Артем Ляхович - Голубой трамвай

– Вы лучше скажите, кто вы? – вмешалась Майка. Она чувствовала, что если болтать – будет не так страшно. – И кто за нами гнался?

– Шмыги, – сказал близнец. – Ну, защенарики. Не узнал их?

– Вообще-то я это… дама, – сказала Майка.

– Дама? Ты же шут!

– Я шут, но я девочка. Почему пацаны все такие тупые?

– Между прочим, мы вас спасли, – заметил другой.

– Спасли?!

– А так бы вас шмыги сцапали, – кивнул первый. – И тю-тю. Они ведь теперь думают, что вы с нами. А мы думали, что вы с ними…

– Ребят, – сказал Иван Артурович. – Понимаете, в чем дело. Мы никогда не видели никаких шмыгов. Мы вообще здесь никогда не были. Мы приехали на трамвае – сели в него наобум и теперь не вполне понимаем, куда мы попа…

– Что?! – крикнул первый близнец. – Как ты сказал? Повтори!

– А что я сказал?.. Мы не вполне понимаем, говорю, куда…

– Нет! Перед этим!

– Хм… – Иван Артурович нахмурился и сказал медленно и внятно: – Мы. Приехали. На. Трамвае…

– Врешь!

– Почему?

– Врешь! Где слыхал про трамвай? На кухне? Говори!

– Как где? Мы ехали на нем…

– Врешь!!!

– Не вру! – крикнул Иван Артурович. – Что ты заладил, как попугай – «врешь, врешь»… Я его даже сфоткать успел. На тебе:

Он достал мобилку и включил ее.

Близнецы переглянулись.

– Ты когда-нибудь видел такое?.. – шепнул один другому.

Напряженно, как ученые над микроскопами, они вглядывались в фотку трамвая.

– Каким он был? – спросил первый. – Ну, вообще? Опиши!

– Голубым, – сказал Иван Артурович. – Легким таким. С тремя дверьми. Похож на старый «пульман», но не он.

– Как вы в него попали?

– Как попали… Просто он подъехал и раскрыл двери. И я вошел. И ребята потом вошли.

Близнецы переглянулись.

– Неужели не врут? – спросил один другого.

– «Неужели»! – возмутилась Майка. – Ты у нас по жизни такой недоверчивый тип, да?

– Я не Тип, я Топ. А ты что, видела летучки с нами?

– Эээ… Что значит «я не тип»?

– Ну… просто это наши имена: он Тип, а я Топ. Мы близнецы.

– Это я заметила, – хмыкнула Майка. – А почему вас так зовут?

– Когда мы сидели у мамы в животе, отец успокаивал ее и говорил – «все будет тип-топ»… А теперь говорите, кто вы. Неужто вы и в самом деле…

– Мы – люди. Приехали сюда на трамвае. – сказала Майка. – Меня зовут Майя. Можно Майка…

– Я Веня, – сказал Веня.

– Иван. Артурович, – сказал Иван Артурович.

Близнецы хлопали глазами.

– Это как?..

– Что «как»?

– Таких имен не бывает.

– Почему?

– Ну… Имя должно быть… как у нас, например, – Тип или Топ. Или там Гор, или Фляк, или хотя бы Грыз. Ваших мы и не выговорим.

– Тогда… – протянула Майка, – тогда зовите меня…

– Мэй, – вдруг подсказал Иван Артурович.

– Мэй? Хорошо, пусть будет Мэй, – согласилась Майка. – А ты, Веня, будешь…

– Вэн, – снова подсказал Иван Артурович. Веня кивнул.

– Мэй и Вэн, – повторили близнецы. – Уже получше. А ты? – повернулись они к Ивану Артуровичу.

– А я… Зовите меня Док. А лучше Докс, – усмехнулся тот. – Пора привыкать к новому формату.

– Очень приятно, Докс, – кивнули близнецы. – Очень приятно, Мэй. Очень приятно, Вэн. Вы ведь расскажете нам?..

– Расскажем, – пообещал Докс. – А вы выведете нас домой?

