Чайна Мьевиль - Нон Лон Дон

— Вот видите? — спросила Диба. — Я ведь понятия не имею, кто победил, а кто проиграл. И у нас нет короны черно-ли-белого короля. Но по вашим лицам видно, что вы сами ничего не хотите знать!

Оба епископа изумленно посмотрели на нее, потом друг на друга. И друг на друга смотрели они очень долго.

— А ведь она, возможно… — начал Бон.

— …права, — закончил Бастор.

— Но, уважаемая Избранная, — сказал Бон. — То есть, простите, я хотел сказать, Неизбранная. В ожидании разъяснения известного дела и состояла вся цель нашей…

— Не можем же мы жить совершенно без цели…

— Ну хорошо, — задумчиво произнесла Диба. — Предположим, я знаю, в чем состоит цель вашей жизни.

— Это правда? — с горячей надеждой воскликнул Бон.

— Что? — воскликнул Хеми.

— Ты это серьезно? — воскликнула Книга.

— Если я вам скажу, в чем цель вашей жизни, — продолжила Диба, — вы должны будете нам помочь. Тут уж не отвертитесь, придется выкладывать про черные окна все, что знаете.

— Это звучит совершенно справедливо, — промямлил Бастор.

— Ну так вот, — продолжила Диба, — слушайте, что я вам скажу. Вы превратно поняли цель своей жизни. Я считаю, что вам надо делать все, чтобы никто и никогда не принес вам этой короны. Ваша цель, весь смысл вашей жизни в том, чтобы никогда не знать и не пытаться узнать, кто в конце концов одержал победу.

Дул легкий, ласковый ветерок, и паутина аббатства колыхалась и трепетала. Пригревало нонсолнце.

— Но с другой стороны, — начал Бон, — она, возможно…

— …что-то знает, — закончил Бастор.

— Мне вот что интересно: может, мы и вправду что-то делаем не так?

— Меня всегда одолевали сомнения, старина.

Они говорили со все возрастающей горячностью.

— Мы совершенные глупцы, тут и говорить не о чем!

— Совершенно верно! Нет никакой необходимости! Ясно, как белый день!

— Наш священный долг состоит, черт возьми, в том, чтобы ни в коем случае не узнать, кто победил.

— Ну конечно! Великолепно! Вот и станем его выполнять!

Оба епископа радостно улыбались — и друг другу, и Дибе, и ее друзьям.

— Мы просто не знаем, как вас благодарить, юная леди. Вы оказали нам неоценимую услугу!

— Рада это слышать, — ответила Диба. — И я дарю вам это перо, как и обещала. — Она передала им украшение попугая. — А теперь наконец расскажите, что вам известно про черные окна. Может быть, это поможет нам благополучно пройти мимо них.

— Я не совсем уверен, что понимаю, в чем ваша цель, — сказал Бон. — Но я подозреваю, что вам надо пройти не мимо окна, а через него.

Диба медленно, рывками продвигалась в плотной, словно сахарная вата, темноте.

Хеми сопел где-то рядом. Джонс шел впереди, с трудом пробиваясь сквозь затянутый паутиной тоннель. Темно было хоть глаз выколи, и девочка ощущала присутствие друзей только по тяжелому их дыханию и дрожи плотной паутиновой массы. Джонсу было особенно тяжко: он тащил за собой ловушку.

Несколько часов ушло на то, чтобы соорудить этот хитрый механизм. Пришлось порядком попотеть.

— Вы точно уверены, что петли выдержат? — прошептала Диба.

— Уверен, — так же шепотом ответил Джонс. — Ты уже седьмой раз… спрашиваешь. Сама же видела… — Он говорил с паузами, тяжело переводя дыхание. — Финг сплел их из самой паутины… так что будь покойна… выдержат. Я все боялся… затягиваться будут плохо… но он сказал… Джонс, сказал он, я же не пытаюсь… учить тебя кондукторскому искусству… как надо защищать от врагов автобус и заботиться… о своих пассажирах. Вот и ты не учи меня… как надо плести шнуры… и делать петли. Вот что сказал мне Финг.

Дибе было очень страшно. Она часто дышала, и по спине ее то и дело пробегал озноб. Неужели нельзя как-нибудь иначе добраться до этой штуковины? Слышно было, как шуршит мимо них, разматываясь за спиной Джонса, крепкий шнур, прикрепленный к ловушке, другой конец которого крепко держит в руке Скул. Она нащупала его и три раза подряд дернула. «Все идет нормально», — означал этот сигнал.

Снаружи, возле узких проходов в плотной паутине собора, кроме Скула остались словеныши и Обадэй. Епископы тоже изъявили горячее желание помогать, и им поручили дергать за паутиновые нити, чтобы отвлечь внимание обитателей аббатства, пока Диба, Хеми и Джонс пробираются в его недра.

Вдруг Диба услышала какие-то едва уловимые звуки. Шуршание, шелест, очень тихий, словно где-то неподалеку с деревьев опадает листва.

— Что это? — пробормотала Диба, остановившись, и Хеми ударился ей в спину. — Слышите?

— Перестань все время останавливаться, — проворчал он.

— Помолчите минутку, — зашептал Джонс. — Впереди что-то мерцает, и… ого!

Вдруг паутина под ногами задрожала, задергалась! Диба поскользнулась и чуть не покатилась по неожиданно открывшемуся уклону вниз.

Она невольно вскрикнула, правда совсем негромко. Джонс одной рукой подхватил девочку, не давая ей упасть, а другой поддержал Хеми, притянув его к себе поближе. Прижав их к груди, он быстро втиснулся в небольшую полость, прикрытую плотным занавесом свешивающейся паутины. Все трое замерли, пытаясь понять, откуда их подстерегает опасность.

Вдруг до Дибы дошло, что шнур, тянущийся наружу, то и дело дергается.

Видимо, это забеспокоился Скул. Она снова дернула три раза в ответ, сообщая, что все в порядке.

Наконец сердце ее успокоилось, и она осторожно заглянула во внутреннее помещение Вебминстерского аббатства.

Они находились на большой высоте. Перед ними открывалось огромное, погруженное в полумрак пространство. Свет нонсолнца едва пробивался сквозь плотные слои паутины, куполом нависающей высоко вверху.

Громадная зала представляла собой неуклюже сооруженный и обтянутый плотной паутиной каркас неправильной формы, поддерживаемый множеством в беспорядке расставленных опор, столбов, колонн и стоек, в свою очередь сплошь увитых паутиной. В самом центре возвышалась древняя полуразрушенная церковь. В окружающем пространстве она казалась совсем крохотной и совершенно терялась. Ее башня со шпилем упиралась прямо в паутиновый потолок. Флюгер полностью утонул в паутине и не был виден.

— Должно быть, отсюда у них все и начиналось, — прошептал Джонс.

В стенах этого громадного помещения виднелось множество черных отверстий: должно быть, это были входы в ведущие наружу тоннели.

— Ну хорошо, — сказал Джонс. — Давайте-ка опробуем наш агрегат.

Он опустил приманку, привязанную к прочному шнуру, вниз. Хеми достал из его кармана электрический фонарик и направил на нее луч света.

— Готово? — спросила Диба.

Она дернула за шнур четыре раза. Сигнал означал: «Паутину не шевелить».

— Сюда сюда… окошко, окошко, окошко, — зашептала она словно подзывая цыплят с утятами: «цып-цып-цып, ути-ути-ути».