Лене Каабербол - Опасное наследство

– Да, – сказала Роза, быстро поцеловав меня на прощание в щеку, думается, больше ради привратных стражников. – Так что все-таки хорошо, что я здесь с тобой, разве не так?

Я снова увиделся с Розой спустя два дня, вскоре после захода солнца.

– Привет, братец!

Голос ее звучал хрипло и утомленно, и сначала я почти не узнал ее. Светлые волосы Розы были скрыты под черной косынкой, и на ней была серая юбка и серая же блузка, которых я прежде не видел. На плечах у нее была та светло-серая шаль, что сообщала Пороховой Гузке: все в порядке. Но выглядела Роза чуточку подавленно. Она сутулилась, и вся ее обычная стать куда-то подевалась. Да и стояла она обхватив локти ладонями, словно ей невмоготу опустить руки.

– Привет, сестрица! – выпалил я, уронив мои собственные, гудящие от боли руки. А вокруг меня громоздилось бесконечное множество седел и разной упряжи, которые дожидались, когда я отскребу их дочиста, смажу маслом и начищу до блеска. Я трудился в подмастерьях у седельщика до полудня, и мои плечи так болели, что хотелось кричать, а пальцы мои сморщились точь-в-точь как сушеные черносливины и стали почти такими же черными. Вовсе не такой представлялась мне служба солдата-драканария. Но могло быть и хуже! Да и было хуже! За день до этого я только и делал, что чистил отхожие места. То были своего рода испытания, выпадавшие на долю новичков.

– Нам можно немного прогуляться? – устало спросила она, слегка тряхнув головой. – Подальше от лагеря, прочь от подслушивающих ушей.

Я в отчаянии глядел на горы упряжи, которую еще не почистил. Седельщик сказал, что я пойду спать, когда справлюсь с работой, но я не представлял, как управиться со всем этим до захода солнца. Десятиминутная прогулка с Розой ничего не убавит и не прибавит.

– Да, – согласился я. – Давай немного прогуляемся.

– Дина здесь! – сообщила Роза, как только мы отошли немного от лагеря. – Они треплют о ней языком в ткацких. Они ужасаются при виде ее, особенно дети. Он использует ее, чтобы карать тех, кто не очень быстро справляется с работой.

– Кто он? Вальдраку? – Роза молча кивнула головой.

– Они говорят, будто она – чудовище! – Роза взглянула на меня испуганными глазами. – Почему она это делает? – спросила она. – Как он ее заставляет?

Я же никак не мог себе представить, что кто-то мог заставить Дину взяться за такую работу. Злоупотреблять столь ужасно даром Пробуждающей Совесть? И я лишь молча покачал головой.

– Где она? – спросил я. – Они что-нибудь говорят об этом?

– Она наверху, в том большом доме, в том роскошном доме, где живет сам Вальдраку. Я подумала… как, по-твоему, мы не могли бы забраться туда тайком однажды ночью? И поскорее, потому что, если я и дальше буду надрываться в этой ткацкой, у меня ни на что сил не останется.

Я кивнул. Да и у меня тоже не было ни малейшей охоты к подобного рода многодневной работе: обихаживать упряжь и чистить отхожие места.

– Нынче ночью! – сказал я. – Мы попытаемся нынче ночью!

Моей первой головоломкой было: как проникнуть за стены Драканы в город. Я узнал, будто новых рекрутов совсем не пускают в Дракану. Однако же кое-какие сведения я, несмотря на все, вынес благодаря своей работе чистильщика. Я довольно много раз ходил по воду вниз на приречье.

Городская стена и вправду спускалась до самого берега реки. Но если набраться храбрости и броситься в бешеную реку, можно обойти стену, если поток не унесет тебя и не разобьет, превратив в камбалу, об утесы.

Но об этом я старался не думать. Я захватил с собой свои подручные средства – прежде всего, длинную пеньковую веревку, которую стащил у шорника. Один ее конец я обвязал вокруг пояса, а другим обхватил снизу ствол юной березки, что росла в нескольких шагах от берега реки. А потом перемахнул через край утеса, спустился по веревке по крутому откосу и ринулся в холодную воду.

На один миг я потерял опору под ногами. Казалось, будто огромная ледяная рука схватила меня и швырнула с края утеса в ложном направлении. Я рассчитывал, что поплыву… Я был хорошим пловцом, я плавал в реках и прежде.

Но здешние воды ничуть не напоминали спокойные мутные воды Дун-реки дома, в Березках. Здешняя вода кипела, будто в ведьмином котле, в холодном как лед ведьмином котле, и, закружив меня, сорвала с места, как палый лист в ручье, разбухшем от талой воды.

Удар! Река швырнула меня прямо в водоворот и ударила об огромную каменную глыбу. Одно плечо в тот же миг и заледенело, и умерло. Если я ничего не сделаю, то что станется со мной? Я схватился за веревку и начал подтягиваться против течения. Пальцы мои заледенели так, что я едва мог держаться за веревку, а руки все больше и больше отнимались. Я мычал и стонал, будто вол, что тянет непомерно тяжелый груз. Но когда наконец мне удалось одолеть течение, я пробился назад к березке и выбрался из воды. Некоторое время я, тяжело дыша, отдуваясь и дрожа от холода, висел животом вниз на берегу реки, а ноги мои болтались на краю…

Нет, невозможно! Мне не одолеть эту реку! Во всяком случае, не здесь, где течение настолько могуче, что вертит все многочисленные мельничьи колеса Драканы.

Но что же мне делать? Я уже насквозь промок, и если раньше у меня была хоть какая-то возможность схитрить и под тем или иным предлогом пробраться через ворота, то теперь и она исчезла. Даже самый ленивый и тупой привратный стражник заподозрит этакую полуутонувшую речную крысу.

А Роза ждала меня. И если мне не вынырнуть, она испугается. И быть может, настолько, что завтра вечером подаст Пороховой Гузке тревожный знак.

Не смогу ли я пробраться мимо стены, не окунаясь целиком в воду? Ведь как бы трудно ни было, мне нужно преодолеть лишь десятка полтора футов! С помощью веревки… Это, пожалуй, могло бы получиться… но только осторожнее.

На этот раз я заставил себя снова, но уже осторожнее скользнуть через каменный край утеса. Я искал ощупью опору для одной ноги, да, это там… Всего лишь легкий прыжок, но достаточно энергичный, возможно… такой.

Я тянул веревку одной рукой, а другой крепко вцепился в пучок травы и начал карабкаться вдоль стены по крутому речному откосу.

Я бросил быстрый взгляд вверх. Стена плотной черной тенью нависла надо мной – темный контур на глади ночного неба.. Но во всяком случае, пока что людей там не было. Никто меня не увидел… еще не увидел. Однако у меня появилась другая причина для беспокойства. Правая нога выскользнула из той щели в стене, куда я ее втиснул, и мне пришлось крепко цепляться за откос окостеневшими пальцами. Песок и мелкие камешки посыпались градом по склону, но, к счастью, шум реки заглушил тот грохот обвала, который я устроил.