Диана Джонс - Судьба Конрада

Так что мы снова поспешили прочь – в промозглую каменную кладовую, дверь которой была открыта во двор, где мистер Эйвенлок наблюдал за тем, как команда младших садовников носит корзины с фруктами и ящики с овощами. Одним из них был мальчик с зашитыми вручную ботинками. Он ухмыльнулся нам, и мы ухмыльнулись в ответ, но я ему не завидовал. Мистер Эйвенлок был высоким худым типом с орлиным лицом и выглядел абсолютным тираном.

– Сотри улыбку с физиономии, Смедли, – велел он, – и возвращайся к рыхлению.

Когда вся команда торопливо удалилась, мистер Максим надменно прошествовал вперед. У него был почти такой же самодовольный вид, как у Кристофера. Он был Вторым Помощником повара, его наделили дополнительной ответственностью за наше обучение, и это наполняло его невероятным чувством собственной значимости. Он нетерпеливо потер руки и сказал Кристоферу:

– Ты выбираешь продукты для стола самой графини. Отбери для нее – исключительно на глаз – все лучшие овощи.

По выражению лица Кристофера я абсолютно точно понял, что до сих пор он ни разу в жизни не видал сырых овощей. Но он уверенно бросился к корзине с крыжовником.

– Вот, – сказал он, – здесь превосходный горох, и какой большой. О нет, он волосатый. Горох же не должен иметь щетину, да?

– Это, – произнес мистер Максим, – крыжовник для буфетной. Попробуй еще раз.

Немного осторожнее Кристофер приблизился к маленькой коробке с ярко-красным перцем чили.

– Вот прекрасная блестящая морковь, – предположил он. – Вероятно, она немного потускнеет в процессе приготовления.

Он посмотрел на мистера Максима. Мистер Максим чуть не сбил свой высокий белый колпак, схватившись за голову.

– Нет? – спросил Кристофер. – А что это тогда? Клубника без семечек? Длинные тонкие вишенки?

Я прислонился к стене, согнувшись пополам от смеха. Мистер Максим набросился на меня.

– Это не шутки! – закричал он. – Он издевается надо мной, да?

Я видел, он в ярости. Высокомерные люди терпеть не могут, когда над ними смеются. Я покачал головой и сумел собраться.

– Нет, не издевается. Он правда не знает. Понимаете, он всю жизнь был наследником большого имения – вроде Столлери, – но для семьи настали тяжелые времена, и ему пришлось искать работу.

Я покосился на Кристофера. Он нацепил скромное выражение и не пытался отрицать мои слова. Интересно.

Мистер Максим тут же преисполнился жалости к Кристоферу.

– Мой дорогой мальчик, – сказал он, – я прекрасно понимаю. Пожалуйста, обойди всё с Конрадом, и пусть он назовет тебе продукты.

После этого он был удивительно добр к Кристоферу и даже довольно добр ко мне, когда я принял папайю за кабачок.

– Спасибо, – прошептал мне Кристофер, когда мы раскладывали выбранные мной фрукты в громадной граненой вазе. – Я твой должник, Грант.

– Ничего ты мне не должен, – прошептал я в ответ. – Выдолбленная лодка.

Но позже в тот день он мне все-таки задолжал. Случилось это после стояния возле стены в очередной столовой, когда мы – каждый с бесполезной белой тканью, свисающей с руки – наблюдали, как графиня и леди Фелиция обедают. Среди еды была и ваза с фруктами, которую мы собрали утром. У меня возникло приятное чувство, как если бы я, наконец, сделал что-то настоящее. Графиня усердно набросилась на фрукты, но леди Фелиция взяла лишь одну гроздь винограда – и всё.

– Дорогая, – произнесла графиня, – ты почти ничего не ешь. Почему ?

Это было плохое « Почему ?» с пристальным взглядом. Леди Фелиция уставилась в тарелку, чтобы не встречаться с ней взглядом, и пробормотала, что не голодна. Это совершенно не удовлетворило графиню. Она продолжала и продолжала всё на ту же тему. Фелиция заболела? Надо вызвать доктора? Какие симптомы? Или завтрак плохо усвоился? И всё сладким высоким голосом.

В итоге леди Фелиция сказала:

– Мне просто не хочется есть, матушка. Ясно?

Ее лицо порозовело, и она чуть ли не с ненавистью глянула на графиню.

– Не нужно стесняться, дорогая, – ответила графиня. – Если ты пытаешься похудеть, ты всегда можешь взять у меня таблетки.

Кристофер покосился на меня, встретившись со мной взглядом. «Она употребляет зачарованные таблетки!» – читалось в его глазах. Мы оба чуть не лопнули, пытаясь не засмеяться. Мистер Амос бросил на нас угрожающий взгляд. Как и Грегор. К тому времени, когда мы взяли себя в руки, леди Фелиция отбросила салфетку и вылетела из комнаты, оставив графиню раздраженной и озадаченной.

– Амос, – произнесла она, – я никогда не пойму молодежь.

– Естественно, миледи, – ответил мистер Амос.

Она снисходительно улыбнулась, аккуратно сложила салфетку и элегантно направилась к двери.

– Скажи Смитерсу, чтобы пришел в мой будуар с исправленными счетами, – велела она, уходя.

По какой-то причине – думаю, из-за наблюдения за тем, как она идет – я вспомнил, как миссис Поттс говорила, что графиня когда-то задирала ноги в водевиле. Я пялился ей вслед, так усиленно – и безрезультатно – пытаясь представить ее танцующей, что подпрыгнул на целую милю, когда мистер Амос рявкнул на меня. Он был очень зол. Он укоренился на ковре напротив нас и разносил нас на все корки за то, что мы посмели смеяться в присутствии леди. В итоге я почувствовал себя ужасно. Почему-то не имело значения, что он одного роста со мной и на несколько дюймов ниже Кристофера. Он был словно пророк, или святой, или кто-то в этом роде, ненавидящий нас за нечестивость и грозящий изгнать с небес.

– А теперь вы научитесь хорошим манерам, – заявил он в конце. – Вы должны выйти из этой двери и войти обратно так тихо и вежливо, как только можете. Давайте.

Даже Кристофера это усмирило. Мы проплелись к двойной двери, выползли в вестибюль и сконфуженно на цыпочках вошли обратно. Конечно же, неправильно. Мистер Амос заставлял нас повторять снова и снова, в то время как Грегор, убирая обед, метал в нас подлые улыбочки. Нам пришлось входить и выходить пятьдесят раз, и мистер Амос как раз обещал, что мы будем продолжать, пока не научимся входить правильно, когда пришел один из лакеев сообщить, что мистера Амоса зовут к телефону.

– Какое облегчение! – пробормотал Кристофер.

– Грегор, – позвал мистер Амос, – поставь этих двоих чистить серебро до Подачи Чая. Если это тот звонок, которого я ждал, я буду занят всю вторую половину дня, так что тебе придется проследить, чтобы они продолжали работать.

И он поспешил прочь на своих маленьких блестящих ногах.

– Рано я обрадовался, – сказал Кристофер, когда Грегор направился к нам.

– Сюда. Поторопитесь, – велел Грегор, положительно злорадствуя.

Помимо прочих своих недостатков, Грегор был большим. Здоровенным. Легко было представить, как он ударяет тебе в ухо своими мясистыми руками. Без единого слова мы побежали за ним следом, и наши ноги прогремели по вестибюлю: бум-бум-бум . Он провел нас через обитую зеленой тканью дверь и по каменно-деревянному переходу в комнату в самом конце, где находился большой стол, покрытый газетами.