Жан-Филипп Арру-Виньо - Магнус Миллион и Спальня кошмаров

Он вернётся домой! Провести целую неделю вдали от Спальни наказаний, экстримов, господина Прибилитца и Большого Вацлава! Это первая хорошая вещь, которая произошла с ним с тех пор, как месяц назад начались его тысяча триста сорок часов наказания.

Но мысль об экстримах внезапно омрачила Магнусу радость. За неимением влиятельных родителей – точнее, за неимением каких-нибудь родителей вообще – у этих ребят не будет рождественских каникул. И у интернатских, попавших в изолятор, – тоже. Малыш Швоб, Вагнер и другие останутся на карантине, и никто не заступится за них, даже просто не пожалеет.

Жизнь несправедлива. Если ты носишь фамилию Миллион и твой отец – самый богатый человек в стране, значит, у тебя есть преимущества перед другими. И хотя эти преимущества сейчас оказались как нельзя более кстати, у Магнуса было тяжело на душе. Он даже никак не мог порадоваться собственному невероятному везению.

Вместо того чтобы вернуться в спортзал, он вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов.

Он не уедет, пока не узнает, как дела у малыша Швоба. Сейчас или никогда: у него есть несколько минут, пока учитель не обеспокоился его долгим отсутствием. К тому же вызов к директору – достойное оправдание для шатания по коридорам во время уроков.

Бросив взгляд в сторону медпункта, Магнус увидел двух надзирателей, которые охраняли дверь изолятора. С этой стороны не пройти.

Существовал ещё один способ пробраться в медпункт – через приёмную. Правда, там был риск попасться на глаза господину Прибилитцу и его шпионам. Но ничего не поделаешь. Магнус решил попытать счастья и пошёл этой дорогой, стараясь как можно тише ступать по мраморным плитам. К счастью, узкая застеклённая дверь, ведущая во двор, оказалась не заперта. Магнус толкнул её и вышел на морозный воздух.

Он двинулся вдоль школьного фасада, который упирался в заднюю стену медпункта. Под ногами скрипел мёрзлый снег, но надзиратели ничего не услышали. Они притопывали ногами, чтобы согреться, и едва различимый гул голосов смешивался в стылом воздухе с дымом их сигарет.

Позади медпункта красовалась небольшая деревянная пристройка. Несколько дней назад её здесь точно не было. Доски выглядели совсем новыми и сколоченными на скорую руку. Заглянув под навес, Магнус чуть не присвистнул от изумления: десяток ржавых баллонов высотой с человеческий рост. Те самые, что у него на глазах разгружали из фургона канцлера.

Зачем они здесь? От каждого баллона к стене медпункта тянулся резиновый шланг.

Становилось всё любопытнее. Выходит, содержимое этих баллонов, информация о котором была тщательно соскоблена с этикеток, предназначалось для заболевших? Но почему баллоны привезли тайно, а главное – за несколько дней ДО ТОГО, как было объявлено об эпидемии?

У Магнуса голова шла кругом от этих вопросов.

На боковой стене травмпункта обнаружилось небольшое зарешеченное окно. Подтянувшись на руках, Магнус навалился грудью на карниз и потихоньку заглянул внутрь, но стекло так сильно запотело, что ничего нельзя было разглядеть.

Как быть? Время поджимало: Магнус ушёл с физкультуры почти полчаса назад, и господин Винстрём наверняка скоро начнёт задаваться вопросом, куда он подевался.

Он собирался уже бежать обратно, как вдруг за окном что-то зашевелилось. К стеклу с той стороны прижалось лицо, нос и рот нелепо сплющились, будто это было лицо утопленника подо льдом.

Малыш Швоб. Магнус сразу его узнал и замахал руками, чтобы привлечь внимание.

Бледное личико мальчика вдруг прояснилось. Он начал протирать стекло рукавом пижамы и едва заметно прижал указательный палец к губам, будто ему было опасно находиться у окна.

– Ты как? – спросил Магнус одними губами.

Швоб не ответил, только продолжал смотреть своими огромными глазами.

– Брр! – изобразил Магнус и обхватил себя за плечи. – Замёрз как собака!

Потом он собрал пальцы в щепотку и показал, будто ложкой кладёт в рот еду. Он указал пальцем на малыша Швоба: «Кормят тебя хотя бы хорошо?»

Эта пантомима тоже осталась без ответа. На секунду в глазах Швоба мелькнул весёлый огонёк, но тут же снова угас. Малыш смотрел на Магнуса безо всякого выражения, словно за стеклом начиналось какое-то другое измерение.

Сбитый с толку, Магнус попробовал другой вопрос: «У тебя точно всё в порядке?» Он произносил каждое слово как можно отчётливее, чтобы Швоб мог прочитать по губам. «Чем те-бе по-мочь?»

И снова – никакой реакции.

Вдруг малыш начал что-то писать на запотевшей части стекла. Высунув кончик языка от усердия, он вывел вывернутую наизнанку цифру 5, за ней – 0 и ещё одну пятёрку.

505? Магнус развёл руками, показывая, что не понимает.

– Что э-то зна-чит?

Но тут малыша Швоба что-то спугнуло. Он успел лишь провести рукавом по стеклу, чтобы стереть таинственное послание. Его оттащили от окна – и чья-то рука задёрнула штору.

Магнус чертыхнулся. Не хватало ещё, чтобы по его вине малыша Швоба теперь наказали. Что же он хотел сказать этим странным посланием? 505 – это ведь какая-то бессмыслица, на каком языке ни читай. Для телефонного номера слишком мало цифр, для зашифрованного сообщения – слишком простая комбинация. Что же тогда?

Однако Магнусу пора было позаботиться о собственной безопасности. Если его застукают висящим на окне изолятора, никаких каникул ему не видать. Он пожал плечами, отгоняя сомнения и раздумья, и рысцой побежал обратно в спортзал.

Два дня спустя он уезжал из лицея.

В школьном дворе царила весёлая неразбериха, из года в год сопровождавшая начало каникул. Все обнимались, кричали от радости и бежали навстречу родителям. «Очень рад видеть вас в добром здравии, господин Магнус», – поприветствовал его шофёр Карлсен, ожидавший мальчика у безупречно вымытого лимузина.

Магнус проскользнул внутрь, как воришка: его терзала мысль, что он предаёт тех, кто остаётся на каникулы в лицее. Но что поделать, если жизнь так несправедлива?

Когда машина проезжала вдоль школьной ограды, он увидел картину, которая врезалась в память как немой укор. Антон Спитл и банда брошенных мальчишек прилипли к решётке ворот, словно стая облезлых собачонок, и провожали завистливыми взглядами уезжающую в снежную мглу череду машин со счастливчиками, в число которых им никогда не попасть.

Магнус ещё не знал, что увидит их очень и очень не скоро.

Рождественские каникулы пролетели очень быстро – даже синяк под глазом у Магнуса и тот продержался дольше.

Первые три дня Магнус проспал, зарывшись под горой тёплых одеял и перин – такой огромной, что и мёртвый бы под ней задохнулся. Он так и не разобрал сумку, с которой приехал из лицея, и комната больше напоминала логово дикого вепря, чем человека разумного. Магнус выбирался из логова посреди ночи, с воющим от голода желудком, шёл на кухню и набивал живот разной едой, приготовленной госпожой Карлсен, а потом, пошатываясь, брёл обратно и валился в постель, где спал беспробудным сном до следующей ночи.