Марина Воскресенская - Последний из эльфов

— Ангелы — это раса?

— Да. И таких рас было четыре до нас, людей, обычных и необычных. Но скоро придет новая раса. Раса Фиолетовых Детей, о которых я говорил. Конечно, сейчас в Мире Паука есть отдельные представители этой расы. Но лишь отдельные. И с каждым годом их все больше. Они противны моей натуре.

— Почему? — спросил Том.

— Они Дети Света. А я — порождение Тьмы, неужели не понятно? — Нарионус тяжело вздохнул и потер виски. Его глаза вновь вспыхнули злым огоньком.

— Ну, следующий вопрос?

— Зачем ты убил Ориона? — выдавил Том.

— А я убил его? Мы сражались в заведомо неравном бою. Он был слишком самоуверен и поэтому умер. Он сам убил себя своей самоуверенностью, а мой меч был всего лишь средством, — заметил Нарионус довольно равнодушно.

— Ты, убийца, ответишь за это! — процедил сквозь зубы Том.

— Я же говорил, что ты захочешь убить меня, — улыбнулся Нарионус, заметив в голосе Тома злость и угрозу. — Скажешь, что это не так? Вот он тоже возненавидел меня за что-то и хотел лишить меня жизни. Скажи тогда, чем же вы с ним лучше меня, если корчи врага перед смертью прельщают и вас. Может, просто дадим друг другу делать свое дело и не станем мешать? Меня многие ненавидят, а теперь стало на одно существо больше. С твоим появлением.

— Если я не убью тебя, это сделает Морлан, — заметил Том.

— Нет. Он слаб. Я могу одним взглядом убить его, — скучающе ответил Нарионус. — Вот ты — другое дело. Спросишь, почему? Все по той же причине. Ты сильнее Морлана. Он маг Перекрестья. Ты же маг из Мира Паука. Нашего с тобой Мира. Тут любой маг Мира Паука приобретает чудовищную Силу. Тем более, если он Обладатель Силы от рождения.

— Ты думаешь, это приятно, — продолжал он, — когда тебя все ненавидят и хотят от тебя лишь подчинения обществу? Это ужасно и ты, Том, знаешь, о чем я говорю. Ты лишь маленькая безвольная песчинка в этой груде песка, из которой складывается теперешний мир. Никто не заботится о том, чтоб ты стал личностью. При рождении мы такие пресные, такие одинаковые, что некоторых это даже коробит. И матери бросают своих детей, как сделала твоя мать. Бросаются детьми, как котятами, осталось только утопить. О том, что ты — жертва материнской нелюбви никто и не задумывается. Кроме твоих бабушки и дедушки, а ведь они не вечны, Том. Затем ты остаешься один и терпишь неудачи, предательство друзей, оскорбления, сначала от одноклассников, затем от коллег. А ты ведь их и сейчас терпишь… Вязнешь все глубже в этой вонючей жиже под названием жизнь. Я прекрасно понимаю, почему ты сбежал в мир иллюзий и бесплотности, где наши с тобой тела плотнее его и окружающая действительность не действует на них. Где живет мечта и стремление человека дышать полной грудью, не смотря ни на что. Ты сделал это бессознательно. Но здесь все не настоящее, разве ты не понимаешь? Ты устал от реальной жизни и хочешь пожить, а не просуществовать. Мне жаль тебя и убивать-то. Но сделаем честнее. Доставай свой меч, и сразимся. Один на один.

Том снова вспомнил, что меча-то у него нет.

— Нет меча? — тут же догадался Нарионус. — Тогда я дам тебе свой.

Он распахнул плащ, и под ним оказался целый арсенал: какие-то крюки, изящно сделанный топорик, кинжал и два меча, висящие в ножнах по правую и по левую руку. Один из мечей Нарионус вытащил и подал Тому рукояткой вперед. Том осторожно взял его левой рукой и встал на позицию. Первый удар нанес Нарионус, затем, Том постарался ответить, но меч вырвался и отлетел в сторону, ударившись о каменную стену. Том изумленно посмотрел на свои руки и в угол, где упал меч. Правая разболелась еще сильнее. В воздухе запахло паленой шерстью, и в следующую секунду Тома отбросило к стене. На грудь встали исполинского размера когтистые лапы, на лицо закапали обжигающие капельки слюны, оскаленные зубы возникли перед Томом: Фенрир вернулся. Грудь заныла, а ребра, казалось, раскалились добела.

