Кай Майер - Мерле и Стеклянное Слово

«У тебя ведь есть план?» — мысленно спрашивала Мерле ее, но Королева никогда не отвечала на неприятные вопросы.

По дороге им попадались замерзшие сфинксы, превратившиеся в лед в тот миг, когда их задел блуждавший по крепости Зимний Холод. С их неподвижных тел на зеркальные полы капала вода. Мерле не могла избавиться от мысли, что они много часов блуждают по гигантскому зеркальному мавзолею.

При виде ледяных сфинксов Серафин подумал о том же.

Странно, — сказал он. — Ведь они наши враги, но вот это… Не знаю…

Мерле поняла.

— Что-то здесь не то, да?

Он кивнул.

Когда столько живых существ вдруг перестают быть, в этом всегда что-то не то. — И, помедлив, добавил: — Все равно, что бы они ни натворили.

Мерле немного помолчала, обдумывая его слова. И пришла к потрясающему выводу:

— Мне их не жалко. То есть я стараюсь… Но не могу их пожалеть. Не жалко мне их, и все. Слишком многое произошло. На их совести миллионы людей. — Она чуть было не сказала «миллиарды», но у нее язык не повернулся произнести вслух эту истину.

Замерзшие сфинксы проносились мимо, образуя причудливые колоннады из ледяных трупов. Вокруг многих уже растекались широкие лужи. Оттепель, возникшая благодаря соединению Зимнего Холода и Летней Жары, проникала и на нижние этажи.

Лалапея всю дорогу молчала. Мерле чудилось, что мать наблюдает за ней, желая узнать о своей дочери то, чего не увидишь с первого взгляда. Словно она заглядывала в сердце Мерле. И вероятно, прислушивалась к каждому ее слову.

— Теперь я знаю! — воскликнула вдруг Королева. — Знаю, почему мое тело и Сын Матери так притягиваются! Почему так трудно разделить их…

— Да?

— Они оба здесь.

— В крепости? Да ведь это давно известно.

— Дурочка! В одном и том же месте. В холле. — Она помолчала. — Прямо перед нами.

Мерле хотела предупредить остальных, но все решилось само собой. Фермитракс встал как вкопанный: из ледяной зеркальной панорамы вдруг выступила четкая горизонтальная линия — край широкой балюстрады. А за ней снова… пропасть.

Лев, осторожно ощупывая дорогу, стал продвигаться вперед. Лалапея шла рядом.

— Что это? — прошептал Серафин.

Мерле смутно предчувствовала ответ: они дошли до самого сердца Железного Ока, до храма богини-львицы.

Здесь было святилище Секмет. Пропасть Королевы Флюирия.

Мерле и Серафин спрыгнули со спины Фермитракса и опустились на колени у балюстрады. Серафин подложил свою руку под руку Мерле, Она улыбнулась и крепко сжала его пальцы. По всей руке пробежало электризующее тепло. С трудом отведя глаза, она взглянула в бездну.

У противоположной стены огромного холла — а это был именно холл, такой огромный, что с ним не могло сравниться никакое человеческое сооружение, будь то собор или тронный зал, — стояла гигантская каменная статуя львицы с оскаленной пастью, и каждый зуб был больше дерева. Высотой она превосходила собор Святого Марка в Венеции. Взгляд окруженных тенями глаз казался мрачным и коварным. На каждый коготь было насажено изображение человека, казавшееся таким же незначительным, как грязь, застрявшая в лапах.

Статуя многократно отражалась в зеркальных стенах святилища, создавая иллюзию целой дюжины львиц.

— Так это была ты? — вырвалось у Мерле.

— Секмет, — угрюмо возразила Королева. — Секмет, а не я.

— Но ведь вы с ней — одно и то же.

— Так было прежде. — В голосе Королевы зазвучала горечь. — Но я никогда не была такой, какой меня изображали сфинксы. Когда меня еще называли Секмет, они чтили меня как богиню, но не как вот это. — В ее голосе послышалось отвращение. — Сделали из меня какого-то демона. Ты только взгляни на мертвецов у нее в когтях. Я никогда не умерщвляла людей. Они возвели на меня напраслину, им это удобно. «Так поступала Секмет, говорят они себе, — значит, и нам позволительно так поступать». Так обстоит дело со всеми богами, которые уже не могут защищаться. Их приверженцы изображают их на свой лад. Проходит время, и истина никого уже не интересует.

— Похоже, это самая глубокая точка Железного Ока, — вмешался Серафин. — Поглядите, что происходит внизу.

Из всех переходов, галерей и коридоров огромного зеркального храма в холл ворвались бурлящие водяные потоки, узкие, как ручейки, и широкие, как речки.

Лалапея осторожно продвинулась вперед и заглянула вниз.

— Если снег на высших уровнях совсем растаял, скоро все здесь будет затоплено.

Фермитракс все никак не мог оторвать взгляда от башнеподобной статуи.

— Это и есть ее тело?

В первый момент Мерле так и подумала, но теперь она ответила:

— Нет. Только статуя.

— А где же ее настоящее тело?

— Там, на той стороне, — сказала Королева в голове Мерле. — Погляди туда, чуть правее передних лап. Видишь там низкий помост? И то, что лежит на нем?

Мерле напрягла зрение. Но пол был далеко внизу, балюстрада шла вдоль верхней части стены.

Только Фермитракс мог бы доставить их туда, куда показывала Королева.

Все-таки Мерле рассмотрела помост и лежащее на нем тело. Оно лежало на боку, вытянув в их сторону четыре лапы. Дикая кошка. Хищница. Львица. Размером не больше обычного зверя. И даже меньше, изящнее. Хрупкая, подумала Мерле. Ее цвет казался серым. Быть может, она окаменела?

Мерле сказала остальным о том, что увидела.

— Она из камня, — прорычал Фермитракс.

Казалось, он был польщен.

— Я не всегда была такой, — сказала Королева голосом Мерле, чтобы все ее услышали. — Когда я оставила это тело, оно состояло из плоти и крови. Наверное, оно окаменело. За столько веков. А я и не знала.

— Возможно, его коснулся Каменный Свет, — задумчиво произнесла Лалапея.

— Возможно, — согласилась Королева.

Серафин все еще держал Мерле за руку.

Время от времени через просвет между ней и узким львиным телом он заглядывал вниз. Со всех сторон в помещение храма врывалась талая вода. С каждой минутой шум становился громче, сильнее, яростнее. Не все отверстия в стенах находились на уровне пола. Некоторые располагались на высоте балюстрады, и вода извергалась в бездну с невероятной силой. Они стояли на карнизе, где тоже таял лед, окружая их слякотью и лужами. Кое-где уже капало через парапет.

— Мы должны спуститься. — Голос Королевы прозвучал мрачно.

Мерле уже в который раз подумала, что та скрывает от нее какую-то опасность. Последнюю часть правды. Самую, кажется, неприятную.

— Ну, говори, — мысленно потребовала она. — В чем дело?

Королева медлила.

— Скажу, когда придет время.

— Нет! Теперь!

Королева продолжала молчать.

— Что происходит, ну! — Мерле попыталась проявить строгость, но это не так-то просто, если говоришь только про себя, а не вслух.