Вероника Рот - Избранная

— Беги!

Спокойно и тихо он отвечает:

— Нет.

Через несколько секунд нас окружают. Тобиас помогает мне подняться, подставляет плечо. Из-за боли мне трудно сосредоточиться. Солдаты-лихачи окружают нас и держат на прицеле.

— Мятежники-дивергенты… — Эрик стоит на одной ноге, лицо у него болезненно-бледное. — Бросайте оружие.

Я тяжело опираюсь на Тобиаса. Ствол пистолета, приставленный к спине, подталкивает меня вперед, в парадную дверь штаб-квартиры Альтруизма, простого серого здания высотой два этажа. По моему боку стекает кровь. Я не боюсь предстоящего; мне слишком больно, чтобы думать об этом.

Ствол пистолета подталкивает меня к двери, охраняемой двумя солдатами-лихачами. Мы с Тобиасом входим в нее и оказываемся в простом кабинете, в котором нет ничего, кроме стола, компьютера и двух пустых стульев. За столом сидит Жанин с телефоном у уха.

— Ладно, тогда пошлите кого-нибудь обратно на поезде, — произносит она. — Ее нельзя оставлять без присмотра, это самое главное… я не разг… мне пора.

Она бросает трубку и переводит серые глаза на меня. Они похожи на расплавленную сталь.

— Мятежники-дивергенты, — сообщает один из лихачей.

По-видимому, он лидер Лихости или же рекрут, которого освободили от симуляции.

— Да, я вижу.

Она снимает очки и кладет их на стол. Наверное, она носит очки из тщеславия, а не по необходимости, потому что полагает, будто выглядит в них умнее… так говорит мой отец.

— Ты. — Она показывает на меня пальцем. — Я так и думала. Подозревала тебя с самого начала из-за проблем с результатами твоей проверки склонностей. Но ты…

Она качает головой и переводит взгляд на Тобиаса.

— Ты, Тобиас, — или лучше называть тебя Четыре? — сумел от меня ускользнуть, — тихо произносит она. — Все факты свидетельствовали в твою пользу: тесты, симуляции — всё. И тем не менее результат налицо.

Она складывает руки и опирается на них подбородком.

— Возможно, ты сумеешь объяснить, как так вышло?

— Ты гений, — холодно отвечает он. — Вот ты и скажи.

Она кривит губы в улыбке.

— Моя гипотеза заключается в том, что на самом деле ты альтруист. Что твоя Дивергенция слабее.

Она улыбается шире, как будто ей весело. Я стискиваю зубы и подумываю кинуться через стол и задушить ее. Возможно, я бы так и поступила, если бы не пуля в плече.

— Поразительные способности к дедуктивному мышлению, — замечает Тобиас. — Считай, что я восхищен.

Я кошусь на него. Я совсем забыла об этой стороне его характера — о той его части, которая предпочтет взорваться, чем лечь и умереть.

— Теперь, когда сомнений в твоих умственных способностях не осталось, можешь продолжить нас убивать. — Тобиас закрывает глаза. — В конце концов, у тебя еще много лидеров Альтруизма в очереди на расстрел.

Если комментарии Тобиаса и раздражают Жанин, она этого не показывает. Грациозно встает, не переставая улыбаться. На ней голубое платье до колен, обтягивающее жировой валик на талии. Комната кружится, когда я пытаюсь сосредоточиться на лице Жанин, и я наваливаюсь на Тобиаса в поисках опоры. Он обнимает меня рукой, поддерживая за талию.

— Не глупи. Спешить некуда, — беззаботно отвечает она. — Вы оба нужны мне для очень важного дела. Видите ли, меня озадачило, что дивергенты невосприимчивы к сыворотке, которую я изобрела, и потому я работаю над средством от этого. Я думала, что преуспела в последней партии, но, как вам известно, ошибалась. К счастью, у меня есть еще одна партия для проверки.

— К чему себя утруждать?

Она и лидеры Лихости с легкостью убивали дивергентов в прошлом. Разве с тех пор что-то изменилось?

Она улыбается мне.

— С самого начала проекта с лихачами меня интересует один вопрос, а именно следующий. — Она обходит стол, проводя по его поверхности пальцами. — Почему большинство дивергентов — слабовольные, богобоязненные ничтожества из Альтруизма, а не из какой-нибудь другой фракции?

Я не знала, что большинство дивергентов — выходцы из Альтруизма, и не знаю, почему это так. И вряд ли мне удастся прожить достаточно долго, чтобы выяснить это.

— Слабовольные, — усмехается Тобиас. — В последний раз, когда я проверял, нужна была сильная воля, чтобы манипулировать симуляцией. Слабаки контролируют разум армии, потому что обучить свою собственную им не по силам.

— Я не дура, — возражает Жанин. — Фракция интеллектуалов — это не армия. Мы устали от превосходства кучки самодовольных идиотов, презирающих богатство и прогресс, но не могли изменить это самостоятельно. А ваши лидеры охотно подчинились мне в обмен на гарантированное место в нашем новом, улучшенном правительстве.

— Улучшенном, — фыркает Тобиас.

— Да, улучшенном, — повторяет Жанин. — Улучшенном и стремящемся к миру, в котором люди будут жить в богатстве, комфорте и процветании.

— За чей счет? — Я едва ворочаю языком. — Все это богатство… оно не возьмется из воздуха.

— В настоящее время наши ресурсы истощают бесфракционники, — отвечает Жанин. — Равно как и Альтруизм. Уверена, что, как только остатки вашей бывшей фракции вольются в армию Лихости, Правдолюбие согласится сотрудничать и мы наконец сможем со всем разобраться.

Вольются в армию Лихости. Я знаю, что это означает: она хочет контролировать и их тоже. Она хочет, чтобы все были податливыми и легкоуправляемыми.

— Со всем разобраться, — с горечью повторяет Тобиас. Он повышает голос: — Смотри не ошибись. Ты умрешь еще до заката, ты…

— Возможно, если бы ты контролировал свой норов, — уверенно перебивает его Жанин, — ты не оказался бы в этом положении.

— Я в этом положении по твоей милости! — рявкает он. — Не надо было нападать на невинных людей.

— Невинных людей, — смеется Жанин. — Ну разве не забавно, что это утверждаешь именно ты? Я полагала, сын Маркуса должен понимать, что не все эти люди невинны.

Она садится на край стола, ее юбка задирается выше колен, открывая покрытые растяжками бедра.

— Скажи честно, разве ты не обрадуешься известию, что твой отец был убит во время атаки?

— Возможно, — отвечает Тобиас сквозь зубы. — Но по крайней мере, его злодеяния не включали обширное манипулирование целой фракцией и систематическое убийство всех наших политических лидеров.

Несколько секунд они смотрят друг на друга, так долго, что я напрягаюсь всем телом. Затем Жанин прочищает горло.

— Я, собственно, собиралась сказать, что вскоре мне придется держать в узде десятки альтруистов и их детей, и меня отнюдь не радует, что многие из них могут оказаться дивергентами, как и вы, которыми невозможно управлять при помощи симуляций.

Она встает и делает несколько шагов влево, стиснув руки у груди. Ее ногти обгрызены до крови, как и у меня.