Леонид Саксон - Аксель, Кри и Белая Маска

— Ухх…ух-хаживание? — выдавил из себя Аксель, словно пересохший кран, и выпучил на Шворка глаза. — Но…ты же пудель! А она — человек…

— Не согласен ни с тем, ни с другим, — хладнокровно заметил пёс, которому беседа, видимо, абсолютно не мешала «держать темп» печатания. — Если сопоставить наш интеллект — мой и её — то ещё большой вопрос, кто из нас двоих, извините за выражение, ПУДЕЛЬ (последнее слово он произнёс с бесконечным презрением). Этой женщиной движут примитивные, хищнические инстинкты…ты только посмотри на неё…да посмотри же! Одна ухмылка чего стоит, а? Ей только подставь глотку…Впрочем, ты ещё не в том возрасте, когда что-то смыслят в подобных вещах.

После этих слов Акселю и впрямь захотелось снять с полки тяжёлый, толстый словарь доктора Варига — но вовсе не затем, чтоб его читать.

— Да зачем ей хи… хищнические инстинкты с таким, как ты?! — Он даже заикаться стал от возмущения. — Какой от тебя прок?

— Что значит «какой»? Разве я не богатейшее создание этого мира? — беззаботно сказал Шворк, перезагружая компьютер. — Могу предоставить по первому требованию неограниченные финансовые средства и предметы потребления…

— Ты хочешь сказать, — медленно отчеканил Аксель, глядя на него с ещё большим презрением, чем то, которое только что выказал пёс, — что на свете найдётся хоть одна женщина, которая ради денег согласится выйти за пуделя?

— Спустись на землю, Акси, — глядя на него с жалостью, ответил Шворк. — Не одна, а ВЕ-ЛИ-КО-Е МНО-ЖЕ-СТВО…

Аксель, глотнул воздуху и попытался что-то вымолвить, но, не сумев, медленно сел на стул позади пса, по-прежнему погружённого в работу (только теперь на экране монитора маячило уже другое женское лицо, увенчанное высокой пышной причёской). Мальчик почувствовал себя таким униженным и оплёванным — за всех людей! — словно это ему, как сказочной принцессе, нужно было выйти за жабу. Но…может, подобные сказки оттого и возникли?

— Значит, ты…разболтал им, что ты волшебный? — тихо сказал Аксель. В его голосе было что-то, что заставило Шворка оторваться от клавиатуры и повернуть морду к хозяину.

— Ещё чего! — Впервые в его голосе прозвучало лёгкое замешательство. — Я своё слово держу…Они даже понятия не имеют, кто я такой. Хотя, — с удовольствием прибавил он, — очень надеются узнать.

— Ничего не понимаю! — гневно сказал Аксель, вставая. — Так за кого же ты себя выдаёшь? И для чего тебе всё это нужно, скажи на милость?

— За кого выдаю? Вот за него, — пёс ещё раз щёлкнул «мышью», и на экране возникла мужская физиономия — не слишком выбритая, с короткой причёской-«дикобразом» из пегих, как форма десантника, волос, кольцеобразной серьгой в левом ухе, но с выражением не менее самодовольным, чем у Шворка. — Взято из журнала мужской моды, выброшенного в макулатуру нашей Кри.

— Да Кри уже давно не читает всю эту гадость! — взвился Аксель, чувствуя себя вдвойне оскорблённым при упоминании сестры. — Зачем ты стащил чужое фото и морочишь людям голову, если не собираешься говорить о себе правду? А?

— Мм…Ну, я как-то чувствую себя…не таким заброшенным, — неохотно сказал Шворк. — А за кем прикажешь ухаживать?

— За собаками! Вон в соседнем дворе живёт очень приличная болонка, мама даже знает её хозяку, фрау Грубер…

— Не нужно мне никакой дворовой болонки, да и самой фрау Грубер тоже, — с достоинством оборвал его Шворк, возвращаясь к печатанию. — Я уже давно не пёс. А если даже пёс, то…супер-пёс! И я должен найти выход из моего вынужденного одиночества.

