Мэтт Хейг - Отец Рождество и Я [litres]

– Через десять часов?! – изумлённо переспросила я, но Отец Рождество уже скрылся за мандариновыми деревьями. Я повернулась к Зануднику.

– Что я должна делать?

– Крутить волчки, – ответил он. – Иди за мной.

Я начала работать за столом, где делали волчки. Сначала мне вручили молоток, чтобы я придавала волчкам правильную форму. Занудник решил, что раз я такая большая, то и сил у меня много. И он не ошибся. Я действительно была сильной. Годы ползания по дымоходам не прошли даром – руки у меня были такими же крепкими, как у взрослых. Беда в том, что я оказалась слишком сильной и потому то и дело пробивала дырки в металле. Так что молоток у меня забрали и вместо него выдали кисточку, чтобы я разукрашивала готовые волчки. Если вы когда-нибудь находили в рождественском чулке волчок, то знаете, что на них красуются затейливые узоры. Кажется, будто над каждым художник трудился не один день. Но у опытного эльфа на разукрашивание волчка уходит не больше пары секунд.

Лучшей художницей в Мастерской игрушек была (а может, и остаётся по сей день) эльфа Спиралия. Волосы она убирала в пять тугих пучков, а на щеках её краснели яркие спиральки. Я села рядом с ней, как велел Занудник, и Спиралия принялась объяснять, что мне делать.

– Берёшь кисточку из горшка.

Я взяла.

– Окунаешь в зелёную краску.

Я окунула.

– Раскручиваешь перед собой волчок.

Я раскрутила волчок.

– Отлично, молодец, Амелия. А теперь разукрашиваешь.

Я подняла глаза на Спиралию.

– Я должна разукрашивать его, пока он крутится?!

– Ну конечно! А как ещё можно разукрасить волчок? – удивилась Спиралия.

Я пожала плечами.

– Пока он лежит на столе?

Спиралия покачала головой.

– Не говори глупостей. Это займёт целую вечность.

Она протянула мне карточку с красивым, но чрезвычайно сложным узором.

– Сегодня мы должны нанести его на три тысячи волчков.

– Три тысячи?! – Я не поверила своим ушам. – А сколько эльфов этим занимаются?

– Только я, Люпин – он сидит вон там – и ты. Каждый должен сделать по тысяче.

Спиралия заметила, что волчок передо мной начал заваливаться на бок.

– Скорее, раскрути его и начинай красить! Как закончишь, я нажму на пуговицу.

– Какую пуговицу?

Спиралия показала на верхнюю пуговицу своей кофты. По виду она ничем не отличалась от других и была такой же круглой и зелёной.

– Когда я нажимаю на пуговицу, волчки улетают в этот желоб, один за другим. Раскручиваешь, разрисовываешь, берёшь следующий. Приступай! Горшочки с краской стоят перед тобой.

И я принялась за работу. Раскрутила волчок и попыталась повторить узор с карточки. Но стоило мне прижать кисточку к волчку, как он завалился на бок, укатился со стола и с громким лязгом свалился на пол. Не успела я опомниться, как Спиралия подсунула мне следующий.

– Не волнуйся, – ободряюще улыбнулась она. – Только постарайся не так сильно нажимать на кисточку.

На этот раз мне удалось удержать волчок на столе, и он даже на бок завалился не сразу. Я окунула кисточку в зелёную краску, поднесла её к крутящемуся волчку и попыталась повторить узор с карточки.

– Пресвятые прянички, – вздохнула Спиралия, а Люпин не выдержал и захихикал, глядя на мои потуги. – Тебе придётся работать быстрее. Ты должна нанести узор за то время, пока волчок вертится.

Я не стала спорить и попыталась работать быстрее. Но когда волчок остановился, громкий смех Люпина разносился уже по всему цеху. Мой волчок покрывали красные и зелёные загогулины. Честно говоря, я в жизни не видела игрушки уродливее.

Но хуже всего было даже не это. Пока я пыхтела над одним волчком, в очередь передо мной выстроились ещё три. Хотя погодите, не три, а четыре, нет, уже пять!

– Продолжай, – сказала Спиралия, пряча улыбку. – Со временем ты набьёшь руку.

Увы, её надежды не оправдались. Я крутила волчки и красила, крутила и красила, пока у меня голова не пошла кругом. Когда я пыталась ускориться, то начинала всё вокруг пачкать краской. Занудник подошёл проверить, как у меня получается, а я только-только окунула кисточку в горшок. Крупная капля краски сорвалась с кисточки, плюхнулась на волчок и разлетелась брызгами, покрыв зелёными крапинками и Спиралию, и Люпина, и меня с Занудником в придачу.

Причём Зануднику досталось больше всех: он как раз наклонился, чтобы получше разглядеть узор.

– Не переживай, – сказал он, протирая очки. – Это просто краска.

Но следом раздался металлический лязг, а за ним ещё один – это нераскрашенные волчки, отчаявшись дождаться своей очереди, принялись падать со стола.

Последний волчок, над которым я работала, тоже упал. Спиралия подняла его и протянула Зануднику.

Тот уставился на путаницу загогулин и шумно сглотнул.

– Что ж, мы можем положить его в чулок очень непослушному ребёнку… – пробормотал эльф.

– Я даже не представляю, что должен натворить ребёнок, чтобы заслужить такой подарок, – сказала Спиралия, и от её слов я совсем пала духом.

– Простите, – прошептала я, как никогда остро ощущая свою неуместную человекость. – Я старалась.

Перепачканный краской Занудник вымученно улыбнулся.

– Н-н-не волнуйся. Когда Рождество на носу, тут всегда сумасшедший дом. Возможно, тебе стоит поработать с мячами. Будешь проверять их на прыгучесть.

И я отправилась проверять мячи на прыгучесть.

Работа казалась лёгкой только на первый взгляд. Нужно было изо всех сил ударить мяч об пол, проследить, как высоко он подлетит, – и рулеткой измерить расстояние от пола до высшей точки. Последнее у меня никак не получалось, потому что я не успевала развернуть рулетку.

И когда Отец Рождество подошёл к Зануднику, чтобы справиться, как у меня дела, мяч стукнул его точнёхонько по макушке.

– Почему ты весь в зелёной краске? – спросил он Занудника, потирая голову.

– Ну… дело в том… – забегал глазами Занудник.

Я решила помочь ему и сказала всё как есть:

– Всё дело во мне. Это моя вина. Оказалось, что я…

Но Отец Рождество уже разглядел валяющиеся на полу волчки с беспорядочными узорами.

– Пресвятые прянички, – вздохнул он.

Занудник все ещё подбирал слова, чтобы ответить Отцу Рождество. Я видела, что он не хочет меня обидеть, но иначе не получалось.

– Не уверен, что Мастерская игрушек – п-п-п-подходящее место для человека, – наконец выдавил он.

– Что ж, я не сомневаюсь, в конце концов мы найдём, в чём ты хороша, – с теплотой в голосе отозвался Отец Рождество.

– Я хорошо чищу дымоходы, а больше ничего не умею, – угрюмо буркнула я.