Лене Каабербол - Опасное наследство

«Ну да, – подумал я, – ведь он произнес целых три слова подряд. От этого с непривычки устают».

Появился Пороховая Гузка и заглянул в котелок.

– Что, опять овсяная каша? – мрачно спросил он.

Я кивнул. Пороховая Гузка вздохнул и еще больше помрачнел.

– А у нас колбасок больше нет?

– Не-а, – ответил я. – Но тебе нечего жаловаться. Овсяная каша – замечательно питательная и сытная дорожная снедь. А еще выгодная: сам видишь, не надо даже разжигать костер.

Я слегка помешал кашу в котелке. Крупинки уже начали впитывать воду и взбухли. Через час эта каша наверняка будет вполне съедобна. Вот так-то!

Матиас, ясное дело, не думал ехать сразу же дальше. Пороховая Гузка, рыская вокруг по поросшим вереском склонам, отыскал несколько ягод черники. Они еще не совсем созрели и были довольно кислыми, но все же забивали вкус дорожной пыли.

Через час мы ели овсяную кашу. И накануне-то холодная каша была не больно вкусной, а эта холодная мешанина совсем никуда не годилась. Крупинки взбухли и, похоже, настоящей кашей так и не стали, а у нас по-прежнему не было ни меда, ни яблок или чего-либо другого, чем можно было ее сдобрить. Матиас посыпал свою кашу солью и молча протянул мне маленький соляной мешочек. Соль чуточку улучшила вкус, но не намного. Я все-таки быстро съел ее и потому, что был голоден, и потому, что хотел ехать дальше. Коли мы поскорее не тронемся снова в путь, Роза…

– Эй! Послушайте!..

Я обернулся. Я бы никогда не поверил, что она сможет так быстро нас догнать, но вот она уже идет сюда, мокрая насквозь от пота и еще запылен-нее, чем я. Ей пришлось немного наклониться вперед, чтобы нести огромную корзину, и косы ее метались туда-сюда при ходьбе. Но она улыбалась торжествующей улыбкой. При виде ее лицо Пороховой Гузки просветлело.

– Эй, послушай! – крикнул он. – У тебя больше не осталось тех колбасок?

– Не-а, – ответила Роза. – Но у меня есть немного сыра, если хочешь.

Пороховая Гузка вскочил.

– Да! Спасибо! – поблагодарил он, сияя от радости, и побежал ей навстречу.

Он учтиво помог Розе снять с плеч корзину и донес ее туда, где мы расположились. А вскоре и Матиас, и Пороховая Гузка, и Роза сидели вместе и лакомились хлебом с сыром.

– А ты что, разве ничего не хочешь, Давин? – спросила сахарным голоском Роза и протянула мне ломоть жирного желтого сыра.

– Нет, спасибо, – мрачно ответил я. – Я только что ел овсяную кашу. А вообще-то, не пора ли нам двинуться в путь? Я и вправду немного спешу.

– Ну, не так уж нам, пожалуй, к спеху, – произнес Пороховая Гузка и вонзил зубы в очередной ломоть хлеба с сыром, глядя на Розу так, будто она была ангелом, сию минуту спустившимся с небес.

Видно было, что путь к сердцу Пороховой Гузки лежит прямо через желудок. И когда мы немного погодя поскакали дальше, Пороховая Гузка ехал последним, и очень скоро дровяная корзина перекочевала ему на плечи.

Поначалу я сделал вид, будто ничего не вижу. Но, когда немного погодя оглянулся назад, я обнаружил, что он и Розу посадил на лошадь. Это было уже слишком.

– А ну спусти ее! – сердито произнес я. – Это вам не прогулка в лесу, и нам нельзя брать с собой девочек.

– Она ведь может ехать с нами, покуда я не поверну назад, – молвил Пороховая Гузка и посмотрел на меня с тем же упрямством, что и Роза. —

А вообще-то, я и сам разберусь, кому ехать на моей лошади.

