Диана Джонс - Повесть о Городе Времени

— Но у меня есть вкус, — сказала Вивьен. — Сапоги выглядят очень мило. Вы едите то же, что рожденные люди, мистер Элио?

— Я живу большей частью на жидкостях. Хотя я неравнодушен к фруктам.

— И… — произнесла Вивьен. — И… — она продвинулась на несколько шагов, и на этот раз Элио пошел с ней. — И… — она мучительно пыталась придумать, что еще спросить. — И вы один такой, или делали еще подобных вам?

— Таких создали около сотни, — Элио медленно шел рядом с ней. — Процедура оказалась весьма дорогостоящей, и создать больше не было возможности.

— А где все остальные?

Теперь они по-настоящему шли к холлу, однако ужасающе медленно.

— Их послали помогать в колонизации звезд. Именно для этого нас разработали. Понимаете, я родом из века сто пять, когда человечество распространяется по галактике и в основном покидает Землю. Но меня заказал Город Времени, как историческую редкость. Город Времени берет себе по одной от каждой редкости — эту политику начал еще Фабер Джон.

— Вам, должно быть, жутко одиноко, — Вивьен начала чувствовать себя неловко, притворяясь, будто интересуется Элио. — Вы не скучаете по остальным андроидам?

— Вовсе нет. Единственный раз, когда я встретил другого андроида, он привел меня в крайнее раздражение. Признаюсь, мне хотелось ударить его по лицу. Это был единственный раз, когда я испытывал столь сильные эмоции, которые вы, рожденные люди, испытываете постоянно.

— Вы ничего не чувствуете? — спросила Вивьен — теперь они пошли бодро и приближались к повороту, ведущему в вестибюль. — Вы никогда не чувствуете счастья?

— Нет, но я также не чувствую и грусти. Я чувствую веселье и часто удовлетворение. Беспокойная суета поколений рожденных людей постоянно служит мне развлечением.

Они повернули за угол в вестибюль, попав на солнечный свет, озаряющий узоры на мраморе. Вивьен вздохнула с облегчением. Однако она нашла Элио гораздо более интересным, чем ожидала.

— Как долго вы в Городе Времени?

— В будущий Новый Год будет сто лет.

— Но вы не выглядите настолько старым! — воскликнула Вивьен.

— Я говорил вам… — начал Элио.

Его прервал Вечный Уокер, в длинной синей мантии промчавшийся вниз по лестнице:

— Элио! Во имя великого Хроноса! Не мог бы ты на минутку перестать возиться с этим своим музеем? У меня через пять минут совещание Тайного Хронолога, а ты еще не дал мне мои записи для него!

— Они все готовы в кабинете, сэр, — ответил Элио, — если вы будете любезны пойти со мной, — но прежде чем уйти с Вечным, он сказал Вивьен: — Я говорил вам, что был разработан долговечным, так же как и эффективным.

Это заставило отца Джонатана посмотреть на Вивьен так, точно она стала последней каплей, и поспешно увести Элио. Вивьен осталась, парадоксальным образом жалея, что не удалось поговорить с Элио подольше.

Джонатан и Сэм выбежали из-за угла — разгоряченные, уставшие, но с выражением облегчения на лицах.

— Фуух! — произнес Сэм.

— Я уж думал, мы на целый день застряли в этом коридоре! — сказал Джонатан. — Сколько времени?

— Почти одиннадцать, — ответила Вивьен. — Повезло нам, правда?

Они согласились.

— Мне нужно попить, — заявил Сэм. — Эта бородавчатая женщина так ничего мне и не дала.

Джонатан провел их в утреннюю, где на стене располагалось устройство, выдающее чашки с фруктовым соком. Сэм выпил три. Вивьен и Джонатан — по две каждый. Они допивали последние капли, когда торопливо вошла Дженни.

— Мне казалось, ты говорил, что будешь в вестибюле. Поторопитесь. Рамона ждет.

Вивьен так и не выпала возможность спросить, кто такая Рамона. Оказалось, это мать Сэма. Она была бледнее, полнее и более сонной на вид, чем ее сестра Дженни. Она держала в руках две птичьи клетки — наподобие той, что Сэм оставил спрятанной у временн о го шлюза — с плавающей под ними едой занятной формы. Рамона улыбнулась Вивьен:

— В последний раз, когда я тебя видела, ты была копией нашего брата Вива. Забавно, как дети меняются.

Сэм громко икнул. Это было естественным следствием трех чашек сока, выпитых без передышки, но очень удачно переключило всеобщее внимание от Вивьен к Сэму.

— Что он сотворил со своими волосами? — спросила Дженни.

Рука Сэма и взгляды всех присутствующих взметнулись к его макушке, на которой волосы по-прежнему были собраны пучком, обтянутым резинкой Вивьен.

— Хочу выглядеть как дядя Ранджит, — заявил он. — Мне идет.

— Нет, нисколько. Распусти их, — велела Рамона и, не глядя, добавила: — И завяжи ботинки.

— Матерей следует отправить в историю, — буркнул Сэм.

Его собственное пребывание в истории привело его в дурное расположение духа. Он ковылял позади, сердито бормоча себе под нос, пока они переходили Закрытие Времени, чтобы попасть на площадь Эры, шли коротким путем мимо внушительного стеклянного здания, и спускались по нескольким ступеням на авеню Четырех Веков.

— Мы решили взять лодку, — Рамона направилась через авеню к одной из арок в стене.

Сэм немедленно повеселел. Он влетел в арку и помчался вниз по головокружительно длинному лестничному пролету к причалу. Когда остальные дошли до лестницы, он уже сидел в красной штуковине, покачивающейся на реке рядом с причалом. Здесь находился целый ряд таких же штуковин разных цветов. Вивьен предположила, что это лодки, но в ее глазах они выглядели скорее как автомобили. Это заставило ее вспомнить об одной странности Города Времени.

— У вас здесь нет автомобилей! — сказала она.

— Они нам не нужны, — рассеянно ответил Джонатан, явно думая о чем-то другом.

Они спустились и устроились на удобных мягких сиденьях на борту выбранной Сэмом лодки.

— Красный — мой любимый цвет, — сообщил он Вивьен.

— Куда, пассажиры? — заговорила лодка дребезжащим голосом, доносящимся из-под пола.

Вивьен подпрыгнула.

— Прокат на весь день. Главные шлюзы для начала, — ответила Дженни. — И трансмутируйся для нас.

Трансмутирование состояло в том, что крыша внезапно исчезла, заставив Вивьен снова подпрыгнуть. Холодный ветер трепал ее волосы, когда лодка сделала широкий полукруг, выплывая на середину реки, и с едва слышным дребезжащим звуком двинулась прочь от Города Времени. Вскоре Вивьен начала не меньше Сэма наслаждаться поездкой. День был теплым, хотя и ничего общего с жарой того дня в 1939 году, а небо — голубым. Равнины, проплывавшие мимо, зеленели свежими посевами. Здесь и там в полях стояли дома самых разнообразных видов: от крытых соломой хижин до сооружения, построенного почти целиком из мерцающего ничто. И сады, сады, сады, усыпанные розовым и белым цветением.

— Здесь весна! — воскликнула Вивьен.

— Да, мы сохраняем времена года, — сказала Дженни. — Должно быть, тебе это кажется странным. Когда ты отправлялась в век двадцать, ведь была осень?