Рик Риордан - Молот Тора

Все эти вопросы действительно прятались у меня в голове, но откуда она-то узнала? Или мое лечение на сей раз возымело обратный эффект, и не я прочитал мысли Алекс, а она – мои?

– Ну, наверное, это меня и впрямь тревожило, – не стал скрывать я. – С одной стороны, Локи вроде тебе не нравится…

– Не нравится, – подтвердила она.

– Тогда зачем тебе его знак?

Алекс завела руки за шею.

– Двух этих переплетающихся змей называют Змеями Урнес – в честь какого-то места в Норвегии. Это необязательно символ Локи. – Она, сплетя пальцы, пошевелила ими. – Змеи обозначают перемены и гибкость, подвижность и непостоянство. Потом их стали ассоциировать только с Локи, ему это очень понравилось, но я считаю, что это неправильно. Не имеет он права присваивать такой крутой символ. На самом деле он принадлежит ему не больше, чем я. Вот я и решила, что знак изменения будет моим. И мне по Хельхейму, как к этому отнесутся другие.

Я наблюдал за пламенем, пожирающим свежий хворост. Над костром взорвался сноп оранжевых искр. Мне снова вспомнился сон о номере Алекс и Локи, который вдруг обернулся рыжеволосой женщиной. Как странно всегда начинает звучать голос Алекс, когда она говорит о Локи как о своем отце. И еще эта оговорка: «Моя ма…» – когда она начала рассказывать о визите Локи в гончарную студию.

– Ты как восьминогий конь, – произнес я вслух.

– Стенли? – нахмурилась Алекс.

– Нет. Я имею в виду изначального восьминогого. Как там его имя? Ах да, Слейпнир. Я знаю от Мэллори Кин его историю. Локи, чтобы отвлечь жеребца великана, превратился в прекрасную кобылицу. В результате она забеременела, и у нее, то есть у Локи, родился Слейпнир. – И, почти наяву ощущая, как лежащая на коленях у Алекс гаррота врезается в мое тело, я все-таки выпалил: – Локи тебе не отец, ведь правда? Он твоя мать.

Алекс широко распахнула глаза. Сейчас схватится за гарроту и прощай мои дорогие конечности, а может быть, и голова.

Она, однако, к немалому моему удивлению, лишь заметила с кислым смешком:

– По-моему, после стрижки твои извилины стали лучше работать.

– Значит, я прав? – поборол я желание провести пятерней по своим укороченным прядям.

– Да. – Она подергала за отблескивающие розовым металликом шнурки в своих походных ботинках. – Хотела бы я увидеть лицо отца в тот момент, когда ему это открылось. Насколько я знаю, Локи обернулся женщиной именно того типа, который нравился моему отцу. Он был в это время уже женат, но для него подобные мелочи никогда не являлись препятствием. Всегда привык получать что хочет. В общем, запал он на эту рыжую с пышными формами, и у них разгорелся бурный роман. А спустя девять месяцев к нему в дом припожаловал Локи с подарком в виде младенца.

Я попытался себе представить Локи, по обыкновению экстравагантно одетого, может, даже в зеленый смокинг, который возник на пороге богатого дома в элитном пригороде. Привет, мол, любимый, не узнаешь? Я та самая девица. Хорошо мы с тобой проводили время, да? А это вот наш ребеночек.

– А как твоя смертная мама восприняла? Ну, то есть жена твоего отца. То есть твоя мачеха.

– Правда, запутаешься? – подкинула Алекс в костер еще одну ветку. – Моя мачеха совсем не обрадовалась. В общем, росла я с двумя родителями, которые сторонились меня и стыдились. Ну и Локи, время от времени появляясь на моем горизонте в самые неожиданные моменты, пытался руководить мной.

– Рог Хеймдалля! – вырвалось у меня.

– Не рог, а труба. Сегодня я женского пола, – поправила Алекс.

– Да нет. Я не про тебя… – начал было оправдываться я, но тут же заметил, что она просто шутит. – А потом что случилось? – захотелось выяснить мне. – Почему ты ушла из дома?

– Ушла я два года назад. А почему? По многому.

В ее голосе зазвучали предупреждающие нотки. Видимо, я опять ступил на запретную территорию.

И все же… Алекс стала бездомной примерно тогда же, когда умерла моя мама и я сам оказался на улице. Совпадение это меня встревожило, и у меня, прежде чем успел струсить, вырвалось:

– Это Локи тебя попросил отправиться с нами?

Пристальный ее взгляд мне прямо в глаза заставил меня поежиться.

– Что ты имеешь в виду?

Я рассказал ей. Как она в моем сне метала горшки в своего отца (мать), а тот обращался к ней с какой-то совсем простой просьбой.

Лес окутала уже полная тьма, а я за разговором даже и не заметил, давно ли это произошло. В бликах костра лицо Алекс менялось и колыхалось. Я пытался по мере сил убедить себя, что часть ее сути, которая напрямую относилась к Локи, здесь ни при чем. Просто сейчас проявляется ее личная склонность к гибкости и изменениям, столь же, по сути, невинная, как тату у нее на шее.

– Все как раз было наоборот, – ответила она мне после весьма длинной паузы. – Локи просил меня не присоединяться к вам.

У меня сердце заколотилось в ушах.

– Зачем же он о таком просил? И что за план вы вчера обсуждали с Сэм?

Она обмотала руки гарротой.

– Может быть, ты потом и узнаешь об этом, Магнус. И, кстати, только посмей еще раз шпионить за мной в своих снах…

– Ребята! – прервал ее громкий возглас Блитцена. – Идите сюда и посмотрите!

Джек гордо завис над результатами своего рукоделия. Но можно ли это назвать рукоделием? Ведь у меча-то рук нет.

На темно-коричневой боковине сумки сияла вышивка, – несколько строк рунического текста.

– И что это значит? – спросила Алекс.

Блитц даже зажмурился от удовольствия.

– Да всего лишь несколько технических рун. Волшебные болты и гайки. Различные термины и условия. Соглашение о конечном пользователе продукции. А в самом конце слова: «ПУСТАЯ КОЖА. Сумка завершена Блитценом, сыном Фрейи. Помогал Джек».

– Это я написал! – гордо провозгласил Джек. – Я помогал!

– Отличная работа, приятель, – похвалил я его. – И это действует?

– Сейчас проверим, – потер от волнения руки Блитцен. – Как только я отдам тайную команду, сумка или уменьшится до такой степени, что нам будет ее легко нести, или… Но я уверен: она уменьшится.

– Нет, ты вернись к слову «или», – потребовала Алекс. – Что может произойти еще?

– Ну, существует микроскопическая вероятность, что сумка, наоборот, увеличится и покроет основную часть континента. Но я убежден: все сделано правильно. И Джек очень точно воспроизвел руны швом «назад иголку» именно в тех местах, где я ему показывал.

– А я должен был вышивать швом «назад иголку»? – засиял желтым Джек. – Ой, да ладно, – заметил он ужас на лице Блитцена. – Не волнуйся. Работал правильно.

Я, в отличие от этих двоих, никакой уверенности в успехе не ощущал. «С другой стороны, – пронеслось у меня в голове, – чего волноваться? Ну, сомнет эта сумка весь континент. Значит, попросту жить осталось недолго».