Алла Вологжанина - Острова Луны

Когда Дэррен зашаталась, потеряла устойчивость и способность ориентироваться в пространстве, Карина решила, что Юлли таки засветил ей по голове. Адреналиновая волна пошла в отлив и, фигурально выражаясь, сбила с ног пиратку Позже, на берегу, выяснилось, что все с ее головой и прочим было вполне нормально. Просто поплохело.

Но тогда Митька – сам, кстати, едва стоящий на ногах, – взвалил худую Дэррен себе на плечо, как мокрый ковер.

– Нормальный выход, значит? – спросил он.

Карина посмотрела в сторону, куда показывала Дэррен, прежде чем выпала в астрал. Дверь там в самом деле была. А за ней, противу подозрений, обычный коридор, в конце которого маячил свет. Довольно тусклый, что вселяло уверенность – уж точно не поезд. Ха-ха.

– Идите, я догоню, – сказала она.

Митька, уже шагнувший через порог, остановился и развернулся всем корпусом. Будь Дэррен покрупнее, получила бы синяк на пятой точке. А так – качнулась мимо косяка. Угу, Карина начала цепляться вниманием за какие-то дурацкие детали… Мозг явно запустил режим самосохранения в варианте «не рехнуться».

– Я хочу проверить, что с мамой… – жалко вякнула Карина.

– Я тебе не проверяя скажу, что Юлли уже шевелится, – выпалил Митька, – вперед меня бегом марш!

– Убей шепотом… шепотом его убей… – забормотала Дэррен.

– В полный голос убью, – пообещал парень, – только потом. Карина? Ну что ж ты за человек такой?!

– Волк… – огрызнулась было девчонка, направляясь к неподвижной Ариссе у стены.

Но Митька выдохнул, изловчился и одной рукой прихватил ее за шиворот:

– Ну уж нет. В другой раз угробишься, волк, – и фактически вышвырнул ее в коридор впереди себя.

Коридор был темный. Свет в его конце ни капли не озарял помещение, что, собственно, не противоречило законам трехмерной физики.

Карина шла по полному мраку, понимая, что внутри у нее сгущается такой же мрак. Только без света впереди. Свет в ее внутренней тьме определенно присутствовал. В виде Митьки. Но почему-то… позади. Даже не рядом. Мрак надвигался, ватой забивался в нос, горло… в легкие. Не давал дышать. Что это?

Господи боже, что она сотворила?!

– Карина? – Голос Митьки звучал… неописуемо. И тревожно, и сердито, и черт-те как еще. – Переставляй ноги, я не смогу еще и тебя вытащить.

Позади хлопнула дверь. Карина не оглядываясь (да и какой смысл – человеческий взгляд не пробивал темноту коридора) поняла, что за ними последовал всего один человек. И это была не Ари.

– Быстрее! – рявкнул в спину Митька.

Это отрезвляло и снова возвращало мозг к работе в режиме защиты от безумия. Раскомандовался, понимаешь ли. Пару раз поцеловал, а уже в вожаки лезет. На вожака не нацеловал еще.

Свет надвинулся на Карину так жестко и неодолимо, что на секунду в самом деле показался поездом. Но в следующий миг вместе с ним девчонку обнял холодный воздух ночного океанского побережья, островной ветер и брызги соленой лилово-серой воды у самых ног.

И рук.

И лица.

Она плюхнулась пластом на черный песок. Митька едва не споткнулся об нее. Выругался умеренно-печатно и сгрузил Дэррен рядом с ее племянницей.

– Эй, ты чего? – спросил он.

Набежавшая волна кинула Карине в лицо горсть мокрого песка. Она села, отплевываясь.

– Мить, ой, Мить… – выдавила девочка, – ты понимаешь, что я натворила? Мить, я, кажется, Ариссу… Понимаешь? Маму мою уб… уб… Митя, я ее убила-а-а-а!

Это «а-а-а-а-а» не было плачем. Это был хриплый, болезненный вой. Издавало его человеческое горло, но ни одному волку и не снилась тоска, что выливалась сейчас из девочки. Тоска, страх, боль. Надлом, разлом, разрыв. Что-то страшное происходило внутри нее, что-то связанное с внешними делами и поступками, но куда более сокрушительное и… неописуемое.

– Вставай, – сказал Митька, – убила или нет, это ж бабка надвое сказала. А если Юлли выгребется сюда раньше, чем мы уберемся, то нам точно крышка.

Дэррен, похоже, полегчало от соприкосновения ее физиономии с холодной водой (и песком, будь он неладен… или ладен, но не во рту и не в носу!..).

– Пока он жив, умереть он ей не даст. – Она глухо закашлялась. – Ты о них ничего не знаешь, бедная девочка. Он урод, шут, подонок. Убьет любого – сына, брата, отца. Но ей умереть не позволит.

Она снова закашлялась. Точь-в-точь, как умирающая Ларик, с ужасом подумалось девочке. Но эта ее тетка, похоже, не собиралась покидать сей прекрасный мир со всеми его шутами-уродами-подонками и прочими красотами бытия. Вместо этого она вдруг, без помощи пальцев, свистнула так, что у Карины не то что уши, а, кажется, все поры заложило.

Ответом на этот адов сигнал из-за ближнего мыса вышло громадное черное судно. Черное даже по сравнению с ночным небом. Эдакий беззвездный силуэт на фоне волшебного космоса.

Откуда-то из-за него, не дожидаясь дополнительных команд, вылетели океороны. Уже привычным для Карины образом они фактически облепили путешественников, увлекая их за собой. Тут уж можно было только расслабиться. Оставить далеко (а главное, быстро!) позади Юлли, остров и все-все-все. И прийти в себя фактически только на палубе корабля, переполненного мрачными, и веселыми одновременно, черными пиратами.

Бледные люди в галифе и узких куртках выстроились условноровными рядами на палубе.

– Хей, капитан Дэрр! – салютуя, воскликнул пират, который приводил корабль в Зарничку к Третьему городу луны. – Приветствуем тебя!

Команда грянула почти стройное «ура».

К Дэррен прямо-таки на глазах возвращались силы и лихость.

– Привет и тебе, старпом Баррен, – отозвалась она, – а теперь быстро уводим «Птаху», пока проклятый символьер не собрался с силами и не кинулся в погоню.

Баррен слегка вскинул бровь. Наверное, хотел спросить, с какой стати «проклятый символьер» выжил, но не стал делать этого в присутствии команды.

– Пусть квартирмейстер Посох разместит наших гостей, – Дэррен кивнула в сторону ребят, переминавшихся с ноги на ногу, – а ты за мной, старпом. Вольно, – обратилась она уже к команде.

Все разбрелись по своим делам. К Карине и Митьке подхромал квартирмейстер. Совсем старый человек, в одежде которого было немало белого. Как, наверное, и в оперении. А лицо пересекала пара таких шрамов, что даже Эррен озаботилась бы маскировкой подобного. Он строго оглядел ребят единственным глазом. Второй, скрывался под толщей давно и грубо зарубцевавшейся кожи, никаких повязок носить не надо.

– Куда же вас определить? Вы – пара?

– Пара, – ответил Митька.

– Нет. – Карина пнула парня по ноге. – С ума сдурел?

– Та-ак… – строго произнес квартирмейстер.

– Господин квартирмейстер! Стархе Посох! – раздался совсем юный голосок, и откуда-то вынырнула, иначе и не скажешь, невысокая девчонка примерно Карининых лет. – Позвольте я сама позабочусь о гостях! Мама, то есть Капитан Радова, одобрит.