои дела есть», и не смог себе этого вообразить. Абсурд! Мама с папой даже в театр не могут спокойно уйти, названивают каждый час: «У тебя всё хорошо? Ты поел? Дверь никому не открывай!» В лес отпускают, а в городе волнуются за него ужасно… Мама говорит, что в лесу в тысячу раз спокойнее, там людей меньше. Мама. Что с ней сейчас? Часа два дня, обед скоро. «Лёшенька, суп в микроволновке погреешь, не ленись, пожалуйста, накрой сверху тарелкой, а то трещать будет. Котлеты и пюре в холодильнике на второй полке. И салатик бери обязательно, в желтой миске, помидоры и огурцы со сметаной, ты же любишь…» Обязательно подробно всё расскажет, как будто он сам не найдет в холодильнике котлеты и салатик… Некому теперь говорить. Лёша тряхнул головой, чтобы не разреветься.

— Погоди! — вдруг вспомнил он. — А кто же оладьи утром пёк? Ты, что ли?

Ива удивленно кивнула. Опять этот парень так странно реагирует на самые обыкновенные вещи! Она уже в четвертый класс перешла — почему бы ей не приготовить себе завтрак? И обед, и ужин?

Еще утром Лёша не удержался бы и воскликнул «Врёшь!». Но сейчас он поверил Иве сразу и безоговорочно. Он уже привык ей верить. Тем более, что она верила каждому его слову. Из другого мира так из другого мира, надо позвонить — значит, надо. Лёша вдруг улыбнулся. Приятно, когда тебе верят, на самом деле приятно.

— Лёша… Я бы хотела тебя спросить… Мне ужасно интересно, как люди живут в вашем мире. Это должно быть очень сложно. Всё так запутано, наверное. Ты мне расскажешь?

— Расскажу. И мне ужасно интересно, как живут у вас, — признался Лёша. Он почувствовал, что говорит с Ивой прямо, не стесняясь и не стараясь спрятать свои мысли. С удовольствием говорит.

Разговорам не было конца. Но Ива не забывала при этом о домашних делах, подключила к работе Лёшу и не переставала его допрашивать. Лёша аж взмок. Как же трудно, оказывается, объяснять простые вещи! Ива тоже так считала.

— И что же, — недоумевал Лёша, довольно неловко орудуя лопатой на картофельном участке перед Ивиным домом (Иве поручили убрать оставшиеся несколько грядок, родители не успели), — у вас нет совсем никаких документов?!

— А вы, — в свою очередь поражалась Ива, — вы что же — всё-всё сверяете по документам?! Это же очень утомительно, наверное!

— Но как иначе? Как иначе? — вонзал Лёша лопату в мягкую землю, разрубая пополам отличную картофелину. — Ведь надо доказать, что это твой дом! Твоя машина! Что это ты или, наоборот, не ты!

— Но это же можно с ума сойти! — расшвыривала комья земли во все стороны Ива. — Ого, сколько картошки под этим кустом… Это же невозможно — всё время доказывать себя!

Лёша вспотел от работы, снял штормовку, встряхнул и повесил на перила. Из кармана выпал билет на электричку.

— Что это за бумажка? — метнулась к билету Ива.

— А, это билет.

— А что это?

— Ну, это проездной документ…

— Еще один документ? — прищурилась Ива.

— Ну да, это для контролера. Чтобы он видел, что я заплатил за проезд в электричке, а не зайцем еду.

— Зайцем… — Ива зачарованно уставилась на Лёшу. Конечно, такой небылочник может и зайцем ехать, и лисой, и медведем…

— Что я не жулик, — вздохнул Лёша, понимая, что уходит от истины в сторону.

— А откуда ты взял этот билет?

— В кассе купил. У кассира.

— И все так делают? Все покупают билеты у кассира?

— Все, кому ехать надо.

— Кассир целый день продает билеты… Контролер целый день ходит и проверяет, купили ли вы билеты… И так в каждом поезде, на каждой станции. Сколько народу заняты тем, чтобы доказывать, что проезд оплачен! А могли бы вместо этого дом построить или… или картошку выкопать. Копай, копай, нам до вечера всё убрать надо. Странное общество. Сколько же вы лишней работы делаете!

Лёша надулся и ухватился за очередной куст. «Да что же это! Всё правильно ведь! Контроль, билеты… Платить же нужно! Труд должен быть оплачен! Машинист работает, пассажир платит!» Но вслух возмущаться не стал. Ива же не возражала платить. Но она не понимала, что нужны доказательства того, что она оплатила! Всё на честном слове держится!

«Кстати, — вдруг подумалось Лёше, — «всё на честном слове держится» — это у нас значит, что ни на чем существенном не держится… А у них только слово и требуется, даже не надо говорить, что оно честное…»

У Леши опять закружилась голова. Мысли осаждали.