Варвара Еналь - Пустыня Всадников

— Вы сами себе обувь делаете?

Люк, не поднимая головы, пояснил:

— Ма шила.

Мягкая кожаная обувка была лишена твердой подошвы. На стопе — такой же кусок кожи. Хорошо выдубленный, твердый, шершавый. Кожа ящера отлично подходила для того, чтобы в ней ходить. Но смотрелось это странно. Никогда Мэши не видела так близко обувь, сделанную руками.

— А у нас обувь делают в мастерских на специальных приспособлениях. И каждый может покупать. Или каждому выдают. Например, ополченцам выдают и обувь, и одежду. Никто сам себе башмаки не шьет.

— Вот и славно, — пробормотал Люк, освобождая наконец ноги и с удовольствием шевеля смешными коричневыми пальцами.

— Неудобно ходить в таких чунях, — продолжала Мэши.

— Прямо там. А шо, в таких вот, как у тебя, тяжелых ботинках удобно? В них же жарко, — не выдержал Жак. — И как ты в них только сидишь у огня?

Мэши действительно было жарковато в ботинках. Слишком теплая обувь, но не станешь ведь надевать для дальнего путешествия тонкие туфли. А эти высокие ботинки защищали и щиколотку, и немного голень от колючек, от насекомых. Да мало ли от чего еще…

Люк велел:

— Устраивайтесь и отдыхайте. Завтра рано вставать. Мэй, сними уже свои башмаки, небось после них ноги болят жутко. И летать в них неудобно.

Мэши заколебалась. Спросила с осторожностью:

— Это еще почему?

— Потому что не чувствуешь пальцами и подошвой чешую дракона. Ты не чувствуешь машину, не сливаешься с ней.

— А мне и не надо.

В ответ Люк только дернул плечом.

Опустившись на траву, Мэши взялась за завязки. Уставшие ноги гудели, кожа ботинок так и не успела высохнуть, внутри стопам было и мокро, и жарко. Как много неудобств, а Мэши их почти не замечает. Столько всего непонятного и нового — до ботинок ли теперь?

Руки мыть никто не стал. И Люк, и Жак так и схватились за прутики с кусочками мяса немытыми руками. Да и Мэши поняла, что есть хочет страшно и сейчас не до чистоты. Она тоже вгрызлась в свою порцию и поймала себя на мысли, что еще никогда в жизни так быстро не жевала. Приготовленное на костре мясо ящера казалось необыкновенно вкусным, хоть и малость пересоленным.

Люк сидел совсем рядом, поглядывал на нее блестящими глазами, жевал и слегка усмехался. Как будто его все смешило в Мэши, как будто была она глупой и неуклюжей. И чего смеется? Сам вон и читать толком не умеет, и о машине своей мало что знает.

Мэши ничего не стала говорить. Ей было неловко сидеть рядом с ними, она то и дело немного отодвигалась, поджимая ноги. Ботинки подсыхали тут же, носки, которые Мэши положила сверху, пугали своей несвежестью. Временами накатывала отчаянная тоска. Не должна была Мэши сидеть сейчас тут и разделять ужин с Всадниками. Не должна — и все.

С едой покончили быстро. Люк выкинул в траву прутики, лихо вытер руки о собственные кожаные штаны и распорядился:

— Теперь купаться. Быстро. Мэй, бери свои носки — постираешь. Сменную одежду я тебе дам, мыло тоже. Айда к водопаду, люди!

В голосе его послышалось какое-то бесшабашное веселье. Необъяснимая радость.

Мэши фыркнула и подумала, что хорошая еда однозначно поднимает настроение.

— Что, прямо босиком пойдем? А если вцепится жук-икень? — засомневалась она.

— Тут нет икеней, — гордо заявил Жак, скидывая с себя обувку. — Тут только членоги, но они под ноги не суются. Они ж не дурные, видят, что люди идут. А водопад здесь недалеко.

