Татьяна Леванова - Сквозняки. Ткачи Заклинаний

– Вставай, приведи себя в порядок. Мы в доме Отца Ветров, и мне тоже не терпится на него взглянуть. Спасибо, что пронесла меня в своих волосах.

Маша открыла глаза. Она была в собственной прихожей. Поперек коридора лежала вешалка, именно ее она сбила. Вешалку эту купил папа, мама еще ворчала, что очень непрактичная конструкция для маленького узкого помещения. На вешалке болталось папино пальто.

– Я что, дома?! – вскричала девочка. Она вскочила на ноги и охнула – болело колено после падения.

– Как, каким образом? Моя миссия была пройти эти жуткие круги?

– Ну почему жуткие, – вдруг послышался обиженный голос под ее ухом. – Новорожденные всегда очень милые, а по мне так ветра – самые милые дети из всех, что бывают. Конечно, я сужу предвзято, ведь я сама ветер в какой-то степени. Хоть отвечаю не за движение воздуха, а за движение судьбы. Но принцип тот же, если смотреть профессионально.

– А ты кто? – Маша снова принялась крутиться вокруг своей оси, пытаясь рассмотреть невидимого собеседника. – Что ты делаешь у меня дома?

– Если это твой дом, то ты знаешь, где у тебя зеркало, иди и посмотри, – фыркнули в ответ.

Маша послушно повернулась к зеркалу – оно висело на одном и том же месте столько лет, сколько девочка себя помнила. В зеркале девочка увидела себя – в сиреневой блузке, длинной юбке, с рюкзачком, с короткими растрепанными волосами, выбившимися из-под маленькой черной шапочки с головой кошки на лбу. За левым ухом было что-то, похожее на непослушную рыжую прядь волос. Присмотревшись, девочка увидела, что у пряди была трогательная кошачья мордочка, огромные золотистые глаза и большие забавные ушки.

– Я Тюха, ветер удачи, и давно за тобой присматриваю. Вот только странствовать с тобой я решилась лишь тогда, когда ты отправилась к Отцу Ветров. Без меня ты бы ни за что не прошла лабиринт новорожденных ветров. Но у меня был свой интерес – я соскучилась по Отцу Ветров. В последний раз я его видела, когда была еще котенком, а с тех пор прошло немало лет. Я ужасно любопытная, и мне стало интересно, почему он перестал с нами, ветрами, разговаривать. Мы же скучаем…

– Какой Отец Ветров, какой ветер удачи?! – Маша упрямо мотала головой. – Я же дома!

– Ммм, ты уверена? – промурлыкала Тюха. – Тебя точно ничего не смущает?

– Смущает! – девочка сорвала маску с головой кошки. – Мой внешний вид смущает! Я не такой была, когда уходила. И твое присутствие смущает! Вали из моих волос, у папы аллергия на кошек!

– В любой другой момент я бы приняла твои слова за чистую монету и покинула тебя, неблагодарная девочка, – зашипела Тюха. – Но сейчас, как я понимаю, это была бы не только твоя ошибка, но и моя. Так что извини, впервые в истории ветров удача наотрез отказывается покидать человека.

– Да ну тебя! – Маша готова была зареветь. Вид и запахи родного жилья почти что сводили с ума, хотя внешний вид Маши подсказывал ей: она еще далеко не дома, и все, что происходит – что-то очень странное и неправильное. – Я же дома! Всё! Сейчас мама придет! Тут вот гостиная!

Девочка побежала в гостиную, там все было на своих местах, даже тетрадка с сочинением.

– Тут вот моя комната! – девочка влетела в свою комнату. Там тоже было все на своих местах, за одним исключением. Вместо ее уютной кроватки висел гамак. А в нем спал самый бородатый старик на свете. Он был настолько бородатый, что укрывался собственной бородой словно одеялом, да еще и подвернул ее уголок вместо подушки. Гора чистых тонких седых волос мерно вздымалась в такт дыханию, и из нее, словно из сугроба, торчали нос и щеки…

– Отец Ветров! – восхищенно прошептала Тюха, ее голос вновь стал мурлыкающим.

Машу, конечно, ужасно возмутило, что какой-то старикашка самым беспардонным образом поселился в ее квартире. Поэтому она не стала с ним церемониться. Взяла и рявкнула:

– Подъем!

Но Отец Ветров даже не поморщился. Маша решила, что он немного глуховат, и принялась бродить по комнате без всякого стеснения. Она ведь была у себя дома! Однако при детальном рассмотрении оказалось, что знакомые с детства книги пусты, в фотоальбомах нет фотографий, в письменном столе чистые тетради и ручки, которые казались игрушечными – паста из них не выдавливалась, писать было невозможно. Любимые девчоночьи мелочи – старые «валентинки», заколки, бижутерия, блокноты, «счастливые» автобусные билеты, фантики, магнитики, записки, журналы, косметика, статуэтки, фенечки – отсутствовали. Маша пробежалась по всей квартире. Платяные шкафы пусты, шкатулка с мамиными украшениями – просто покрытый узорами кусок дерева, изящную резную крышечку не открыть. Папины документы – чистая бумага. Квартира казалась не просто чужой, она была подделкой. Помедлив, Маша взялась за штору на окне. Память рисовала привычный вид из окна в мельчайших деталях: тополя, автобусная остановка, лавочка, песочница с грибом, кусты. Штора отъехала в сторону. За окном были лишь белоснежные пики гор далеко внизу и неровное грязно-белое небо, похожее на слежавшийся на тропинке снег.

Несколько минут Маша смотрела в окно, не видя ничего перед собой, очнулась только, когда по щеке скользнула слезинка. Щеке стало щекотно. Смахнув ее, девочка задернула штору и огляделась. Квартира все же была копией ее собственной. Пусть она на самом деле не дома («Еще не дома», – уточнила про себя Маша), ей хорошо известно, что где находится.

– Будем будить дедульку! – зло сказала девочка Тюхе. – Зачем я сюда лезла? Правильно?

– Мне самой не терпится, – прошептала в ответ Тюха.

Маша налила на кухне воды в стакан – водопроводный кран, что удивительно, работал. Прошла с водой в комнату, включила музыкальный центр – тот тоже работал, правда, музыка в нем была непривычная, прерывистую мелодию исполняли одни только духовые инструменты всех мастей, девочка не могла определить на слух, какие именно. Услышав музыку, старик только вздохнул во сне. Маша попробовала потрясти гамак, но результата это не дало. Тогда она налила из стакана воду в ладонь и стряхнула несколько капель на спящего. Тот не шелохнулся. Тогда девочка брызнула щедрее. Дед заворочался в гамаке, но не открыл глаза.

– Проснитесь! Прошу вас! – наклонившись над ним, позвала девочка, продолжая трясти гамак. Прикасаться к его бороде, чтобы попытаться потрясти спящего за плечи, Маше отчего-то очень не хотелось. Но старик продолжал мирно сопеть носом.

– Я устала, – наконец, сказала девочка Тюхе. – Может, нам надо просто подождать? Должен же он когда-нибудь выспаться.

– Но мы, ветра, не видели его уже много-много лет, а вдруг он спал все это время? – ответила кошка. – Наклонись пониже, я попробую кое-что еще.