Алла Вологжанина - Острова Луны

У Карины побежали мурашки по телу. Да какие мурашки! Жуки на каблуках, надо будет потом осмотреть себя на предмет синяков…

– Ри… Рия… – в горле у нее тут же пересохло, – послушай, это ужасно похоже на песню из моего мира!..

Та махнула рукой:

– Большое ли дело? Знаешь, сколько иномирников погибло в волнах Трилунских морей? Очень много. Память о песнях с собой унесли. То есть принесли.

– Ох, погоди! – Карина затолкала руки в карманы. Как хорошо, что телефон догадалась в глубину спрятать. И наушники целы. – Вот! Это тебе. Подарок. Только погоди секунду. Я сейчас…

Она порылась в плейлисте, и через несколько секунд они с Рией почти хором распевали: «Время отпустить нас из твоих объятий, древний океан» [7] «Океан» от «Мельницы» вполне мог оказаться в плеере несчастного, которого мало того, что в Трилунье, так еще и прямо в океан занесло… . В сочетании с пиратским ором-хором получалась неслабая какофония, ну да и ладно. Митька же смотрел на них и только головой покачивал: девчонки, мол…

Когда песня закончилась, Рия вытащила «каплю» наушника из своего уха и протянула Карине.

– Не, это тебе, – отвела та ее руку – Там много музыки из моего мира. И можно фотографии делать, я тебе потом покажу.

– Спасибо, – та растерянно заморгала, – так здорово! И песня как будто про нас. «Мы не мертвы, не живы, мы в пути». Как будто, в самом деле, мы в пути и все не важно. А потом Древний океан приведет нас туда, где мы будем живы. Ой! Древний океан…

И тут громыхнуло. Серое небо враз стало лиловым от туч. Откуда-то другой тучей – черной, но в сплошных прорехах – вылетели океороны. Среди них сияющей стрелой метнулся Рахасса.

– Ой, мне пора! Хочу загнать тучу! – воскликнула Рия. – Помните! По команде – звук. И ловите!

И она на полуслове распалась на трех океоронов. И растворилась в стае.

Хаотичное на первый взгляд движение птиц обретало смысл, если немного присмотреться. Лилово-белый Рахасса и черные птицы словно чертили узор на тучах.

– Электризуют, – обалдело констатировал Митька.

– Серьезно? Молнию вызывают?

Надо же, как здорово она навострилась говорить с отвисшей челюстью. Может, просто перестать ронять ее, удивляясь всему на свете? Принять как данность, что мир вокруг – штука невероятная, и все тут.

– Угу, – подтвердил друг. Его черно-белый окрас в грозовом освещении уже не казался таким дико неправильным. – Если вызовут молнию подходящей длины, то мы тут такой раскат услышим, мало не покажется. Как бы весь кораблик на сто тысяч перепуганных куриц не распался.

И, словно отвечая на его слова, громыхнуло так, что Карина сама чуть не распалась на миллиард перепуганных атомов. Хотя вроде как грома ждала, на охоту за ним собралась, отважная такая.

По логике вещей, Бранилер сейчас должен закричать «лови», только кто ж его услышит.

Карина провела пальцем по горлышку бутыли. Раз, другой, третий. Митька сделал то же самое. И еще человек десять на палубе.

Странным образом следующий раскат и гул от сосудов погасили друг друга. На секунду мир вокруг погрузился в полное беззвучие.

А в следующую секунду с ним произошло нечто такое…

С неба хлынул дождь. Но не водяной. Волнистые струи были совершенно иной природы. В тот же миг палуба превратилась в Аллею дождя Третьего города луны – из каждой бутыли вверх «выстрелила» такая же волна. Пираты подхватили каждый свою тару и принялись гоняться за струями, стекающими с неба. Они явно пытались состыковать «струи-сталактиты» со «сталагмитами».

– Ну что, делаем, как они? – крикнул Митька и кинулся в погоню за ближайшим «сталактитом».

