Елена Булганова - Девочка, которая любит

– Типа того.

Австралиец напротив меня шумно выдохнул и процедил сквозь зубы:

– И как вы это допустили?

– Мы?

– Орден. Вы чего там, в России, совсем ни на что не годитесь?

Я счел лучшим промолчать, а парень распалялся все больше и больше:

– В нашем подразделении Ордена нет атлантов, но когда в Западной Австралии древние выродки попытались выползти на поверхность, мы дали им бой и загнали обратно! До того, как пришла подмога, мы потеряли почти всех, даже совсем пацанов, которым до посвящения еще было расти и расти.

Столько горечи прозвучало в этом голосе, что тягостная тишина повисла над всем столом.

– Потому что такие, как ты, были у них. Четверо атлантов, – выплюнул парень. – Одна такая парочка схватила приора, моего отца, и обезоружила, а потом кинула в руки циклопам. А те за ноги разорвали его пополам, словно он не человек был, а тряпичная кукла. Читать умеешь?

Парень повернул голову, постучал по вытатуированной фразе пальцем:

– Вот эти слова крикнул мне отец, когда кости его уже трещали, а кожа лопалась. И оттолкнул меня прочь, чтобы я не погиб зря, стараясь его спасти. Чтобы делал то, что мне по силам, убивал, кого можно убить. И я убивал их десятками! – взревел он, заставив многих подпрыгнуть на стульях. – Вот это, – теперь он указывал на шею и грудь, – когти чертова биорда, а спина у меня прожжена до костей флэммом. Но с ними я справился. И я найду способ добраться до тех атлантов, клянусь! Вот только на тебе сперва потренируюсь.

И вскочил, будто собирался заняться мной прямо сейчас. Я непроизвольно отпрянул – столько в нем было ярости, ощущаемой почти физически. В мертвой тишине, прерываемой лишь хриплым дыханием и нервной икотой тощего шкета, снова прозвучал спокойный голос парня с Колизеем на голове:

– Эйден, тренироваться на нем не имеет никакого смысла. Он пока что не Соединившийся, и вдали от своей половинки ничуть не сильнее обычного человека. Да, а еще он на нашей стороне.

– Ты правда в это поверил? – всем телом развернулся к нему Эйден. – Будто этому типу интереснее жить с людьми, а не с себе подобными в мире, где люди станут рабами? Какой ты наивный, Акила!

– Я верю своему приору и Верховному Пажу.

Австралиец в бешенстве саданул рукой по столу, и кусок пудинга с его тарелки подлетел мне прямо в лицо. Кулаки мои непроизвольно сжались… Но в этот миг откуда-то из глубины замка раздались мерные удары колокола. Большинство ребят тут же устремились к выходу, некоторые горстями засовывали в рты сладкие куски, на ходу допивали чай. Я встал из-за стола последним, не желая влипать в новые конфликты, но и не теряя из поля зрения уходящих, чтобы не заблудиться. За столом оруженосцев ничего не изменилось, только Женька вроде как дернулся за толпой следом, но проходящий мимо него официант надавил ему на плечо, усаживая назад.

Интересно, что означал этот звон? Неужели испытания начнутся прямо сейчас? В целом я был не против, лучше уж отстреляться побыстрее, пока кто-нибудь тут не довел меня до ручки своими наездами.

Мы спустились по мраморной лестнице на этаж ниже и оказались в уютном холле со множеством диванчиков. Правда, все они были хоть одним человеком, да заняты, а я не искал соседства, потому отправился к самому дальнему дивану, вписанному в эркер, и расположился там со всеми удобствами. Сразу же потянуло в сон, а, поскольку интересного ничего не происходило, я откинулся на высокую спинку и закрыл глаза…

– Эй, послушаешь или будешь дрыхнуть?

Я встрепенулся и обнаружил Акилу, усевшегося в паре метров от меня, благо диван был длиннющий. В целом этот парень мне нравился, от него не исходила агрессия. Но заводить дружбы и знакомства не входило в мои планы.

В центре холла я увидел господина Винсента: он устроился прямо на столешнице стеклянного стола и торопливо просматривал какие-то бумаги, целую кипу которых перед его лицом услужливо держал лотт. Новициаты буквально пожирали его глазами, конечно, не со всеми же Верховник встречался лично. Но вот он движением руки отослал секретаря, уселся поудобнее и оглядел всех нас, остановившись ласковым взглядом хоть на мгновение, но на каждом.

– Ребята, – без всякой помпы заговорил он. – Обычно последние наставления перед испытаниями новициаты получают от самых близких: от своих наставников-приоров, от старших и младших друзей и братьев. Но так уж вышло, что ваши друзья далеко, а приоры в это неспокойное время, доставив вас на остров, вынуждены были немедленно вернуться на свои территории. Поэтому сейчас я обращаюсь к вам от их лица и говорю: еще раз задумайтесь о том, готовы ли вы стать частью Ордена теперь, когда война с Древними не где-то в проекте, а уже началась. А если решились, то идите до конца. И не бойтесь того, что ждет вас завтра, это всего лишь маленький учебный бой перед большой битвой…

– А можно вопрос? – прервал Верховника чей-то голос, и все головы мигом повернулись туда. Конечно же это был Эйден.

– Почему представитель вражеской силы собирается вместе с нами проходить испытания? – не дожидаясь разрешения, задал он свой вопрос. И все взгляды тут же сменили объект наблюдения, обратившись ко мне. – Это для создания боевых условий, что ли? Чтобы нам каждый миг ждать удар из-за угла?

Господин Винсент не выказал недовольства тем, что его так нахально перебили, а отвечал спокойно и благожелательно:

– Потому что у любого разумного существа есть свобода выбора, Эйден, и, если война затянется, ты, возможно, столкнешься с ситуацией, что тебя предаст человек, а спасет Древний.

Эйден что-то пробормотал себе под нос, но заткнулся. Верховник глянул в мою сторону, улыбнулся, типа держись, я на твоей стороне, и продолжил:

– А заодно вы бы могли узнать у нашего российского новициата, что сейчас происходит на территории, захваченной Древними. Возможно, его рассказ удивит вас, если вы ждете кровавых ужасов и стертых с лица земли городов. Но это не так. Древние умеют отлично заботиться о природе и неразумных живых существах, так что захваченная ими территория в считаные недели превратилась в уголок рая. Вот только человеку там места нет, разве что услужливым роботам в человечьем обличье. Увы, всякий раз, когда кто-то брался защищать права животных, права человека трещали по швам. Первым защитником был Каин, не желавший, чтобы агнцев приносили в жертву, и в результате убивший своего брата. Гитлер, едва получив власть, запретил опыты над животными: зачем, если теперь для этого были люди, причем в неограниченном количестве…

– А лично мне зверюшки все равно симпатичнее людей, – вдруг, чуть подавшись в мою сторону, прошептал Акила. – Жаль, что защищать придется все же не их.