Алексей Кудесин - Школа богатырей. Расколотая мечта

Темпеста вскинул когтистые ладони.

– Не-ет! Не будем впутывать наш нар-род! Пусть Кунг сам справляется!

Скрауг! Скрауг! Со скрежетом с ладоней слетели молнии и вонзились в серых. Они вздыбили шерсть, но молнии прожгли в ней дыры. Резко запахло палёным. С визгом защитников отбросило вглубь толпы. Пёсиглавцы расступились, серые тела лежали неподвижно, над ними струился дымок.

Пятнистые тут же осмелели. Скопом они навалилось на Кунгура. Их когти впились в его вздыбленную шерсть, оскаленные пасти пытались ухватить за руку или ногу. Они повисли на нем, как свора собак на матером медведе. Вожак взревел и встряхнулся, словно пёс, вышедший из воды. Нападающих разбросало меж хижин. Жалобный визг и скуление доносились со всех сторон.

Кунгур освободился, но кинулся не на Рра, а к своим поверженным товарищам. Его огромные когтистые пальцы бережно касались их.

– Ты! Ты убил их!

– Нет, – оскалился Рра. – Но непременно убью. Как и всех, кто пойдёт против меня!

Он возвысил голос и раскинул руки.

– Впер-рёд, свободное племя! Вот пер-рвая битва! Настало время сбросить оковы! – Рра простёр руку в сторону Кунгура.

Пятнистые поднялись, к ним присоединилось ещё с десяток товарищей. Они заискивающе оглядывались на Рра бегали кругами, скалили зубы.

Несколько серых вышли из толпы и встали рядом с вожаком.

– Глупцы! – рявкнул одержимник. Молнии ударили безжалостно и мощно. Одного из серых вбило в землю, двух других отбросило назад. Один с такой силой влетел в хижину вождя, что перебил центральный столб. Захрустело, хижина пошатнулась.

– Нет! – Кунгур пытался удержать тяжёлый скат и спасти товарища, но тут на него со всех сторон навалились враги. Он стряхнул их раз, потом второй. Но они возвращались. Среди них появлялось все больше серых шкур.

Кунгура скрутили и прижали к земле. Он видел, как подымается дымок от страшной обожжённой раны одного серого, второго придавило брёвнами.

– Нет! Не-ет! Нет!

Кунгур собрался в комок, а потом вдруг выгнулся, вскинув морду к небесам.

– У-у-у-рау-у! – пронзил всю округу страшный вой. Нападающие присели и зажали уши руками. Женщины бросились в рассыпную, мужчины корчились и повизгивали.

– Ого, – сказал Рра правильным человеческим голосом. – Ты настолько долго служил богатырям, что сам немножечко стал богатырём. Страдания подарили тебе земную тягу.

На Темпесту вой вожака, казалось, не произвёл никакого впечатления.

– Хорошо. Я позволю тебе забрать раненых и уйти. Да-да, они живы. Я специально бил так, чтобы они не умерли…

Он мерзко оскалился.

– Не умерли сразу. Но умрут, если не помочь им вовремя, – ухмылка стала шире. – Если ты хорошенько меня попросишь, я скажу тебе, где взять лекарство.

Он рассмеялся. Кунгур тяжело дышал исподлобья глядя на него.

– Ну что ты на меня так смотришь? – сказал Темпеста. – Умоляй меня, и я скажу!

Грудь вожака высоко вздымалась, он стоял и просто смотрел.

– Сомневаюсь, чтобы кто-то из вас помнил. Хотя… Может какой-нибудь очень старый человек. Вы-то, пёсиглавцы столько не живете…

Он продолжал глумиться. Раненые лежали неподвижно, словно уже умерли.

– Хорошо, – отозвался Темпеста. – Похоже, он у нас гордец, не желает их спасать. Добро. Значит, нет смысла с ними возиться. Они все равно умрут.

Он вдруг развернулся и хищно оскалился.

– Бросьте в костёр эту падаль…

– Нет! – глухо прорычал Кунгур.

– Что? Я не слышу, – повернулся к нему Темпеста, радостно оскалившись.

Лапы вожака подогнулись. Он упал на колени, потом склонился перед Рра и коснулся мордой земли у его лап.

– Ты победил. Нижайше прошу тебя проявить милость…

Голос вожака звучал глухо, но ни разу не прервался и не дрогнул. Рра поглядел на племя, торжествуя. Большего унижения для вождя придумать было невозможно.

– На северо-востоке есть место, которое все обходят стороной, – сказал он, насладившись унижением врага. – Его зовут – Грохочущие горы. Там на дне растворяющейся пещеры бьют два источника. Живой и мёртвой воды. Коли сумеешь добыть ту воду – спасёшь твоих друзей…

И он расхохотался страшным гавкающим хохотом. Ему вторила вся стая.

***

Граница Запредельного леса. Мокеевка.

Из леса вышел мальчишка лет двенадцати и направился к приоткрытым воротам деревни. На нем был странный голубой наряд, вышагивал парень уверенно, словно ходил здесь постоянно. Гридень на вершине башни встрепенулся было, но тут же успокоился. Одинокий мальчонка не выглядел опасным, скорей всего кто-то из охотников шлёт весточку со своим учеником.

Мальчик пересёк очищенное от леса пространство и скользнул меж приоткрытых створок. После возвращения одержимников ворота долгое время держали запертыми. Но нападения все не было, маленькая пограничная деревенька не интересовала великий отряд Полуночи. Дни шли за днями, каждый раз набрасывать и снимать тяжёлый брус было затруднительно.

Поэтому теперь вся безопасность ограничивалась тем, что створки врат держали полузакрытыми. Будет нужда, захлопнуть и двинуть засов – дело пары мгновений.

Мальчик миновал ворота и зашагал по главной улице. Деревня жила своей жизнью. Собаки выскочили было, но при виде мальчонки заскулили и убрались восвояси.

Деревенька была маленькая, мальчику потребовалось не более десяти ударов сердца, чтобы добраться до её серёдки, где было расчищено пространство для деревенских собраний. Сюда же выходили фасад дома большака и гридница. Здесь мальчика заметили жители деревни.

Во дворе большаковского дома женщина стирала белье. Поднялась, утереть со лба пот, да так и замерла. Рот раскрылся, чтобы закричать. Но её опередили.

– Прутик?! – недоверчивый возглас. От забора к мальчику ковылял старик. – Ты чего же…

Он замолк, глаза начали расширяться, рот приоткрылся.

– Да не боись ты, деда Карпей, – мальчик расплылся в улыбке. – Убег я от них…

Голос его скрипнул, как несмазанная телега. Большачиха уронила белье в бадью и кинулась к дому, старик отшатнулся от мальчика. Прутик добавил, словно бы спохватившись:

– Ускользнул, э-э, утёк!

И тут из подворотни раздался счастливый визг. Мохнатым комком к мальчику мелькнула небольшая псина. Она настолько была переполнена чувствами, что виляла всем задом, не только хвостом. Передние лапы словно месили тесто, так часто переступали.

– Надо же, – озадаченно пробормотал большак. – Тишка признал. Неужели…

– Пшёл отседа!

Паренёк толкнул пса в сторону. Тот словно не заметил грубости – снова подскочил, повизгивая от счастья. Прутик побагровел.

– Ты не понял?!

Пнул в полную силу. Пёс визгнул и отлетел. Вскочив на ноги, уже не ластился. Виновато поджал хвост, искоса глядя на мальчика. "В чем я провинился?! – говорили его карие глаза. – Я исправлюсь! Только не прогоняй! Ведь я скучал!"