Диана Джонс - Сила Трех

— Замолчи! — рявкнул Джералд и повернулся к доригам. — Ну что, вы, наверное, уже хотите уйти?

— Да, пожалуйста, — ответила Халла. — Если вы снимете Помысел.

Сири ненадолго напрягся, и Халла с Хафни растаяли в порыве ледяного ветра. Остальные в изумлении оглядели переднюю. И тут Бренда едва не наступила на мышь и, с визгом отскочив, чуть было не раздавила другую.

— Вас же растопчут, дурачье! — сказала Айна.

Мгновение спустя мыши воздвиглись серыми столбами — Гейр подумал, что никогда не сможет к такому привыкнуть, проживи он с доригами хоть до самой смерти. Столбы сгустились в смеющихся Халлу и Хафни.

— Вот забавно — вечно великаны боятся мышей! — заметил Хафни.

— Вот наступила бы я на тебя, тогда было бы забавно! — сердито воскликнула Бренда.

Гейр понял, что принял решение. Как ему это удалось, он не знал. Он не подумал, что в это время гривна в ящике испускала волны зла и что он чувствует это зло сильнее всех собравшихся. Просто понял, что решился.

— Хафни, — сказал он, — а можно, я поговорю с твоим отцом? Ты не проведешь меня к нему?

В вестибюле воцарилось ошеломленное молчание. Потом все разом начали объяснять Гейру, что он сошел с ума. Халла разразилась шипящим смехом. Но Гейр не обратил на них внимания — только пристально следил за выражением узкого лица Хафни. Вид у Хафни был удивленный, встревоженный и несколько напуганный, но, в отличие от Халлы, он не посчитал смешной саму идею. Гейр мог бы подумать — но не подумал, — что Хафни чувствует гривну лишь немногим слабее его самого. Вместо этого он подумал, что Хафни благороден, пусть и на свой странный лад, что теперь, когда он узнал о доригах чуточку больше, они вовсе не кажутся ему такими уж страшными и что великанский способ разговаривать стоит опробовать на царе.

— Это будет для тебя небезопасно, — произнес наконец Хафни. — По-моему, лучше бы тебе пойти поискать твоего отца. А что ты хочешь сказать?

— Хафни, не смей соглашаться! — воскликнула Халла.

— Гейр, не смей никуда ходить! — отчеканила Айна. — Нам надо было пойти искать отца еще утром!

— Вот и отправляйтесь, — ответил Гейр. — Идите сразу после того, как я уйду, а я поговорю с царем и вернусь в Гарлесье. Я хочу попросить твоего отца о мире, — сказал он Хафни. — Если надо, я останусь у него в заложниках.

— Нет, — отрезал Хафни. — Ты будешь гонцом. Гонцов никто не трогает.

— Хорошо, — сказал Гейр. — Можно, я возьму гривну с собой и спрошу у ваших песнопевцев, как снять проклятие?

Хафни сначала поежился, а уже потом пожал плечами:

— Только если как следует ее завернуть.

Гейр посмотрел на Джералда:

— Еще я могу спросить про те Царские Покои.

Однако по большому великанскому лицу Джералда было видно, что он тоже принял решение:

— Я пойду с тобой. И сам спрошу. Если они и вправду стараются не иметь дела с великанами, тебе со мной будет безопаснее, а мне нужно выяснить, что это за Даунс. Не могу же я потребовать, чтобы старина Клейбери за здорово живешь перерыл и Суссекс, и Беркшир!

Тут Гейр все-таки подумал о гривне. Он вспомнил, что Джералд — единственный ребенок у отца и что он всю жизнь прожил рядом с гривной и даже дотрагивался до нее.

— Тебе нельзя, — сказал он. — Это опасно.

Было видно, что Джералд уперся.

— Ему там безопасней, чем тебе, — сухо заметил Хафни.

— Хафни, прекрати! — взвилась Халла. — Я отказываюсь брать их с собой. В нашем царстве уже, наверное, много тысяч лет не было ни лейлюдей, ни великанов! Все будут в ярости! Я не стану тебе помогать!

— Молодец! — воскликнула Айна.

Хафни повернулся к Халле:

— Послушай меня, Халла. Если у нас все получится, тебе больше не надо будет трястись от страха все время, которое тебе вздумается провести наверху. Сможешь подниматься, когда захочешь. Гулять на свежем воздухе. Лазать по деревьям. Ты же это любишь!

К вящему отчаянию Айны, на лице Халлы появилось задумчивое, мечтательное выражение.

— Я действительно обожаю лазать по деревьям, — сказала она. — Ладно.

— Отлично, — кивнул Хафни. — Теперь остался один вопрос — на сколько вы можете задержать дыхание. Это глубоко.

Джералд сказал, что за него беспокоиться не стоит. Гейр, как и все, часто проверял, сколько может не дышать. У него получалось медленно досчитать до ста. Хватит этого или нет, было непонятно, но он тоже сказал, что за него беспокоиться не стоит. Тогда Сири стало ясно — Гейр не шутит. Он собрал всю свою отвагу и тоже вызвался идти.

— Этого только не хватало! — застонала Айна.

— Никто, кроме тебя, не сумеет найти отца, — напомнил ему Гейр.

Он был рад, когда по лицу Сири расплылась широкая улыбка облегчения. Значит, Гейру не придется объяснять брату, что одному из них обязательно нужно остаться в живых и стать вождем после Геста — если предположить, что к тому времени кому-то понадобится вождь. Гест в любом случае предпочтет Сири, а не Ондо, — это Гейр точно знал. Тут Гейр сообразил, что, видимо, вовсе не уверен в своем благополучном возвращении. Он рассердился на себя за подобные мысли, но справиться с ними оказалось невозможно. Он смотрел кругом, чувствуя себя так, словно над ним сгущаются тучи, а между тем Бренда, впав в нехарактерную для нее подавленность, отправилась в кухню и вернулась с несколькими листами бумаги и сумкой из какого-то тонкого прочного материала, сквозь который все было видно.

Халлу эта сумка страшно заинтересовала. Она ее погладила, растянула и поглядела сквозь нее на свои пальцы.

— Такой тонкой выделки у нас не знают, — огорчилась она.

— Просто пластик, — ответил Джералд.

Он притащил длиннющие щипцы, с их помощью вытащил гривну из ящика и положил в пластиковую сумку. Потом он завернул сумку во много слоев бумаги, а образовавшийся сверток — в кусок мешковины.

— Ну вот. Кто ее понесет — я или ты, Гейр?

Гейру вовсе не хотелось касаться гривны — даже в свертке. Но он почувствовал, что ответственность лежит на нем. В конце концов, это же Гест дал гривну отцу Джералда.

— Я понесу, — сказал он. И когда он сунул сверток под куртку и застегнул пуговицы, у него появилось ужасное подозрение, что он держит в руках собственный приговор.

Джералд торопливо нацарапал записку для тети Мэри, в которой по просьбе Сири пообещал, что трое гостей к ней еще заглянут. Хафни и Халла натянули перчатки и капюшоны, застегнули куртки и снова превратились в тех сереброголовых доригов, к которым привыкло большинство людей. Все вышли на мост. Дориги тут же соскользнули в ров. Они так явно показывали всем своим видом, что это их родная стихия, что все им позавидовали. Халла крутанулась в воде волчком и протянула руку Джералду, а Хафни — Гейру.

— Конечно, лучше ты, чем я! — сказала Бренда, вздрогнув так, что мост затрясся.