И оба брата припустили в фиолетовый сумрак, двигаясь с уверенной грациозностью. Стянули на ходу рубахи и жилеты, и теперь Мэши могла видеть их смуглые, крепкие торсы, едва проглядывающие в темноте. Сама она успела влезть в ботинки, все-таки пробираться босиком по неизвестному острову — это слишком. Но даже в ботинках умудрилась отстать от братьев. Те скрылись за деревьями, и Мэши поняла вдруг, что стоит перед чащей леса, полной подозрительного шума, шелеста и пощелкивания, и не решается сделать ни одного шага в темноту. Потому что страшно.

На самом деле страшно идти ночью в незнакомый лес одной. Двое Всадников уже ускакали куда-то вперед, и до Мэши лишь долетали их веселые голоса.

Мэши замялась, слабо крикнула: «Эй!» — и остановилась. Вот и все, вот и искупалась, называется. Ветки деревьев раздвинулись, показался Люк.

— Давай руку, — коротко сказал он, схватил Мэши за запястье и потянул за собой.

Пришлось поспевать за ним, таращиться изо всех сил под ноги, чтобы не споткнуться о камень, или сухие ветки, или длинные извивающиеся растения, цепляющиеся за все подряд. Братья торопились, перепрыгивали через препятствия, неслись сквозь заросли с уверенностью людей, отлично знающих здешние места. Поднялись на небольшой склон, свернули направо — и вдруг до Мэши долетел шум воды. Потом деревья расступились, и внезапно появилась быстрая река. Вся она искрилась под светом вынырнувшего из чащи Буймиша и казалась густо-сиреневой, блестящей, живой и подвижной. «Так выглядит, наверное, Живой металл», — мелькнуло в голове у Мэши. Она выдохнула и восхищенно пробормотала:

— Сдохнуть можно…

— Вот именно! — весело согласился с ней Люк.

Водопад — это было слишком громко сказано. Просто на пути речки встал скалистый уступ чуть больше Машиного роста, и вода, переливаясь через него, образовывала своеобразное укрытие под этим уступом. Серебрилась водяными брызгами, бурлила, перетекая через камни. Она была неглубокой, эта речка, и не очень-то быстрой.

Жак мигом скинул штаны и абсолютно голый нырнул, махнув в воздухе грязными коричневыми пятками. И к ужасу Мэши, Люк тоже принялся стягивать сначала кожаные штаны, а после и легкие светлые подштанники, доходящие ему до колен.

— Ты что, с ума сошел? — воскликнула Мэши. — Ты что, собираешься купаться голым?

— Тьфу, шо ты орешь? — не понял тот. — А вы что, моетесь в одежде?

— Нет, моемся мы тоже без одежды…

— Так в чем дело?

— Но мы моемся в закрытых помещениях, не при незнакомых людях…

— А где здесь незнакомцы? Дома мы тоже в закрытых моемся. Но вот беда, представляешь, Мэй, тут нет закрытых помещений. Только речка. Так что придется нам друг друга потерпеть.

Он заулыбался широко и весело, скинул штаны и голышом нырнул в речку.

Мэши отвернулась и порадовалась, что в сиреневом свете Буймиша не видно, как она покраснела. Ладно, значит, Всадники не страдают лишней стеснительностью. Но ей на это плевать. Она не собирается раздеваться догола при этих двоих.

Мэши сняла курточку, штаны и осталась в трусах и футболке. Так и зашла в воду, осторожно ступая по гладким камушкам. Поежилась — вода оказалась неожиданно прохладной. Убрала назад волосы и тоже нырнула.

Прохлада мигом согнала всякую сонливость и усталость. Бурлящая река относила Мэши вниз, и пришлось поработать руками, чтобы добраться до водопада и встать под режущие, хлещущие струи. И, подставляя лицо речному потоку, Мэши улыбнулась: наконец-то смыла с себя грязь и пот сегодняшнего дня.