Франциска Гем - Сёстры-вампирши. Подружка – кровь с молоком

Потому что, не имея хотя бы нескольких крошек родной земли в непосредственной близости от себя, любой вампир и полувампир всегда слабел. Сильвания знала, что от этого можно заболеть на неделю, а то и на месяц, смотря по тому, насколько силён был вампир.

Дака посмотрела на сестру и спросила:

– Ты уже чувствуешь себя вялой и безучастной или, может, у тебя боль в конечностях?

То были первые симптомы болезни.

Сильвания подняла руку и повертела головой:

– Не знаю. Но ощущения уже какие-то странные.

– По крайней мере, у тебя нет зуда. – Дака вдруг прыснула и едва могла сдержать смех: – А помнишь, как Богдан тогда на классном вылете всё пошатывался и чесал себе то живот, то попу?

Сильвания кивнула. Тогда Богдан забыл дома свою землю, а улетели они далеко от родных мест. За каких-то пару часов он совершенно свихнулся. Сперва его шатало, он чесался, потом стал путано говорить, а под конец вообще упал в обморок. Тогда Сильвания привела его в чувство своей родной землёй из кулона.

– Не знаю, чего тут такого смешного, – сказала Сильвания, сделав строгое лицо. – Жизнь Богдана была в опасности.

Дака перестала смеяться. Сильвания была права. Если вампир – или полувампир – в течение суток не имеет возможности прикоснуться к родной земле, он впадает в глубокую кому. Только могучим вампирам удаётся выйти из неё. Все остальные считай пропали.

– Мы отыщем твою цепочку, – твёрдо пообещала Дака. – А пока ты можешь вложить пару крошек родной земли между пальцами ног, как я.

– Да ты в своём уме? Это же просто противно!

Дака пожала плечами:

– Как хочешь.

– Что же нам теперь делать? – Вокруг глаз Сильвании снова наметились красные круги.

– Искать цепочку, – сказала Дака, неожиданно схватила сестру за лодыжки и перевернула её вниз головой.

Но из той ничего не выпало, кроме мини-сардельки, которую Сильвания быстренько схватила и снова спрятала, пока Дака не увидела.

– А сегодня утром она ещё была на тебе? – спросила Дака.

– Думаю, да. – Сильвания рылась в своей школьной сумке. Но ничего не нашла.

– Может, ты обронила её на велодорожке? Или при столкновении с господином Граупом.

– Или потом в школе.

– Может, нам вернуться в школу и поискать там?

Сильвания испуганно выпучила глаза. Она представила себе, что снова нужно возвращаться в это здание ужаса и, может, опять повстречать там господина Граупа, и у неё тут же начались колики в желудке.

– Ах, успеется и завтра, – тихо произнесла она. – Я лучше поставлю ноги на полчаса в папин кошачий лоток, тогда и наберусь сил.

Дака наморщила лоб:

– Ты думаешь, этого будет достаточно?

– Наверняка. И кроме того, вдруг я потеряла цепочку ещё дома. Но… – Сильвания нагнулась к сестре и шепнула: – Ни слова маме и папе. А то они разволнуются.

Дака заговорщицки кивнула.

Двойняшки шли мимо серебристого спортивного автомобиля, припаркованного у дома № 21. Они были слишком поглощены своими мыслями, чтобы заметить водителя, который тихо сидел в машине, опустив стёкла.

Госпожа Тепез распахнула дверь ещё до того, как Дака вставила в замочную скважину свой ключ.

– Рассказывайте, как прошёл первый школьный день? – Глаза у неё горели.

– Супер, – в один голос ответили Дака и Сильвания.

Эльвира Тепез была в хорошем настроении. Это случалось не так уж редко. Но сегодня её хорошее настроение было особенно хорошим. Она подписала договор аренды – аренды её первого собственного магазина под названием «Крышки унитазов». Эльвира Тепез не сомневалась, что займёт свою нишу на рынке.

Магазин, правда, был маловат, но тем уютнее он казался. «Атмосфера продаж» – вот ключевое слово, и этот магазин такой атмосферой обладал. А ещё у магазина был симпатичный арендодатель. Тот уже упомянутый поздний завтрак с Петером был превосходным не только в кулинарном смысле. Эльвира наконец-то наговорилась вдоволь. Этот Петер оказался и впрямь очаровательным человеком и даже принёс ей букет цветов, причём огромный. Какая это удача – иметь такого арендодателя, как Петер!

Господин Тепез смотрел на это иначе. Он находил весьма подозрительными арендодателей, которые приглашали его жену на поздний завтрак и одаривали букетами. Ему даже не надо было сперва знакомиться с этим Петером, чтобы считать его несимпатичным. Но госпожа Тепез была слишком хорошо настроена, чтобы правильно истолковать странное настроение мужа. (Кроме того, у Михая Тепеза было в запасе много настроений, которые могли меняться ежесекундно. За ними иной раз не удавалось поспеть.)

Однако господин Тепез был не единственным, кого аренда магазина ввергла в дурное расположение духа. Когда госпожа Тепез объявила, что магазинчик слишком маленький для хранения унитазных крышек и те 250 крышек пока останутся наверху в комнате Сильвании, лица двойняшек омрачились.

– И надолго это? – спросила Сильвания.

Госпожа Тепез прочесала пятернями свои рыже-каштановые волосы.

– Пока я не найду другое складское помещение. Или пока не продам 250 крышек.

– Но ведь это может затянуться на годы, – простонала Дака.

– Ах, да что ты, они разлетятся мигом. Правда…

– Что? – спросили разом Дака и Сильвания.

– Ну, если дело пойдёт хорошо, мне придётся, конечно, тут же пополнять запас товара. – Госпожа Тепез коротко улыбнулась, но, напоровшись на суровые лица дочерей, отставила улыбку. – Мне очень жаль. Я обещаю вам всё уладить. Но поместить крышки в подвал я не могу. Он уже занят.

– Так попроси своего очаровательного арендодателя, – вмешался господин Тепез, как раз поднявшись из подвала. – Он с удовольствием разместит твои крышки на пару месяцев у себя в гостиной. Может, он даже будет каждую из них подогревать для покупателей.

Госпожа Тепез метнула в сторону мужа негодующий взгляд.

Дака и Сильвания предпочли удалиться в свою комнату. Они продолжали искать цепочку. В постелях, под кроватями, в шкафах, на комодах, под шляпным деревом Сильвании, на ковре, даже в аквариуме у Карлхайнца. Но цепочка так и не нашлась.

Поэтому неудивительно было, что вечером за столом царило подавленное настроение. К счастью, к ужину пришли бабушка Роза и дедушка Густав – родители Эльвиры Тепез. Они жили на западе города в большой старой квартире. Дедушка Густав вырос в деревне всего лишь в тридцати километрах от Биндбурга. И он так же, как Михай Тепез, любил свою родину. Но, в отличие от зятя, никогда не покидал её.

Бабушка Роза родилась в маленьком городке на Балтийском море (с тех пор минуло больше шестидесяти лет). Она часто переезжала и много путешествовала по миру. Любила искусство, историю и мыльные оперы. Бабушка Роза работала в музее экскурсоводом. Дедушка Густав уже четыре года как был на пенсии. А перед этим сорок два года проработал в одном автосалоне. Сперва учеником, потом механиком, потом мастером, а под конец директором. И хотя на его месте теперь работал новый дельный руководитель, дедушка Густав всё равно время от времени заезжал в автосалон проверить, как идут дела.