Франциска Гем - Сёстры-вампирши. Подружка – кровь с молоком

Госпожа Реннеберг присела рядом с Дакой на корточки и сказала:

– Она наверняка всего лишь упала в обморок. Лучше всего будет поднять ей ноги повыше.

– Мой дедушка всегда подносит бабушке под нос нюхательную соль при обмороке, – пискнула Салли из первого ряда ротозеев.

И тут словно молния пронзила Даку. Разумеется! Она могла помочь своей сестре! Не такой человеческой ерундой, как нюхательная соль, – для полувампиров требуется более сильное средство. Дака попыталась вспомнить, чему её учили на занятиях по оказанию первой помощи: «В случае приступа слабости провести родной землёй прямо по слизистой оболочке». Одним движением Дака стянула с ноги кроссовку и носок. Потом выковырнула из промежутка между пальцев крошку грязи и сунула её в ноздрю своей обморочной сестры. Вскоре та открыла глаза и озадаченно уставилась на Даку.

– Бэ-э-э, какая гадость! – воскликнула Салли.

Некоторые ротозеи начали давиться, делая рвотные движения.

Госпожа Реннеберг стояла раскрыв рот.

Хелене Штайнбрюк заинтересованно вытянула шею.

Сильвания втянула крошку грязи в нос и отдышалась. Растерянное выражение постепенно исчезало из её глаз.

– Моя голова, – простонала она. – Где это я?

– Ты в безопасности, – сказала госпожа Реннеберг и кивнула так, что её конский хвост закачался.

Сильвания шепнула своей сестре:

– Почему я лежу у бревна и почему все здесь собрались и таращатся на меня?

– Ну, да… то есть… лучше всего я объясню тебе это потом, дома, – сказала Дака.

– Скажи мне только одно: это было сильно позорно?

Дака быстро отвела глаза:

– Не. Нормально позорно.

Лучи послеполуденного солнца косо падали на окно гостиной дома № 21. Окно было приоткрыто. Дирк ван Комбаст сидел со своим ноутбуком за большим стеклянным столом у окна. На столе стоял его ужин: стакан пахты и хлеб с мягким сыром.

Тонкие пальцы привычно сновали по клавиатуре. Дирк ван Комбаст отчитался по нескольким заключённым договорам и встречам с врачами, которые заказывали у него лекарства. Потом он открыл папку с названием «Личное». Откусив хлеба с сыром и отхлебнув пахты, мужчина промокнул рот белой салфеткой в розовый цветочек. Ему пришлось прокручивать несколько внутренних папок, пока он не дошёл до папки «Семья Т./№ 23». Он открыл таблицу. Колонки в этой таблице были такие: Дата/время; Место; Субъект; Описание субъекта; Действие; Отзыв; Примечания.

Дирк ван Комбаст пробежал глазами строки, постукивая себя при этом по губам указательным пальцем. Потом приписал внизу таблицы: Особенно подозрительно у субъекта М.Т., равно как и у субъектов Д.Т. + С.Т. (субъект Э.Т. пока неясен): бледная, чуть ли не прозрачная кожа; землистый запах, перебиваемый запахом крема от солнца; органная музыка из подвала; ночная актив…

– Уж не пишешь ли ты мне тайком любовное письмо?

Дирк ван Комбаст вздрогнул. Соня, темпераментная медсестра доктора Рёхеля, обняла его сзади обеими руками. А он-то совсем забыл, что она ещё в квартире.

– «Особенно подозрительно», – прочитала Соня. – А это ещё что такое? Играешь в сыщика-любителя или что-то в этом роде?

– Нет, – прошипел Дирк ван Комбаст и быстро закрыл окошко с таблицей, пока Соня не успела прочитать остальное. Он знал, что медсестра подняла бы его на смех, скажи он ей правду и выдай свою тайну.

Дирк ван Комбаст ещё очень хорошо помнил, как высмеивали его мать. Ирене ван Комбаст была самой красивой женщиной, какую только знал Дирк. Ни у кого не было таких чудесных светлых волос, таких мягких ладоней и таких тёплых глаз, как у его матери. В детстве она казалась ему ангелом. В школе Дирка дразнили маменькиным сынком, но ему это было безразлично. У Дирка, правда, был и отец, рослый, предприимчивый сорвиголова, но Дирк не интересовался его приключениями. Он предпочитал сидеть дома с мамой, ездил с ней за покупками или грелся у неё под боком на диване.

Но однажды пасмурным ноябрьским днём случилось нечто такое, что круто изменило жизнь Ирене и всей её семьи. Дирк уже пару месяцев ходил в двенадцатый класс. Когда он вернулся из школы домой, то застал свою обычно такую красивую мать на кухне в странном виде: с растрёпанными волосами, в истерзанной одежде и с вызывающим ужас пустым взглядом. Дирк попытался разговорить её, позвал отца, тот вызвал врача – но Ирене ван Комбаст не произносила ни слова и молчала целый месяц.

Один врач диагностировал шок, другой – травму, а третий – паралич голосовых связок. Приезжала полиция и опрашивала соседей. Один сосед видел, как Ирене ван Комбаст в тот ноябрьский день уходила в лес, второй видел её на крыше церковной колокольни, а третий – в собачьей парикмахерской (хотя собаки у ван Комбастов вовсе не было).

На тридцать второй день после загадочного ноябрьского случая к госпоже ван Комбаст вернулся дар речи. Первый врач сказал, что она вышла из шока, второй – что теперь она активно переработает свою травму, а третий просто объявил её исцелённой. Но то, что при этом говорила Ирене ван Комбаст, на слух не походило на здоровую речь. Она дико махала руками, пучила глаза и кричала: «Поди прочь, рапедади! Исчезни, кровосос!» И всё это она повторяла до тех пор, пока не выбьется из сил. Потом валилась в кресло и пустым взглядом таращилась в пространство перед собой. И лишь когда к ней подсаживался Дирк, она слабо улыбалась.

Состояние Ирене ван Комбаст не улучшалось. Врачи были в тупике. Среди соседей госпожа ван Комбаст стала предметом пересудов. Некоторые её жалели, другие только делали вид. Большинство считали, что она просто свихнулась.

Господин ван Комбаст всё реже бывал подле своей жены. Иногда он отсутствовал ночи напролёт, иногда исчезал на несколько дней, иногда на неделю. По совету врачей он в конце концов сдал свою жену в психиатрическую клинику. По совету друзей он развёлся с Ирене ван Комбаст. Дирк ещё пару лет жил вместе с отцом. Но как только ему исполнилось восемнадцать, он съехал, так и не простив отцу, что тот просто бросил мать в беде.

Дирк навещал мать в клинике каждый день. Чаще всего она просто улыбалась ему, но иногда и говорила. Сперва понять её было сложно. Но постепенно обрывки фраз сложились, словно пазл, в связную картину. В тот пасмурный ноябрьский день Ирене ван Комбаст почувствовала необъяснимую потребность пойти в лес. И потом – Дирк не был уверен, правильно ли он её понял, – на Ирене напали вампиры. Они гнались за ней по лесу, один из вампиров настиг её, схватил и полетел с ней в руках. Они мчались среди деревьев с оглушительной скоростью. Вампиры перебрасывали её друг другу в руки, словно мяч. Они окружили её, плясали вокруг неё хороводом, скалили зубы, но не кусали. В конце концов они посадили Ирене в густом тумане на колокольню, откуда ей удалось спуститься лишь через несколько часов.