Леа Рейн - Время не властно

Софи меня убедила. И я села за второй мольберт перед белоснежным холстом с кистью в одной руке и деревянной палитрой в другой. Минут десять я сидела, прокручивая в голове, что можно нарисовать. Когда нечто толкнуло меня в ногу, я встрепенулась и опустила взгляд на пол. На меня взирали два желтых кошачих глаза. Марси проснулась и теперь крутилась у моих ног. Когда я вгляделось в мордочку кошки, то заметила несколько шрамов под ее глазом и порванное ухо. Всю ее семью убили, но она выжила. Она боролась за жизнь и победила. А желтые глаза так и говорили: «Я знаю, что такое горе и боль. Я тоже через это прошла. Но я живу дальше рядом с человеком, который меня поддерживает. Многие через это проходят и справляются с этим. И ты справишься».

И я тут же поняла, что́ буду рисовать.

К вечеру на моем холсте загорелись два желтых глаза с черными зрачками. К шерсти я пока не переходила, мне хотелось как можно скорее передать все свои чувства и эмоции, которые возникли, когда я заглянула в эти мудрые кошачьи глаза. Софи меня не тревожила, и, по правде сказать, я так увлеклась вырисовыванием желтой радужки, что позабыла о том, что девушка сидит рядом в этой же комнате. Весь мир отошел на второй план. Были только я, палитра с кистями и холст.

— Софи, ты вернешь нам чайник? — неожиданный низкий голос заставил меня выйти из моего желтоглазого мира.

Я развернулась в сторону двери. Там стоял высокий темнокожий парень, молодой, примерно того же возраста, что и Софи. По его плечам спускались тугие дреды с разноцветными резинками, а глаза блестели, как маслины, от света тусклой желтой лампы.

Софи я увидела свернувшейся калачиком на диване, и тут же подумала, что, вероятно, она весь день была смертельно уставшей, ведь ночью ее не было в комнате. Скорее всего, она где-то тусила: либо в клубе, либо в соседних комнатах, потому что вчера вечером оттуда доносилась музыка и звуки веселья.

— Ой, Тьери, бери, он на тумбе, — пробормотала Софи, поднимаясь и потирая глаза.

— Я вижу, в нашей семье пополнение, — произнес парень, посмотрев в мою сторону. — Как вас зовут, милое создание?

— Эль, — пискнула я, чуть не выронив кисть из руки.

— Приятно с вами познакомиться. Меня зовут Тьери. — Он протянул мне ладонь, которую я неуклюже пожала, а после подошел к тумбе и взял чайник.

— Эль теперь будет жить с нами. Я знаю, что свободных комнат нет, поэтому мы разделим эту, — решительно оповестила Софи тоном, не терпящим возражений.

— Ты должна обсудить это с другими. А потом ей придется пройти недельную проверку.

— Я понимаю.

— Хорошо, тогда соберемся за ужином и обо всем поговорим. Я буду всеми руками за то, чтобы вам позволили тут остаться, мадемуазель Эль. — Тьери картинно поклонился и скрылся за дверью вместе с чайником.

— Он немного чудаковатый, но мне он нравится. Хороший парень.

— Что за проверка? Что если я ее не пройду? — взволнованно спросила я, пропустив мимо ушей слова Софи.

Тьери не на шутку меня напугал. Я даже не знала, что в сквотах все настолько сложно. Только я смогла поверить, что какое-то время смогу пожить тут и не умереть под слоями мокрого Парижского снега, как эта вера пошатнулась. Я уже представила себя, скитающуюся по занесенным снегом улицам и добывающую пропитание воровством. Но Софи поспешила меня успокоить:

— Конечно, пройдешь. Не переживай, тут люди — не звери.

— А что будут проверять?

— Ну, например, твои умения. Ребята проверят, что ты можешь делать и какая от тебя будет польза. Так же посмотрят, как ты уживаешься с другими людьми и как относишься к людям, скажем, необычным. Не склонна ли ты к гомофобии или расизму, потому что люди тут разные. А если склонна, то лучше стараться ни с кем не конфликтовать. Все мы тут семья, поэтому стараемся принимать друг друга такими, какие мы есть. У нас все равны, все дружны. Каждый занимается чем-то своим, но в то же время вносит вклад в общее дело. Но я видела тебя и твою жизнь, поэтому уверена, что тебя примут.

Я обдумывала слова Софи. Если она действительно видела мою жизнь, то узнала, как я отношусь к гомофобии и расизму, а именно — отрицательно. Я много повидала в прошлом, и эта чертова несправедливость, когда один человек отчего-то имеет больше прав, чем другой, меня выводит из себя. Хорошо, что современное общество стремится к справедливости. Все должны иметь равные права. Ведь человек — это не только внешняя оболочка, человек — это сознание, и самое главное — то, как мы мыслим. Только мыслью создается новое.

С людьми, я надеюсь, проблем у меня не будет. Но вот есть один пунктик, по которому я могу пролететь, — мои умения. Что я вообще могу? Какая от меня будет польза? Я только сегодня научилась держать кисточку в руках, что я смогу внести в общее дело? И что это за общее дело? Может, мои кулинарные навыки могут повлиять на решение остальных оставить меня тут? Больше всего я люблю печь торты и пирожное, и, если задуматься, создавать десерты — тоже своего рода искусство.

— О, а самое интересное, что тут происходит, — выставки. Люди могут прийти и посмотреть на наши творения. Бесплатно, правда, но разве для творцов важны деньги? Для нас важно внимание людей — это самая высокая плата за наши старания… Эль? — окликнула меня Софи. Я и правда сидела, размышляя о тортах, картинах и общем деле. — Да не переживай. Каждый, кто сюда приходил, тут и оставался.

— А сколько вас тут?

— Двенадцать человек, если считать вместе с тобой. Как видишь, дом маленький и на самом деле уже полностью заполнен. Здесь раньше был магазин мебели, а теперь гнездышко для творцов. На входе висит табличка с надписью «Nid» [5] Nid — гнездо (фр.) , мы недавно приняли решение ее сделать. И она чертовски нам нравится, потому что мы тут как брошенные птенцы, которые могут выжить только вместе, друг друга поддерживая.

— Я ее не заметила, — произнесла я. Хотя, когда я сюда пришла, я и не пыталась что-то рассмотреть. Единственное, что бросилось мне в глаза, — пугающие скульптуры, но и они не остались в моих мыслях надолго.

— Потом погляди на нее. Она красивая, с буквами-веточками, мы с Тьери ее вместе рисовали. О, ужин через час, — резко перевела тему Софи, глянув на наручные часы. — Сегодня готовит Тьери. У нас такая традиция — каждый ужин собираться вместе. Завтрак и обед каждый устраивает себе самостоятельно, потому что кто-то уходит на работу или еще куда, но вот ужин пропускать никому нельзя. Черт, ты же, наверное, совсем голодная, ведь не ела со вчерашнего дня! А я и не подумала, потому что сегодня с утра наелась до отвала.

— Нет, по правде сказать, аппетита у меня совсем нет, — выдохнула я. У меня даже не скручивало живот от голода, а при мысли о еде возникало лишь отвращение.