Мэтт Хейг - Отец Рождество и Я [litres]

Едва мы переступили порог банка, меня окутал тёплый, сладкий запах шоколада. Отец Рождество указал на заднюю часть помещения, где эльфы-клерки сноровисто перетаскивали большие мешки золотых монет.

– Ты ведь знаешь, из чего их делают? Из шоколада! Все деньги эльфов сделаны из шоколада. Причём лучшего в мире.

– Вот ведь придумали! – засмеялась Мэри.

Отец Рождество подошёл к эльфе, которая сидела за ближайшим столом. На табличке у неё значилось имя «ФУНТИК».

– Здравствуй, Фунтик.

– Здравствуй, Отец Рождество! – воскликнула Фунтик и взволнованно улыбнулась. – Я так рада тебя видеть. И людей, которые с тобой живут.

– Благодарю. Это Мэри, а это Амелия, – поспешил представить нас Отец Рождество.

– Привет, – хором сказали мы с Мэри.

Фунтик захихикала.

– Ух, вы, люди, такие высокие! Почти как ты, Отец Рождество.

– Кхм, технически я тоже человек. Зачарованный чудовством, но всё-таки… Фунтик, мне очень нужно снять деньги со своего счёта.

– Конечно, Отец Рождество! Сколько денег ты хочешь снять?

Отец Рождество смущённо откашлялся.

– Тысячу золотых монет, пожалуйста.

Фунтик чуть не свалилась со стула.

– Тысячу золотых монет?! – ошарашенно переспросила она.

– Да, пожалуйста.

Фунтик вытащила из-под стола большую конторскую книгу, на обложке которой крупными буквами было написано: «СКОЛЬКО У КОГО ДЕНЕГ».

– Ох, – сказала Фунтик. А потом ещё раз: – Ох-ох-ох.

– Ох что?

– Ох, пресвятые прянички.

– Что с пресвятыми пряничками?

– У тебя недостаточно денег на счету.

– А сколько есть?

– Восемьсот тридцать семь монет. Хотя это очень странно! Ещё в прошлом ноябре у тебя на счету было двадцать три тысячи семьсот двадцать девять монет, – озадаченно пробормотала Фунтик.

Отец Рождество тяжело вздохнул и слегка покраснел.

– Тут такое дело… Я их съел.

Фунтик нахмурилась и неодобрительно покачала головой.

– Ты не должен был есть свои деньги, Отец Рождество.

– Но они такие вкусные… Это всё ноябрь виноват, я волновался из-за Рождества. И потом, зачем вы делаете монеты такими вкусными? Новый шоколад просто бесподобен!

– Так и есть, это новая формула Коко. Мы начали использовать её прошлой осенью.

– Бессмыслица какая-то, – проворчал Отец Рождество. – Если не хотите, чтобы ваши деньги ели, не делайте их такими вкусными.

Фунтик тяжело вздохнула.

– Это же Эльфхельм. Тут многое не имеет смысла. Вот например, ты возглавляешь Эльфийский совет, руководишь Мастерской игрушек и при этом платишь себе всего лишь пятьдесят монет в месяц.

– А почему я должен платить себе больше, чем тем, кто на меня работает? Они трудятся не меньше. К тому же я занимаюсь этим не ради денег.

– А может, стоило бы, – резонно заметила Фунтик.

Отец Рождество внимательно посмотрел на неё и спросил:

– А можно мне взять заём? Мне всего-то не хватает ста шестидесяти трёх монет.

Фунтик почесала голову, подумала, потом ещё почесала.

– Да. Ты можешь взять заём.

– Замечательно! – просиял Отец Рождество.

– Но придётся подождать шесть месяцев.

– Шесть месяцев ? – Отцу Рождество показалось, что он ослышался. Увы, нет.

– Понимаешь, эльфы отличные труженики, но что касается бумажной работы… Да ты и сам знаешь. В этом им даже пикси дадут фору.

Отец Рождество нахмурил брови.

– Даже пикси? Быть такого не может. Пикси ненавидят возиться с бумажками.

– Мне очень жаль, – вздохнула Фунтик.

– Да ничего, – ответил Отец Рождество. – Значит, начну копить и скоро наберу нужную сумму.

– Я придумаю, как заработать деньги, – решительно заявила я, когда мы вернулись домой.

Услышав это, Мэри яростно замотала головой – я даже испугалась, что она отвалится.

– Не говори глупости, Амелия. Ты ходишь в школу. Тебе одиннадцать лет, ты ещё слишком мала, чтобы работать.

Я пожала плечами.

– Я с восьми лет чистила самые грязные дымоходы Лондона. Я создана для работы. Пойду к Кипу и спрошу, не нужна ли ему помощь в Школе санного мастерства.

Отец Рождество устало вздохнул.

– Я же говорил, Кип странный. Он предпочитает работать один.

– Помню. Но, может, он разрешит мне убираться в школе, когда его нет?

– Думаю, пока тебе лучше держаться от него подальше.

Капитан Сажа запрыгнул ко мне на колени и громко замурчал. Он чувствовал: что-то не так. Я откусила от морошкового пирога, который уже остыл, но все равно был невероятно вкусным. Увы, сейчас меня это ничуть не утешало. Горькое чувство вины отравляло каждый кусок, затмевало любую радость, даже радость морошкового пирога.

– Значит, снова начну чистить дымоходы, – угрюмо сказала я.

Глаза Мэри расширились от ужаса.

– Чистить дымоходы? Амелия! Ты делала это в прошлой жизни, от которой тебя спасли!

– И всё же трубочист из меня был неплохой. В эльфийских делах я не мастак, а как дымоходы чистить, знаю прекрасно. К тому же это было не так плохо. Уж всяко лучше, чем в работном доме.

Теперь и Отец Рождество замотал головой.

– Нет, Амелия, ты не можешь.

– Почему? – набычилась я.

– Ты видела, какого размера дымоходы у эльфов? Ты туда просто не пролезешь.

Тут он был прав. Эльфийские дымоходы – так же, как эльфийские дома и вообще всё эльфийское, – были куда меньше человеческих.

– Ты никак не пролезешь по эльфийскому дымоходу. А если и пролезешь, то застрянешь там намертво.

– А ты пролезаешь в любую трубу, – напомнила я.

– Но, как правило, в эльфийские я не суюсь. К тому же я – другое дело. На меня наложили чудовство.

– Так почему нельзя зачаровать и меня? – спросила я.

Будучи самым неволшебным существом в Эльфхельме, я чувствовала себя ужасно. Даже Капитан Сажа был волшебнее меня – просто потому что был котом, а коты по определению существа волшебные.

– Ты знаешь, почему, Амелия. Чудовство применяют к тем, кто умер – или находится при смерти. Оно возвращает к жизни. Нельзя просто так зачаровать кого-то. Чудовство – это магия истинной надежды. Её не подделаешь. К тому же это очень рискованное волшебство.

– И если на тебя наложат чудовство, это ещё не значит, что ты сама обретёшь способности к магии, – напомнила Мэри. – Меня зачаровали почти год назад. Я хожу на занятия по чудовству каждую неделю – и до сих пор не научилась ни над полом парить, ни предметы силой мысли двигать, ни время останавливать. Посмотри на эти несчастные снежинки!

Мы окинули взглядом разбросанные украшения и захихикали.