Последняя фраза болезненно отдалась в сердце Акселя. Он уже открыл было рот, чтобы запретить Шворку использовать его, Акселя, компьютер в целях обмана и тщеславия — но вместо этого молча опустил голову. Только сейчас он спросил себя, каково приходится его пуделю, который, действительно, давно уже не пудель, но и не человек. И которому во всём мире не найти такого же, как он, существа для любви и дружбы. И хотя не он искалечил Шворка, а Фибах, Акселю вновь стало стыдно за людей.

Тем разговор и кончился. «В конце концов, — сказал себе Аксель, — это же ни к чему не приведёт. Одни письма сменятся другими, только и всего. Шворк никому не разобьёт сердца, ни на ком не пообещает жениться…Пусть отведёт душу, бедняга».

Как-то он даже полюбопытствовал, сколько же всего поклонниц у его пуделя. Оказалось, что пёс, как настоящий собачий Дон Жуан, ведёт им тщательный список. Ему писали Надья Пердю и Лола-Миранда Чагрес, Аврора Эдмонтон-Джонс и Дрю Монтгомери, Катарина де Боот Свааг и Чика Ромеро, Ханнелоре Штайн и Меган О’Коннор, Иванка Милич и какая-то совсем уже захудалая Пушпа Мюллер. Одним Шворк дарил надежду, с другими сразу рвал, третьих переносил в какие-то скользящие списки перспективных кандидатур, и Аксель таращился на его уверенные манипуляции с невольным почтением… «Вот это да! — думал он. — Пудель, а надо же…Не то, что я. Мне вот почему-то никто не пишет».

Конечно, не стоило забывать, что даже если он, Аксель, и человек, то ему всего лишь одиннадцать с небольшим симпатичным хвостиком, что он никого не собирается водить за нос, и что если даже ему напишет какая-нибудь тридцатипятилетняя Катарина де Боот Кваак, то как прикажете потом всё это расхлёбывать — идти под венец? Вот же Кри и Дженни не переживают из-за отсутствия писем…

Но однажды в квартире раздался телефонный звонок. К счастью, трубку снял Аксель, сказав, как всегда «Квартира Реннеров».

— Это ты? — с придыханием спросил незнакомый женский голос, и что-то в нём было такое, что у Акселя в голове почему-то сразу возникло фото Хайке Химмельпфенниг — самая наглая физия из всей шворковой коллекции.

— Й…я, — растерявшись, ответил Аксель. (В разговорах ему частенько не хватало той быстроты реакций, которой отличалась Кри).

— Я знала, что ты здесь, — сказал голос. — Да и где ж тебе ещё быть-то, верно?

— К-кто вы? — заикаясь спросил мальчик.

— Как кто? Твоя Хайкхен!

— Откуда у вас этот номер телефона? — сказал Аксель, яростно дыша в трубку.

— У твоей девочки тоже пара извилин в голове найдётся — понял, пупсик? Разве я не говорила, что я кобра любви, и приползу без спроса? Мой прежний друг — неплохой хакер, он покопался в твоей почте и такого мне, бедной, понарассказывал, что я тебе сейчасссс…

Аксель выронил шипящую, как змея, трубку на стол, словно его и впрямь кто-то ужалил, и поскольку телефон уже опять звонил, не умолкая, пришлось заблокировать номер абонента. В тот же день Шворку было велено прекратить свои собачьи забавы, или пользоваться для них волшебным компьютером. (Повезло ещё, что родителей дома не было!)

— Волшебный компьютер для переписки с людьми не годится, — грустно ответил Шворк. — А вот защитить тебя от моих поклонниц я, конечно, обязан. Хорошо, писем и звонков больше не будет…Но всё-таки, как ослепляет ревность!