– Домой?.. А вы разве…

– Помнишь, как отец говорил? – спросил Тип (или Топ?). – Он ведь и сам не сразу… Надо во все вникнуть, тогда, может, и прояснится.

– Только давайте вникать не здесь, а где-то в другом месте, – попросил Докс. – Тут есть гостиницы?

– Гостиницы?.. А, ты про лежки! – кивнул Топ (или Тип?). – У меня еще есть лимиты. Не знаю, хватит ли на пятерых… Пошли!

И они все вместе зашагали по туманной улице – точь-в-точь такой, как и все улицы этой сумасбродной ночи.

Что-то проясняется… или скорей наоборот

– Что мы в параллельном мире – это и коню понятно, – говорила Мэй, сама удивляясь тому, как спокойно она это говорит. – Или, может, мы все спим. Вопрос в том, как проснуться обратно.

Они расположились в двухкомнатном номере, который был как больница или тюрьма – койки, тусклый свет (будто и здесь туман), голые стены, пятна на потолке… Только на одной из стен висела странная картина: дверь с замком, и на ней мускулистая рука.

И еще в этих комнатах было душно до отрыжки. Мэй хотела открыть окно, но близнецы хором крикнули, что это невозможно и нельзя.

Как они попали сюда, Мэй толком не поняла: Тип (или Топ?) просто приложил руку к двери, как ключ к домофону, и подержал ее там. Казалось, что дверь говорила с ним, только их разговора никто не слышал. До того они подходили к другому дому, и Топ (или Тип?) тоже прикладывал туда руку, но та дверь, видно, сказала ему что-то не то, и они пошли дальше…

– А что такое «параллельный мир»? – спросил Тип (или Топ?)

– Стоп, ребят, – вмешался Докс. – У всех у нас очень много вопросов. И если мы будем вперемешку их задавать – запутаемся еще больше. Давайте так: сначала вы рассказываете про вас, потом мы рассказываем про нас, а потом уже и вопросы. Ладно?

– Ладно. Давай ты рассказывай, – Топ (или Тип?) повернулся к брату.

– Почему?

– Ты гений, у тебя лучше получится.

– Нет уж, давай ты, у тебя слова как-то легче идут…

– Нет, лучше ты…

– Ну рассказывайте уже кто-нибудь! – рявкнула Мэй. – А то сил больше нет!

– Ладно, – хором сказали близнецы и переглянулись. – Значит, так, – сказал один из них (кажется, Топ). – Придется рассказать вам не одну, а две истории. Иначе вы ничего не поймете.

– Валяйте, – кивнул Докс.

– Все… или почти все люди знают только первую. А мы знаем и вторую тоже. И еще кое-кто ее знает…

Начнем с первой – так проще. Если вы зайдете в любую из клеток, встретите там кого угодно и спросите – «как устроен Клетовник?» – на вас сначала наорут, что вы не учите учебники, а потом расскажут то, что и так все знают. Во-первых, всегда было и будет темно…

– Как это? – встряла Мэй. – Еще в шесть, по-моему…

Но Докс с Вэном цыкнули на нее, и она опустила накрашенный нос.

– …Всегда было и будет темно, – продолжал Топ. – Всякие байки о том, что небо может светиться, как фонари, и еще ярче, – это все мифы, придуманные людьми Хаоса. Вроде сказок про чура. Клетовник сделан из тьмы и тумана. Это – эти, как их… первичные субстанции. Кормачи… то есть Кормчие дают людям свет электричества, освещая их жизнь. Без них все вечно блуждали бы во тьме, и человек бы давно уже вымер. Это аксиомы клеткоустройства, их еще малышня учит.

Вторая аксиома – «человек отдельно, время отдельно». Люди рождаются, живут и умирают, а время топчется на месте, как ему вздумается – с завихрениями и так далее. Дополнение ко второй аксиоме: «завихрения времени взаимно уравновешивают друг друга, в целом тяготея к неподвижности». Это я по-умному сказал, но тут все просто: время стоит, и при этом мотается туда-сюда. Ма-аленькими такими волнами. И в целом получается, что оно-таки стоит, и поэтому нет никакого смысла ничего менять.