Роберт Хайнлайн - Будет скафандр – будут и путешествия

– Вот что, сын, заявления, начинающиеся со слов «мне и впрямь следовало бы», всегда вызывали у меня подозрения. Эта фраза означает, что ты сам еще толком не разобрался, чего тебе хочется.

– Но пятисот долларов хватит почти на целый семестр.

– Какое это имеет отношение к делу? Выясни сначала, чего ты хочешь, а потом поступай соответственно. И никогда в жизни не уговаривай себя делать то, что тебе не нравится. Подумай хорошенько.

Отец пожелал мне спокойной ночи и пошел спать.

Я решил, что сжигать мосты неразумно. В любом случае – скафандр мой до середины сентября, а там кто знает, может, он мне надоест.

Но он мне не надоел. Скафандр – это чудо техники, космическая станция в миниатюре. Хромированные шлем и плечи переходили в асбестово-силиконово-фиберглассовый корпус, жесткий, но с гибкими суставами. Суставы были сделаны из такого же прочного материала, но с сохранением «постоянного объема»: при сгибании колена специальные «мехи» увеличивали объем перед коленной чашечкой ровно настолько, насколько ткань скафандра приближалась к ноге сзади. Без такого устройства много не походишь: внутреннее давление, которое может доходить до нескольких тонн, заставит человека застыть на месте, как статую. Эти компенсаторы объема были покрыты двойной броней; даже суставы пальцев и то покрывались ею.

К скафандру крепился тяжелый фиберглассовый пояс с зажимами для инструментов. Специальные лямки позволяли регулировать высоту и вес. В комплект входил также заплечный мешок (сейчас пустой) для баллонов с воздухом. Для батарей и всего такого были предусмотрены внутренние и наружные карманы на молниях.

Шлем вместе с частью заплечья откидывался назад, а передняя часть скафандра открывалась двумя молниями на прокладках, образуя дверку, в которую приходилось втискиваться. С застегнутыми шлемом и молниями скафандр вскрыть невозможно из-за давления внутри.

На горловом обхвате и на шлеме смонтированы переключатели, а огромный шлем содержит резервуар с питьевой водой; по шесть контейнеров для таблеток с каждой стороны; справа от подбородка переключатель рации, а слева – переключатель, регулирующий поток воздуха; еще там были автоматический поляризатор для окуляров, расположенных перед лицом; микрофоны и наушники; в утолщении за затылком располагались радиосхемы, а над головой аркой выгибалась приборная панель. Знаки на циферблатах приборов располагались в обратном порядке, потому что космонавт видел их в отражении внутреннего зеркала, смонтированного спереди, на расстоянии четырнадцати дюймов от глаз.

Над окошком шлема устанавливались две двойные фары. На макушке – две антенны; штырь передающей антенны и рожок, выстреливающий микроволны как из ружья. Ориентировать его следовало, становясь лицом к принимающей станции. Всю поверхность рожка, за исключением верхней части, покрывала броня.

Вам-то кажется, что скафандр переполнен как дамская сумочка, но на самом деле все сделано так компактно, что просто красота, а голова, когда смотришь в окуляры, ни с чем не соприкасается. Если отбросить голову назад, то видишь отражения циферблатов, наклонишь вперед – и можешь подбородком оперировать клапанами-регуляторами; чтобы глотнуть воды или съесть таблетку, достаточно поворота шеи. Все оставшееся пространство заполнено губчатой резиной, чтобы не стукнуться головой ни при каких условиях.

В общем, скафандр мой был похож на первоклассный автомобиль, а шлем – на швейцарские часы.

Но баллонов с воздухом не было – так же, как и всей радиооснастки, за исключением антенны; не было радарного маяка и аварийного радарного целеискателя; внутренние и наружные карманы были пусты, а с пояса не свисали инструменты.

Когда я прочитал в инструкции, что должно было содержаться в полном комплекте, я понял, что от автомобиля мне достался один лишь остов.

И я решил, что просто обязан привести его в порядок.

Прежде всего я тщательно протер скафандр хлороксом, чтобы уничтожить запах раздевалки. Потом взялся за систему воздухоснабжения.

Хорошо, что вместе со скафандром прислали инструкцию, потому что почти все мои прежние представления о скафандрах оказались неверны.

Человек потребляет около трех фунтов кислорода в день – трех фунтов массы, а не фунтов на квадратный дюйм. Казалось бы, человек может нести на себе месячный запас кислорода, особенно в космосе, где масса не имеет веса, или на Луне, где три фунта весят только полфунта. Что же, для экипажей космических кораблей и станций, или для аквалангистов это допустимо; они прогоняют воздух через известняк, чтобы очистить его от двуокиси углерода, и дышат им снова. Но в скафандре так не сделать.

Даже сегодня многие говорят о «жутком морозе космоса», но ведь космос – это вакуум, а если бы вакуум был холодным, то как бы термос сохранял кофе горячим? Вакуум – это ничто, он не обладает температурой, он только изолирует.

Три четверти того, что вы съедаете, преобразуется в тепло – огромное количество тепла, его ежедневно выделяется столько, что хватит растопить фунтов пятьдесят, а то и больше льда. Звучит невероятно, правда? Но тело производит столько тепла, что от него приходится избавляться – точно так же, как приходится охлаждать автомобильный двигатель.

Разумеется, если делать это слишком быстро, скажем, на холодном ветру, то можно замерзнуть, но перед человеком в скафандре стоит другая проблема – как бы не свариться заживо подобно раку. Вокруг – вакуум, и избавиться от избыточного тепла очень трудно. Частично оно уходит само, но не так уж много, а, находясь на солнце, предмет все равно впитает его больше, чем отдаст, потому-то поверхности космических ракет и отполированы до зеркального блеска.

Так как же быть?

Не носить же на себе пятидесятифунтовые глыбы льда! Избавляться от избыточного тепла следует так же, как и в земных условиях – конвекцией и испарением: надо заставлять воздух постоянно циркулировать вокруг тела, чтобы он испарял пот и, тем самым, охлаждал вас. Верно, когда-нибудь изобретут скафандр, оснащенный такой же восстановительно-очищающей системой, как космические корабли, но пока что практический выход заключается в следующем: следует выпускать использованный воздух из скафандра, выводя с ним пот, двуокись углерода и избыточное тепло, тратя на все это большую часть кислорода.

Есть и другие проблемы. Давление в пятнадцать фунтов на квадратный дюйм, которому вы подвергаетесь, включает три фунта кислородного давления. Легким хватит и меньшего количества, но только индеец из высокогорных Анд будет себя уютно чувствовать при давлении кислорода менее двух фунтов. Девять десятых фунта – предел. Любое давление ниже этого предела просто не будет способно вгонять кислород в кровь – таков примерно уровень давления на вершине Эвереста. Но большинство людей начинают испытывать кислородное голодание задолго до этого предела, поэтому лучше остановиться на двух фунтах кислорода на квадратный дюйм. Кислород следует смешать с инертным газом, потому что от чистого кислорода может заболеть горло, или, что еще хуже, человек от него пьянеет, или начинаются страшные судороги.