Энтони Смит - Темный Кристалл

Стержень сиял в руке Джена холодным, бледным светом. Юноша с благоговением посмотрел на него, трепеща перед его внутренней силой. Какие бы слабости и сомнения он ни испытывал до сих пор, обратного пути уже не было. Он достиг завершающей стадии своих поисков. Джен больше не испытывал страха. Единственным его чувством было стремление к цели. Он достигнет ее или потерпит поражение — это были единственные условия его существования.

С изумительной, бесстрастной ясностью он представил себе ту, которая была для него ближе и ценнее всего. Он жаждал увидеть и прикоснуться к Кире или, по крайней мере, знать, что с ней стало. К тому же Кира и его забота о ней казались ему какой-то другой жизнью, параллельной, скорее всего прошлой. Может быть, эта жизнь еще вернется к нему в будущем, бесконечно желанная, более, чем та, которую он вынужден вести сейчас. Но пока он не закончил свою миссию, выбора у него было не больше, чем у выпущенной из лука стрелы.

Выбежав из Зала Жизни, он натолкнулся на нескольких Стручковых рабов, не обративших на него внимания. Он вышел на балюстраду Кристального Зала и, спрятавшись, стал наблюдать за Кристаллом, подвешенным в воздухе. Раздумывая, как ему добраться до Кристалла, он заметил высокий балкон рядом с Кристаллом и понял, что туда можно попасть.

Он покинул галерею, прошел по коридору и завернул за угол. Перед ним стояли десять Гартимов — по пять с каждой стороны лестницы, ведущей наверх.

Джен повернулся кругом и кинулся обратно за угол. Сердце его колотилось. Он крепко сжал стержень. Достигнув угла, он из-за плеча посмотрел назад. Гартимы не шевелились. Они стояли точно там, где и находились.

Джен ожидал, что Гартимы бросятся в погоню. Они по-прежнему не двигались. Он даже осознал, что они не издают прерывистый звук, обычно испускаемый ими перед очередной погоней.

Он очень осторожно сделал шаг в сторону Гартимов, и ни один из них не пошевельнулся и даже не подал признаков жизни.

Зная, что он должен найти дорогу на верхний балкон, Джен заставил себя на цыпочках шаг за шагом подвигаться к лестнице, по обе стороны которой стояли Гартимы. Войдя в пределы достижения клешни одного из них, Джен ощутил его дыхание. Он стрелой пронесся между двумя рядами Гартимов и остановился. Гартимы опять не показали, что заметили его присутствие.

Единственно правильным, что Джен не мог знать, было исполнение Гартимами приказа Скексисов. Гартимы, от которых спасся Джен, только что вернулись из рейда, разгромив деревню Киры и сохраняя приказ уничтожить Гельфлинга. Те же, что стояли вдоль коридоров замка, такого приказа пока не получили. Они застыли, готовые подняться в случае любой опасности или чрезвычайной ситуации. Не получив команды Повелителя Гартимов или кого-нибудь из Скексисов, Гартимы ничего не предпринимали.

Джен побежал вверх по ступенькам и по коридору. Он ориентировался только на мерцания Кристалла между колоннами арки. За огромной дверью он заметил другой отряд Гартимов и осторожно отступил на цыпочках.

Когда и эти не пошевелились, Джен решил, что именно битва в яме лишила их силы. Тем не менее, каждый раз, когда ему на пути попадался отряд Гартимов, его сердце вздрагивало от страха.

Бесшумно поднимаясь по ступенькам, он наконец взбежал по короткому пролету и оказался на верхнем балконе. От зрелища внезапно возникшего перед ним гигантского Темного Кристалла у него перехватило дыхание. В Кристалле, как и на фреске в развалинах Гельфлингов с рисунком, была расщелина, рана в сердце бытия. Казалось, он пульсирует, так же, как стержень в руке Джена, со страстным желанием исцелиться. На мгновение Джен подумал, может ли стержень магнетически уложиться в расщелине, если его бросить на Кристалл.

Глядя вниз, он знал, что не имеет права вести себя так рискованно. Прямо под собой он увидел отверстие шахты, по которой поднимался наверх. Отсюда невозможно было определить насколько высоко висит Кристалл над шахтой. Если стержень упадет вниз, в огненное озеро, то мир не возродится.

Джен на глаз измерил расстояние между балконом и Кристаллом и пришел к выводу, что не сможет допрыгнуть до него. Самым сложным еще будет процесс восстановления стержня в Кристалле. Как он сможет удержать стержень на отполированных скользких гранях? К тому же, нужно будет найти опору для ног, чтобы запрыгнуть обратно на балкон.

Под ним простирался треугольный зал со сложным, тщательно выложенным лабиринтом по всему полу. Сейчас там никого не было, однако Джен полагал, что долго так продолжаться не будет. Треугольный портал на крыше был открыт. У каждого его угла расположилось солнце. Событие, которое предсказала Агра, показав его наглядно на примере своего глаза и треугольной рамы, свершится очень скоро.

Не сумев найти обратную дорогу в туннель, где был погребен Джен, Кира спряталась в нише за гобеленом на стене коридора. Там она от отчаяния разразилась слезами. Нет ни Джена, ни стержня, ни деревни, куда можно вернуться — ничего, ничего не осталось! Сейчас она почти сожалела, что встретила Джена. Однако до того времени она жила без надежды. Надеяться было не на что. Жизнь ее была замкнутым кругом существования среди Стручковых людей. Она пришла к заключению, что так бы продолжалось всегда. Кира тогда не могла нарисовать в воображении картину другой жизни. Правда, она, подобно Джену, иногда позволяла себе пофантазировать. Эти фантазии были рождены ее детскими мечтами о том, что появится другой Гельфлинг. Она видела свадьбы и помолвки Стручковых людей и понимала, что в другом мире она также могла бы иметь детей. Но жизнь Стручковых людей затягивала ее все глубже, воспоминания уходили в прошлое, и не было никакой надежды, что ее фантазии могут стать реальностью.

Затем появился Джен. На самом деле ее первым импульсом там, в болоте, было желание тихо скрыться. Она понимала, почему хотела это сделать. Джен принес ей надежду. И надежда, она знала это инстинктивно, всегда связана с болью. Точно так же ее отчаяние в нише за гобеленом было связано с чем-то, противоположным боли — бесконечным безразличием, почти лихорадочным желанием смерти.

Почти. Однако когда она услышала звуки приближающихся шагов и голосов, тело ее напряглось. Помимо всех желаний и сожалений, в ней одержал верх древнейший и глубоко сидящий инстинкт — желание выжить. Вот что вызвало в ней напряжение. Если бы она могла убежать из замка — она бы сделала это. Но Кира даже не представляла, как можно убежать.

Приближающиеся шаги были тяжелыми, однако голоса слились в один — шла монотонно поющая процессия. Кира очень осторожно выглянула через край гобелена. По направлению к ней в сопровождении Стручкового хора шли восемь Скексисов.