Похоже, что так. Карина цапнула свою бутыль. Как только ей удалось «склеить» две струи, они засияли и мирно стекли в емкость, заполнив ее под горлышко. Даже закрывать не пришлось.

Тут и там раздавались радостные вопли – без добычи никто не остался. Кто-то, в том числе Митька, хватал новую бутыль, и все повторялось сначала. Эх, была не была! Карина даже разулась. И не пожалела. Какой кайф шлепать босыми ногами по надраенной и залитой волшебным дождем палубе – это просто чудесно! И очень редко, в любом витке обитаемых пространств.

Вся охота заняла не более получаса. Но эмоций было, как от целых каникул. Вернее, каникул, которые могли бы быть у Карины, если бы ей довелось заказать мирозданию каникулы мечты. И получить их.

Гоняясь за волнами грома, они переместились от входа в кают-компанию к правому борту. И рядом с ними, на лету «собравшись» из трех птиц и превратившись в девочку, плюхнулась Рия.

– Понравилось? – спросила она. – Во, молодцы! Полные бутыли.

– Несложно оказалось, – ответил Митька. – Кому улов сдавать? Помощнику Бранилеру или квартирмейстеру?

– Бранилеру, он у нас старший по охоте. Они вместе с квартирмейстером разольют гром по маленьким бутылочкам. Что-то на продажу, что-то для вас, а что-то для пленников.

– Для кого? – переспросила Карина.

Юнга поморщилась, поняв, что сболтнула лишнего.

– Рия, вы захватили пленников в Зарничке? Значит, мне не показалось, и вы забрали моего отца и… Диймара Шепота? Они тут, на корабле?

– Да, – Рия дернула плечом, – не сердись, никто не скрывал их от тебя специально. Просто не хотелось говорить. Ну, мало ли, ты из-за отца расстроишься или, – она быстро взглянула на Митьку, – Диймара Шепота.

Это имя Рия произнесла так, будто гадость какую-то случайно в рот взяла и выплюнула.

– Не то чтобы расстроюсь. – Карина в самом деле своих ощущений не понимала. Да, собственно, не было никаких ощущений, нечего и понимать. – А что вы с ними собираетесь делать?

– Ну-у-у… мы же пираты как-никак. Отца твоего отдадим за выкуп его жене. Она, думаю, обрадуется. Если она выкупит его, то его жизнь будет принадлежать ей три года… или больше, я могу ошибаться в цифрах. А Шепота – не знаю. Кому он нужен? Может, деду его.

Упс, вот это Диймар попадет так попадет. Рия истолковала задумчивость сестры по-своему.

– Не обижайся из-за Евгения Радова, ладно? Убивать его мы точно не станем. Тем более что ты наша родня, а он твой отец. Я своего совсем не помню.

– Он умер не в море? – спросил Митька.

– Нет, – поникла девочка, – и немного раньше, чем… чем мы.

– Извини, Рия Радова. – Митька осторожно положил руку ей на плечо.

Мёбиус великий, а Рия-то совсем худышка, гораздо мельче Карины.

– Я не Радова, – с грустью, но и с неожиданной гордостью отозвалась та, – мама и папа не поженились, но папа признал нас с Рибом своими законными детьми. Я Риомара Дэррен Ластовер.

Карина так и села на палубу. Митька, не сводя с нее глаз, опустился рядом.

– Ты в норме? – спросил он.

– С октября – нет, – честно ответила Карина, – но в обморок не лечу, если ты об этом. Ластовер! Надо же. Я вспомнила, где видела твою маму. На портрете. Помнишь, Мить, Информатрисса показывала нам портреты Охотничьего круга. Дэррен была там. А охотник Ластовер – родной дядька Антона Ластовера. Он погиб в омертвении, в бухте Полумесяц. Сам же его и запустил, когда убил своего брата-волка, отца Антона. Помнишь?!