Нарионус крикнул, опуская меч:

— Оставь его, он мой!

Фенрир на миг повернул голову в его сторону и прохрипел:

— Я искал его все эти годы! Не уступлю его тебе! Пошел вон, чужеземец! Это вообще мой замок!

Нарионус лишь криво усмехнулся и фыркнул, отперевшись на меч.

Рука Тома потянулась к шее, пальцы коснулись разгоряченного тела и почувствовали сначала цепочку, а затем золотой крестик. Том только сейчас вспомнил, что с самого начала путешествия его что-то охраняло и спасало все это время. Затем ладонь легла на пол и нащупала…рукоять меча, крепко сжала ее. Теперь он понял, что делать. Том рванул меч вверх, что было силы, и крикнул:

— Део дьюс комит ферро!

Меч в руке перестал вибрировать и дергаться. Это как будто дало силы Тому. Вдруг Фенрир взвыл и кинулся к двери, прижав уши и поджав хвост. Боль в руке исчезла, а меч будто врос в руку и стал с ней единым целым. Том кинулся с мечом на Нарионуса, но тот рассек своим оружием воздух и поставил перед собой огненный заслон. Через несколько секунд огонь окружил Тома и от дыма не было ничего видно. Том уже оценил ситуацию, пользуясь мечом, как посохом, взмахнул им над головой, воскликнув:

— Аэстус!

Волны Безымянного моря, которое вот уже около века было закрыто ледяными глыбами, прорвалась и поднялась над замком стеной, обрушиваясь на него сверху. Через щели в стенах закапала, а затем захлестала вода. Вскоре поток прекратился, а воды налилось Тому по пояс. Дым тоже рассеялся, и Том заметил Нарионуса. Тот усмехнулся, блеснул зеленым глазом и шагнул в одно из зеркал. Том кинулся за ним, но было поздно. Пару секунд он мог видеть в зеркале Нарионуса, вместо своего отражения, а затем оно пропало. Том протянул руку, коснулся зеркала: оно было холодным. Вот и нет Нарионуса. Ушел. Скрылся. Наверное, вернется, но не сейчас… Том отвернулся от зеркала, откинув мокрые волосы с лица: здесь ему больше нечего делать. Том прошел к выходу. На пороге бывшей ледяной двери, в луже воды лежал Фенрир. Дыхание его было учащенным, из горла вылетал приглушенный клекот. Он умирал. Фенрир открыл глаза рубинового цвета и воззрился на Тома.

— Знаешь, мальчик, ты победил, — вдруг услышал Том тяжелый хриплый рык. — Забирай камни.

— Но где они? — изумился Том.

— Камни во мне, — скрипнул волк и умолк. Он был мертв.

Том сглотнул и, с отвращением воткнув в брюхо волку меч, вспорол его. И действительно, в брюхе Фенрира обнаружились все три оставшихся камня, целые и невредимые. Том взял один в руки. Желтоватый цвет известил юного эльфа о том, что у него в руках гелиодор, камень, открывающий портал, ведущий в южную часть Перекрестья. Вот и темно-зеленый, с яркими красными пятнами, гелиотроп, ключ к западной части, черный оникс — для Востока. Том уложил камни в сумку на боку и, еле волоча ноги, отправился к выходу из черного замка. Меч Нарионуса, украшенный гематитом, он вложил в пустые ножны. Северное небо уже успокоилось и, впервые за много лет, сквозь тучи выглянуло солнце. Том сбросил плащ, закатал рукава куртки и подставил лицо солнечным лучам. Он давно так не радовался им, а теперь, словно маленький ребенок, прыгал под ними, как когда-то в далеком детстве. Юный эльф так сам и не заметил, как успел возмужать и поумнеть. Том опустился на траву, которая вдруг появилась из-подо льда и снега. Все вокруг зеленело с каждой секундой, начали петь птицы на оттаявших деревьях.