Келли Барнхилл - Девочка, которая пила лунный свет [litres]

И они вышли, не сказав больше ни слова.

Глава Совета старейшин так и не изменил своего решения. Он просидел в тюрьме до самой своей смерти. Постепенно скудный поток посетителей иссяк, и Герланда перестали поминать – даже в насмешках. А потом и вовсе о нем позабыли.

ФИРИАН ПРОДОЛЖАЛ расти. Каждый день он летал над лесом, а потом докладывал об увиденном.

– Озера больше нет. Теперь там яма с пеплом и золой. Мастерской тоже нет. И домика Сян. И болота. А Вольные города стоят. С ними ничего не случилось.

Оседлав Фириана, Луна посетила каждый из Вольных городов. Тамошние жители были ей рады, однако отсутствие Сян удивило их, а известие о ее болезни заставило горевать. К дракону они поначалу отнеслись настороженно, но несколько успокоились, увидев, как бережно он обращается с детьми.

Луна рассказала им о городе, который находился под властью злой ведьмы, породившей облако печали и заключившей людей в свои владения. Рассказала о детях. О страшном Дне Жертвы. И о другой ведьме, которая находила детей в лесу и уносила в безопасное место, знать не зная о тех ужасах, что породили этот бесчеловечный обычай.

– Ах! – ахали жители Вольных городов. – Ах, ах, ах!

И родители, в семьях которых росли Звездные дети, крепче сжимали руки своих сыновей и дочерей.

– Меня тоже забрали у мамы, – объясняла Луна. – И я, как вы, очутилась в другой семье, где меня любили и где я тоже всех любила. Я не могу и не хочу перестать любить своих родных. Но теперь моей любви стало больше. – Она улыбнулась. – Я люблю свою бабушку, которая меня вырастила. Я люблю маму, которая меня потеряла. Моя любовь не знает предела. Мое сердце не знает границ. И моя радость растет и растет. Вы это сами поймете.

Она говорила это в каждом городе, а облетев все, вновь оседлала Фириана и вернулась к бабушке.

ГЛЕРК НЕ ОТХОДИЛ от Сян. Без ежедневных погружений в любимое болото кожа его покрылась трещинами и чесалась. Каждый день он с тоской глядел в сторону Топи. Луна попросила бывших сестер – подруг Этины – держать наготове ведра воды, чтобы при необходимости поливать кошмара, но колодезная вода не была похожа на болотную. В конце концов Сян велела Глерку не глупить и раз в день ходить к Топи, чтобы окунуться.

– Я не могу вынести мысли о том, что ты страдаешь, мой дорогой, – прошептала Сян, обхватив ладонями обширную голову кошмара. – А кроме того – только не обижайся, пожалуйста, – от тебя уже попахивает. – Она сделала хриплый вдох. – Я люблю тебя.

Глерк положил ладони на лицо Сян.

– Милая, милая Сян, когда ты будешь готова, мы пойдем вместе. В Топь.

СЯН УГАСАЛА все быстрее, поэтому Луна заявила маме и приютившим их Этине с Антейном, что будет ночевать в Башне.

– Я нужна бабушке, – сказала она. – И мне нужно быть рядом с ней.

При этих словах глаза Адары наполнились слезами. Луна взяла мать за руку.

– Я не делю свою любовь на кусочки, – сказала она. – Я ее приумножаю.

Она поцеловала мать и ушла к бабушке, и ночь за ночью спала рядом с ней, свернувшись калачиком.

В ДЕНЬ, когда в Протекторат прибыли первые Звездные дети, бывшие сестры распахнули больничные окна.

К этому времени Пожирательница Печали выглядела древней, как пыль. Кожа обвисала на костях, будто старая бумага. Глаза были пусты и смотрели в никуда.

– Закройте окно, – проскрежетала она. – Я не могу этого слышать.

– Не закрывайте, – прошептала Сян. – Я не могу это пропустить.

Сян тоже иссохла и истончилась. Она едва дышала. «Это может случиться в любой миг», – подумала Луна и села рядом с Сян, взяв ее за руку, легкую, будто перышко.

Сестры оставили окна нараспашку. С улицы донеслись крики радости. Пожирательница печали закричала от боли. Сян счастливо вздохнула. Луна осторожно сжала ее руку.

– Я люблю тебя, бабушка.

– Знаю, детка, – чуть слышно ответила Сян. – Я тоже люблю…

И душа ее уплыла прочь, полная любви ко всему сущему.

Позже тем же вечером в комнате наступила тишина и безмолвие. Фириан, рыдавший у подножия Башни, затих и заснул в саду; Луна вернулась в объятия матери, Антейна и Этины – еще одна странная, но любящая семья для странной, но любящей девочки. Может быть, она ляжет спать в одной комнате с мамой. Может быть, устроится снаружи, вместе со своим драконом и своим вороном. Может быть, мир раздвинул свои границы, как то бывает, когда ребенок оставляет детство позади. Все так, как и должно быть, подумал Глерк. Он на мгновение прижал все четыре руки к сердцу, а потом нырнул в тень и вернулся к Сян.

Пора было уходить. Он был готов.

Ее глаза были закрыты. Рот – приоткрыт. Она не дышала. Она была – пыль, безмолвие, покой. Тело Сян осталось на месте, но искра, делавшая его живым, упорхнула прочь.

На небе не было луны, но звезды светили ярко. Ярче обычного. Глерк вытянул руки и принялся собирать звездный свет. Переплетая его волокна, он соткал сверкающее переливчатое одеяло, завернул в него Сян и прижал к груди.

Она открыла глаза.

– Глерк, это ты? – спросила она и огляделась. В комнате было тихо, но издалека доносилось лягушачье кваканье. Было холодно, но от земли исходило явственное тепло. Было темно, но блестел на свету камыш и переливались воды Топи под небом. – Где мы? – спросила Сян.

Она была старухой. Была девочкой. Была женщиной. Всеми сразу.

Глерк улыбнулся.

– В начале была Топь. Топь покрывала весь мир, и Топь была миром, а мир был Топью.

Сян вздохнула.

– Да знаю я эту сказку.

– Но Топи было грустно и одиноко. Она хотела иметь глаза, чтобы видеть мир вокруг. Хотела иметь сильную спину, чтобы переносить себя с места на место. Хотела ноги, чтобы ходить, руки, чтобы трогать, рот, чтобы петь. И Топь стала Чудищем, и Чудище стало Топью. Чудище запело, и от песни его родился мир. И мир, и Чудище, и Топь были единым целым, и соединяла их бесконечная любовь.

– Ты ведешь меня в Топь, Глерк? – спросила Сян, выпросталась из его объятий и встала на ноги.

– Да ведь это все одно и то же, разве ты не поняла? Чудище, Топь, Песня, Поэт, мир. Все они тебя любят. И всегда любили. Так ты пойдешь со мной?

Сян взяла Глерка за руку, они повернулись к бескрайней Топи и пустились в путь. И ни разу не оглянулись.

НА СЛЕДУЮЩИЙ день Луна с матерью отправились в Башню, долго шли по улицам, поднимались по лестницам и наконец очутились в небольшой больничной палате. Они намеревались собрать вещи, которые остались от Сян, и подготовить ее тело в последний путь. Адара обняла Луну за плечи, пытаясь поддержать в печали. Луна разомкнула защитное материнское объятие и вместо этого взяла Адару за руку. Дверь они открыли вместе.