Я увидел: это безнадежно. Кричи я и ори – все бесполезно! Роза делала то, что ей хотелось, Пороховая Гузка поступал точно так же. Я читал это в их глазах. Может, Каллан и был рожден вожаком, но я им не был.

– Ладно! – согласился я. – Но только покуда ты не повернешь назад. Тогда она вернется.

– Да! Да! – уверил меня Пороховая Гузка. Однако же Роза не произнесла ни слова, и я мрачно подумал, что она наверняка – последует за мной в Низовье, будь то с Пороховой Гузкой или без него, с лошадью или пешком.

В тот вечер Роза состряпала нам кроличье рагу из маленького коричневого кролика, которого Пороховая Гузка подбил камнем из своей пращи. Он помог Розе ободрать и выпотрошить кролика, а она достала лук и сухие грибы из своей корзины, и никто ни разу не вспомнил про овсяную кашу.

Войти в Дракану было нелегко.

– Убери локоть, – зашипел я, повернувшись к Пороховой Гузке, когда драканий дозор уже не мог нас услышать. – Это мое ребро!

Пороховая Гузка убрал локоть, а вскоре и все свое костлявое тело. Я, облегченно вздохнув, сел. Подумать только, как такой худющий может быть таким тяжелым.

– Мы были на волосок… – сказала Роза. Медленно выпрямившись, она стала выщипывать еловые иголки из своей шерстяной кофты. – Тебе ясно, что нас только что чуть было не схватили?

Она обожгла меня сердитым взглядом, словно в этом был виноват я.

– Любишь кататься, люби и саночки возить! – огрызнулся я. – Тебя никто не держит!

Я и вправду сделал все, что в моих силах, пытаясь избавиться от нее, но она пристала как банный лист, и спорить с ней – это было все равно что выбирать репейник из овечьей шерсти.

– Мальчики! – сказала она, обратив глаза к небу. – Зачем все время спорить о том, кто писает выше всех и дальше всех?

Пороховая Гузка издал какой-то чудной звук, нечто среднее между хихиканьем и подавленным вздохом. Он не привык к тому, чтобы девочки так говорили.

Роза прикрыла ладонью его руку.

– Однако это не о тебе, Аллин! – сказала она. – Ты не таковский, и поэтому с тобой хорошо.

Пороховая Гузка улыбнулся, но выглядел чуточку смущенно.

От всего этого просто было тошно. Неужто он не видел, что она вот-вот обведет его вокруг пальца? К примеру, назвала его Аллин, меж тем все прочие обзывали его ныне Пороховая Гузка. А с едой!.. Она лебезит перед ним, будто он княжеский сын. И это подействовало! Он все время помогал ей, позволил ехать на своей лошади, таскал ее тяжеленную корзину, отыскивал еловые ветки помягче, чтоб ей лучше спалось ночью. Не будь его, я б уже давным-давно от нее отделался! А ныне, Боже, помоги нам, она заманила его с гор в Низовье.

Все это жутко раздражало меня, но у меня были и вопросы позаковыристей, нежели как разобраться с Розой. С тех самых пор, как мы два дня тому назад расстались с Матиасом, мы пытались незаметно пробраться как можно ближе к Дракане. Однако же добраться ближе вершины той самой холмистой гряды, где мы нынче лежали – в миле от водяных мельниц и домов Низовья, – нам не удалось.

Солдаты-драканарии кишмя кишели вокруг Драканы, и я не видел никакого выхода, не знал, как пройти незамеченными по открытой местности вокруг города, через палаточный лагерь да еще через городские ворота!

Дозор нас нынче как раз не заметил, но он проскакал так близко, что стоило мне протянуть руку, и я мог бы коснуться пальцем ноги лошади… Понятное дело, если бы мне этого захотелось и если бы Пороховая Гузка не навалился на меня под конец как мешок, когда мы кинулись в кусты, чтобы нас не заметили…