Ирис Эрлинг - Сердцевинум

Рина выставила руку и двумя пальцами начертила сердечко. Оно получилось косым и излишне скругленным, но неожиданно сработало: его след остался в воздухе розоватым отблеском. Дарьяна, все это время дававшая фору, влепила в отблеск сложный рисунок с палочками и завитками.

Печати наложились друг на друга и рассыпались. Снежина хмыкнула.

– Урок окончен, Субботина. Свободна. – Она повернулась к своим дружкам и добавила: – Арк, будь добр.

Мальчишка, не заморачиваясь со всякими пассами, небрежно покачал тростью, и перед лицами учеников возникли идентичные рисунки. Судя по всему, безвредные – увечий никто не получил. Ребята недоуменно завертели головами.

– А теперь пошла отсюда, – сказала Дарьяна Рине.

Уходить Рина не собиралась. Не зря же она тащилась сюда, не зря терпела побои! Она бросилась в раздевалку и торопливо в ней заперлась.

– Эй, ты что делаешь? Ты чего туда влезла?!

– Не подходи, ведьма! – закричала Рина.

– Да я же сказала, что можешь проваливать, – повторила Снежина, совсем сбитая с толку.

Все-таки не просто так Рина училась здесь несколько лет – Дарьяна быстро поверила в свой талант устрашения и принялась хохотать, ей вторила мелкая подружка. Донеслись и неуверенные смешки одногруппников.

Пока они веселились, Рина обошла раздевалку, быстро высмотрела краешек приметной сумки Снежиной и запустила туда руку. Сперва всякая чушь попадалась: кулоны, брелки, журнальные вырезки, хм… очки даже. Наконец нашелся и бархатный мешочек – бордовый, перевязанный черной тесемкой, достаточно тяжелый. Рина сунула мешочек в карман, выпрямилась и мельком посмотрела на свое отражение в зеркале распахнутого шкафчика. Уверенный взгляд, сдвинутые брови. Так не пойдет.

Рина скорчила жалкую рожу, еще испуганно повыла для приличия и открыла дверь. Сразу она выходить не стала, чтобы не рушить образ, все-таки Снежина могла заподозрить обман и отобрать ворованное.

Но Снежина ничего не заподозрила. Как Рина и думала, в ее мире сердца не светились ни для кого.

– Госпожа Рина!

Тени заполонили вечерний проспект. Они брели, подволакивая ноги, они спотыкались и задевали друг друга, недоуменно оглядывались по сторонам, бубнили что-то ругательное. Они бережно несли пакеты с покупками и зло дергали отставших детей. На Ринин взгляд, эти люди почти ничем не отличались от обычных, но Фаферон призывал к осторожности.

Рина вернулась за угол, из-за которого высовывалась последние несколько минут, и наконец вылезла окончательно. Побои Снежиной уже не очень чувствовались, но что-то внутри все равно кипело, нетерпеливое и даже злое.

– Главное – пересечь дорогу, – доложила она. – Светофор на перекрестке через два дома, и там как раз есть поворот на тихую улочку. С нее легко попасть в гаражный кооператив.

– Вы все это сейчас высмотрели? – удивился фамильяр.

– Да нет, это я в мамин компьютер влезла. На карте глянула. Скопление гаражей поблизости только одно, ориентир что надо. Только вот не пойму, почему гаражи? Кому там может магазин понадобиться?

– Простите, но я не знаю. Хозяйка говорила, это скверное место. Она не любила там бывать и очень радовалась, когда в доме открылась еще одна лавочка. Но вот расписание оказалось не самое удобное, и иногда хозяйка все-таки ходила в гаражи.

– Ладно. Ясно. Она могла, и мы сможем, – сказала Рина.

Она накинула капюшон толстовки и вышла из-за дома. Ноги заплетались сами собой, от волнения, – точь-в-точь искаженная. Но ближайшие прохожие почему-то сразу подобрались и ускорились, даже начали оборачиваться.

– Нет, – шепнул Фаферон. – Бросьте это, пока не поздно. Изображайте местную, может, побоятся. Давайте, будто вы домовая ведьма, а я ваш фамильяр.

– Какая из меня домовая ведьма? Вот Тим бы мог… а я…

Неожиданно подкрался сырой озноб – это подошел вплотную искаженный. Он был совершенно бесформенный, кривой и валкий, зато складки поношенной одежды и дряблой кожи казались очень четкими, преувеличенными в несколько раз. Он склонил голову набок и, окончательно в чем-то уверившись, потянул к Рине руки.

– Уходим! – закричал фамильяр.

Мурашки прекратились, началась тошнота. Рина бросилась по проспекту, собирая за собой целый хвост из бредущих преследователей. На красный перебежала дорогу – благо водители здесь лихостью не отличались. От этого марш-броска Рина совсем запыхалась и позволила себе секундную передышку рядом с продуктовым магазином, а искаженные, до сих пор спокойно шедшие по своим делам, стали вдруг сворачивать на перекрестке. Пришлось удирать снова.

Рина пробежала мимо детского садика, стараясь не особенно на него поглядывать – не хотела наткнуться взглядом на ребенка-монстра, играющего в песочнице. Потом было отделение пенсионного фонда – еще страшнее. Фаферон взволнованно кружил рядом.

– Далеко?

– Не знаю… А, вот поликлиника… Теперь два квартала.

– Идут.

– Я чувствую.

Она и правда научилась чувствовать погоню. От этих… существ… постоянно мутило, знобило, передергивало. Но только она это сказала, неприятные ощущения сразу же прекратились. Рина опасливо оглянулась. Искаженные остались позади: выстроились на дороге в ровную шеренгу, как будто не решаясь пересечь черту.

Рина позволила себе сбавить темп и к гаражам подобралась уже обычным шагом.

Гаражи ютились вдоль дорожки, похожие… сами на себя. Нет, правда, совершенно обычные гаражи – пасмурный кирпич и линялый металл, неприличные надписи. Замки, замки, замки – все не то. Ни следа волшебства.

Где же нужный?

Они внимательно смотрели по сторонам, медленно углубляясь в лабиринт гаражного кооператива. Под Риниными ногами хрустели осколки разбитого асфальта. Сбоку высился неинтересный «ЗАО Инкомэнергомаш».

– Фаферон, не могли бы вы… Подняться и посмотреть с высоты? – попросила Рина.

Бражник долго кружил над дорогой, Рина тоже не бездельничала – стучала во все двери подряд. Разболелись костяшки пальцев, а на стук так никто и не откликнулся. Старания фамильяра тоже ни к чему не привели. Вот что бывает, когда отвергаешь спички!

И тут откуда-то донесся слабый запах еды, в этом месте совершенно чужеродный. Запах вывел к гаражу в самом конце дороги.

Рина отворила большую дверь и с трудом протиснулась сквозь ворох свисающих с потолка связок трав и грибных гирлянд. Она порадовалась, что сушеные стрекозы вывешены в углу, а не у входа, критически осмотрела живописные паутинные драпировки. Местечко совсем не походило на магазин, а с лавкой Витольда и сравнивать было нечего. Внутри оказалось зябко, пахло жареным хлебом. Хозяйка не ждала посетителей, так и замерла с деревянной лопаткой в руках. Спохватившись, она кинула лопатку прочь.