Кирилл Кащеев - Выбор ведьмы

— Столь же рада и столь же удивлена, Вольх Всеславич! А вы мистификатор, mon ami! — дама кокетливо погрозила ему пальчиком. — Мне сей вояж презентовала внучка, такая милая девочка… Правда, всего один билет… — она укоризненно покачала головой.

— Кто ж знал, что ты козу за собой потащишь! — отрезала Ирка. — «Другой мир посмотреть, себя показать»…

— Ну ты дывы на цю дытыну! — переходя на привычный жаргон, всплеснула руками бабка. — И думки у нее немае, що бабця вже стара, бабка не може на своих двоих по цьому клятому Ирию шкутыльгаты, дела ваши за вас доробляты… — она кивнула на распластанную по стене Раду. — И чого богатыри языками плескали, що подружка твоя ее на сено зачаклувала?

— Сам видел, Елизавета Григорьевна! — подтвердил Вольх Всеславич.

— А спичку кинуть, друг мой? — ласково спросила добрая бабушка. — Чтоб не было у сей неприятной особы ни повода, ни возможности явиться снова… та щоб ниякий кобелина ее не знайшов та не использовал!

— Так я… — начала оправдываться Танька… и тут до нее наконец дошло. — Машенька, значит… Машенька! — Танька уперла руки в бока, демонстрируя, что даже у благородных графинь национальные традиции все равно в крови. — Елизссссавета Григорьевна! — После Змеевых Пещер шипение, кажется, станет еще одной национальной традицией. — Вы мало того что год нам головы морочили! Мало того что напугали до полусмерти, когда из дома исчезли! Так вы еще Богдану глазки строили! Машенька!

— Бабушка? — вскинула брови Ирка.

— Подумаешь, пошуткувала чуток. А ты що зробыла? Любистоку мени у волосся натрясла, малая охальница! — Бабка уперла кулаки в бока столь же выразительным жестом. — А у старой бабци, може, вже и ведьмовских сил против того любистоку нема, все внучке отдала, только на оту кляту девчоночью личину и осталося!

— Шампуня тоже не осталось голову помыть? Или просто понравилось, как за вами стража города Вагаду чрез стенку лезла?! — косясь, как Вольх Всеславич успокаивающе поглаживает кончиками пальцев бабкину руку, прорычала Танька. — А ты! — она крутанулась на месте, уперев палец Ирке в грудь. — Про какой билет она говорит?

— Ну-у… — Ирка засмущалась. — Она мне рубаху огня на берегу оставила, а я подумала, что прикольно будет, если я ей взамен — билет на экскурсию в Ирий. Была у меня мысль, что без армии все равно не обойдется.

— Армию вот он обещал! — Танька нетерпеливо кивнула на Вольха Всеславича. — Мне! Я так и знала, что в автобусе есть кто-то от богатырей, только думала, что шофер. Богатырь — это так очевидно!

Вольх Всеславич обиженно нахмурился. Из шоферской кабины донесся ехидный смешок — тоже знакомый. Ирка кивнула сама себе — запах этого человека она учуяла, еще когда забралась в автобус вместе с Айтом.

— А вот ты откуда знала про автобус? — продолжала возмущаться Танька.

— Ну-у-у… — снова смущенно протянула Ирка. — Я, конечно, сама уехать этим автобусом не могла, никто б меня не выпустил, но…

— Пятьдесят процентов доходов от развлекательных вояжей в Ирий принадлежит хортицким ведьмам. Их письменное приглашение приравнивается к билету, — вмешался командир богатырской заставы. — Так что я взял на себя смелость наскоро ознакомить новую ведьму-хозяйку с делами.

— Очень наскоро, — многозначительно улыбнулась Ирка. — Столько дел так и остались мне неизвестными. Контрабанда живой и мертвой воды, например…

— Вольх Всеславич! — укоризненно протянула бабка.

— Не могли второй билет себе выписать, раз два понадобилось? Зачем было Машенькой прикидываться? — не слушая их, продолжала бушевать оскорбленная в худших ведьмовских чувствах Танька. — Вы опять меня надули! Опять!

— Напомню вам, милая Татьяна, что я больше не ведьма-хозяйка и прав таких не имею, — с достоинством сообщила бабка. — А барских замашек гроши трынькать, навить и не мала николы! — и неуверенно закончила: — А якщо колысь и мала, то вже здыхалася. Що це за допрос?

— Господа и дамы, если все уже высказали взаимные претензии… — собрав всю доступную ей светскость, начала Ирка, — может, займемся тем, для чего сюда приехали? — И, не выдержав, заорала: — Змееныша украли! Мертвый лес проломил водную стену! Айт там один!

— Если не считать нескольких тысяч драконов, — недовольно буркнула бабка. — И не кричи, пожалуйста! Что за манеры!

— Наднепрянская ведьма права, — качнул головой Вольх Всеславич. — Заводи!

За пыльным водительским стеклом мелькнула тень, мотор послушно заурчал, и дворники заходили, размазывая грязь по стеклу.

— Ты остаешься, — коротко скомандовала Ирка Гальке.

Под носом у нее немедленно очутилась внушительная дуля — торчал обгрызенный ноготь на большом пальце.

— Ось тоби! Я за свою мамку твого папку… — она смутилась и пробормотала: — Або будь кого…

— А они? — кивая на малышню, человечью и драконью, спросила Ирка. — Пусть сами справляются?

Галька набрала полную грудь воздуха — так, что аж щеки раздулись… и шумно выдохнула.

— От ты ведьма! — рявкнула она и, повернувшись на каблуках, направилась к детишкам.

— А вы? — Ирка подозрительно уставилась на последнюю туристку из их автобуса. Элегантная дама менеджерского вида все так же сидела у стены, ни во что не вмешиваясь и только переводя спокойный, слегка любопытный взгляд с одного участника событий на другого. Казалось, она с интересом, но без большого волнения смотрит фильм. Сейчас она поднялась, отряхнула запорошенный каменной пылью вечерний костюм и, вопросительно приподняв брови, уставилась на Ирку:

— А что — я?

Не объяснять же, что именно в ней Ирка подозревала замаскированную бабку, считая шумные скандалы пестрой тетки отвлекающим маневром.

— Я всего лишь туристка, — словно прочитав Иркины мысли, негромко сказала дама. — Просто туристка. Надо сказать, поездка получилась несколько более бурная, чем я рассчитывала.

— Тогда вам тоже лучше остаться здесь, с детьми, — мягко предложила Ирка.

Надо же, единственная просто туристка на весь непростой автобус!

— А як з цим змеюкиным буты? — Галька с сомнением посмотрела на Тата. — Ему до детей не можна…

— Обратно в тюрьму. — Танька снова запустила руку в безразмерную суму. Высыпала на ладонь горсть мелкой пыльцы и шагнула к Тату, готовая дунуть…

— Я сам решаю, куда мне можно! — Тат прыгнул. Еще человеческое тело пронеслось над полом, одним движением он сгреб в охапку двух мелких змеенышей и… Преображение произошло мгновенно. Держа змеенышей в когтях, черно-красный дракон прижал крылья и стрелой из лука ринулся в стенной пролом. Бронированный гребень стесал верхний край проема, Татльзвум Ка Рийо просвистел над крышей автобуса и канул в коридорах Пещер. Пронзительный детский крик донесся из темноты и пропал. Обломки и каменная крошка вперемешку с тягучими каплями драконьей крови посыпались на крышу автобуса.