Андрей Салов - Нафаня

Прямо передо мной находился здоровенный валун с выбитыми на нем словами и стрелками-указателями. Как и положено в сказке, от него отходило три тропки-дорожки. Я выбрал дорогу, ведущую в тридевятое царство, и зашагал по ней в поисках Нафани.

Дорога привела к берегу озера, где я встретил первого сказочного жителя тридевятого царства. Им оказался работник Балда. Сидя возле кромки воды, он с самым унылым видом предавался созерцанию собственных грязных ногтей. Прут, которым он должен мутить воду, вызывая раздражение и досаду чертовской братии, валялся неподалеку и, по-видимому, уже давненько не пускался в ход.

Это было что-то новое. Такого во время предыдущего путешествия в сказку я не видел.

Балда оказался словоохотливым хлопцем и охотно поведал свою историю. Сидит он на берегу озера вот уже вторую неделю. Первое время он пытался, как положено, раздражать чертей и на славу замутил им воду, но на все его старания никто не реагировал. Складывалось впечатление, что озеро необитаемо, хотя он знал точно, что всегда в нем водились черти, которых он нервировал.

Я предложил Балде не томиться напрасно в ожидании, а вместе со мной отправляться на поиски. Балда согласился и, попросив его немного обождать, умчался в направлении своего жилища. Вскоре он вернулся со здоровенным мешком и мотком веревок, предназначенных для пленения чертей и последующего водворения их к месту исконного обитания.

Спустя еще минуту, насвистывая, мы отправились в путь.

Дорога пролегала через лес, местами приближаясь к бегущей через лес речушке, несмотря на позднее время, в лесу было полно мужиков и баб, собирающих хворост, ягоды и грибы.

Этого не должно было быть, и я потребовал объяснений.

Один шустрый мужичонка поведал нам свою историю.

— Прежде, — сказал он, — мы бы ни в жисть не пошли в лес в такую пору. Раньше здесь было полным-полно всякой нечисти. Были тут и водяные с русалками, и утопленники, и кикиморы. Но сейчас их не стало, и куда запропастилась вся эта нежить, — одному Богу ведомо. Исчезли даже вездесущие обитатели леса — лешаки, не кому стало пугать по ночам одиноких путников.

В этом мы убедились сами. Проплутав по лесу несколько часов, ни разу не услыхали характерного лешачьего уханья.

Мужичок с радостью составил нам компанию. Таким образом, наш небольшой отряд состоял уже из трех человек, когда мы наткнулись на ведьмину избушку, где и решили заночевать, испросив у Бабы-Яги позволения. Но чем ближе была избушка, тем сильнее крепла во мне уверенность, что спрашивать разрешения на ночлег будет не у кого. Старая ведьма наверняка там же, где и прочая нечисть. Я чувствовал, что все это неспроста и каким-то образом связано с исчезновением Нафани.

Мои опасения подтвердились. В ответ на стук дверь послушно отворилась. На пороге стоял добрый молодец, вот уже который день, тщетно ожидающий ведьминого гостеприимства.

Утром мы отправились в путь вчетвером, а когда миновали лесную полосу, наш отряд вырос до дюжины. За исключением меня, Балды и говорливого мужичка, остальная наша группа состояла исключительно из добрых молодцев, тщетно карауливших в избушках «своих» ведьм.

На выходе из леса мы столкнулись с Ильей Муромцем, который, сидя на придорожном камне, чистил меч. Весь вид его выражал величайшую обиду. А обида действительно была огромной. Соловей-разбойник после третьего бандитского посвиста исчез, и это было величайшим нарушением правил.

— Так, — жаловался Илья, — поступать нельзя. Уж теперь-то я намылю как следует разбойнику шею, едва он объявится здесь снова.

Вместе с нами Илья пересек Калинов мост. Дальнейший наш путь пролегал через просторные поля, где к нам присоединилось с полдюжины грустных богатырей, растерявших своих Змеев-Горынычей, с коими в этих краях у них назначены были схватки.

Нечисть сгинула бесследно и никто не мог с уверенностью сказать, в какой стороне она теперь обретается…

Спустя пару дней небольшой отряд добрался до древней, полуразвалившейся и погруженной в сон деревушки. Ее обитатели дрыхли, махнув рукой на дела, пришедшие в крайнее запустение. И это было неудивительно. Из деревни исчезли домовые, и некому стало понукать не шибко работящих людишек.

Но нам повезло. Из деревни ушли не все. В отдалении мы услышали тюканье топора, столь неуместное в сонном царстве. Старый домовой Трифон не подался в бега с прочей братией. Он был слишком стар и умен для того, чтобы участвовать во всяких сомнительных конкурсах. Он-то и указал нам место, где должно произойти интересующее нас действо.

Когда наш отряд перевалил через последующий бугор на пути к указанной долине, глазам предстало невероятное зрелище. В долине кипело сражение. Нечисть грудь в грудь билась с нечистью, змеи бились со змеями, дрались ведьмы с ведьмами. Вцепившись друг в друга, поднимая тучи пыли, катались по земле грязно-серые комочки, — домовые. Отчаянно волтузя друг друга, нащелкивая собратьям копытами по рогам, яростно бились черти.

Повсюду валялись в пыли затоптанные сражающимися некогда алые ленты, на которых еще можно было прочесть надписи: «Мистер Черт», «Мисс Ведьма», «Фотомодель Домовой», «Супер-Змей» и прочие.

Все стало на свои места. Несомненно, такой переполох в тридевятом царстве вызвал Нафаня, насмотревшийся по телевизору всевозможных конкурсов и решивший совершить в сказке культурную революцию. Что из этого вышло — я видел.

По моей команде отряд набросился на нечисть. Нужно было видеть радостную физиономию Балды, волокущего в огромном мешке до сих пор колошматящих друг друга чертей; нежную улыбку, коей награждал потрепанного в битве Соловья- разбойника Илья Муромец; с какой отеческой заботой уводили с собой богатыри взнузданных Змеев-Горынычей. Словоохотливый мужичок помахал мне на прощание рукой, гоня хворостиной перед собой целый выводок утопленников и водяных.

Вскоре я нашел Нафаню. Вид его был жалок и смешон. Правое ухо распухло, под левым глазом красовался здоровенный синяк, а сам он с ног до головы был покрыт грязью. Домовенок смотрел на меня, своего спасителя, как на заклятого врага.

Уже перед самым возвращением домой, выкупав его в озере, где работник Балда самозабвенно дразнил прутом чертей, я не удержался и спросил Нафаню о том, кто же все-таки стал победителем конкурса нечистых?

Он, презрительно хмыкнув, прошипел:

— Кто, кто… Конечно же, я!!!

Именины

Отправной точкой следующего приключения вновь стало бабкино письмо. В нем она просила срочно приехать. Она писала, что с нетерпением ожидать моего приезда будет и наш общий знакомый. О цели вызова бабка умалчивала, но я догадывался, что здесь замешан Нафаня, дувшийся на меня до сегодняшнего дня и, похоже, решивший помириться.