Вадим Чирков - Ликующий джинн

Славик по временам слушал, как если бы ему пересказывали содержание приключенческого фильма, то веря рассказчику, то не веря.

— … Ну вот и все, — завершил свою историю художник. И, как и в начале встречи, развел руками: мол, а теперь делайте со мной что хотите, но что было, то было.

— Я понимаю, — начала отвечать женщина и глаза ее сузились, — государство снаряжает куда-то экспедицию: все идет в этом случае как полагается, хотя и не без риска… но чтобы вот так, по собственной или по чьей-то прихоти взять и сорваться никого не предупредив! И куда — на другую планету!! И кажется, через окно? Виктор Александрович!

— Да, да, я слышу, — виновато пробормотал Кубик. — Через окно, вы правы, Елена Васильевна, через окно…

— На одиннадцатом этаже! — всплеснула руками мама Славика. — Ведь вы могли упасть!

— Они были еще выше, Лена, — вставил ее муж, — они были в Космосе.

Но женщина не обратила на эти слова никакого внимания. Она встала.

— С меня хватит! — было ее отповедью всем троим. — Больше никаких пришельцев! Сколько можно! От них не было житья в деревне, а сейчас и в городе! Все! Ты слышишь, Славик! Ни-ка-ких при-шель-цев! Виктор Александрович, это и вас касается!

— Ну, ма… — взмолился Славик. — Ведь это не только от нас зави…

Женщина продолжала распоряжаться обстановкой:

— Из дома — ни ногой! В школу тебя будет отвозить папа, из школы забирать — тоже. Будешь сидеть дома. И никаких телефонных разговоров! — взгляд в сторону Кубика. — Это просто становится невыносимым! Пусть кто-то другой испытает на себе пришельцев! У меня просто ум за разум заходит: мой сын на какой-то планете дерется с роботами! Пока все не возьмешь на себя, — решительно объявила она, — в доме будет твориться неизвестно что!

Мужчины переглянулись.

— Не в доме, а на всей планете, — вставил вполголоса старший Стрельцов, но его не услышали.

— Пока все не возьмешь на себя… — Что поделаешь, именно такую гневную речь произнесла Славикина мама, и ее можно понять. Я думаю, и другая мама, стань она на место Елены Стрельцовой, сказала бы примерно то же самое или точно то же.

— …в конце концов у меня только один сын! — закончила Елена Сергеевна. — Где твоя одежда? — обратилась она к Славику.

— Только эта, — он обеими руками огладил серебристый костюм. — Та осталась на Кукурбите. На память о друзьях с Земли.

— Как же ты пойдешь домой?

— Я дам ему свою куртку, — сказал Кубик, — а про костюм подумают, что он маскарадный. Сегодня же старый Новый год. Вы ведь на машине?

Перед тем, как уйти, Славик не выдержал — подошел к окну и посмотрел сквозь стекло наверх. Все небо был падающий навстречу его взгляду снег. Где уж там было увидать несущийся меж звезд космический корабль, где Питя, должно быть, так же, как он, будь у него окно, смотрел бы… вниз… вверх?

Мама в этот момент послала папу на кухню за стаканом воды для себя, сама она открыла сумочку, чтобы все-таки посмотреться в зеркальце и что-то подправить на лице, Славик услышал шепот проходящего мимо Кубика:

— Обо всем никому больше ни слова. Молчок! Придумай что-нибудь, если не хочешь лишиться своих молстаров и невидяек. Мол-чок!

Так, на этом слове, закончилась та история и началась вторая половина зимы для Славика.

В понедельник, 14 января папа отвез Славика в школу. Он проводил его до вестибюля и успокоился, только когда сына у него перехватил Славикин старый друг Стас Гусляков. Тот, увидав Стрельцовых, входивших в школьный вестибюль, полетел к ним со всех ног.

— Ты где был все каникулы? — закричал он издали. — Я тебе по три раза на день звонил, а иногда и по семь!

Надо было врать, но врать, понял Славик, надо как-то поближе к истине, тогда, если проговоришься, можно сказать, что зарапортовался, рассказывая. И Славик ответил другу, что был в гостях у дяди и не где-нибудь, а в космическом городке. Его дядя инженер. Там, в космическом городке, такое… такое!..

А Стас все каникулы провел дома. Ну, ходили, конечно, в кино, просто так ходили-бродили, у Герки дома они вчетвером — он, Герка, Витец и Боб-скотовод (Коровин) — у него балдели. Один раз пробалдели всю ночь, шумели, музыку слушали — сосед три раза приходил ругаться. Класс! Потом вповалку легли спать…

Славик, слушая, кивал… Ах, каким рассказом он мог бы ответить другу, каким рассказом! Но прав был Кубик: если хочешь, чтобы кукурбитские "игрушки" остались при тебе, — молчок! Молчок! А то ведь распустишь язык — привяжутся, всё в конце концов вызнают, а дойдет до взрослых, тогда начнут тебя трясти по-настоящему, а "игрушки" потребуют для расследования, и поминай как звали! Нет, тайну нужно хранить при себе сколько можно, сколько хватит терпения, вдоволь ею насладиться, хоть она в тебе и ворочается, как кролик в брюхе удава, а после будет видно…

А Стас никак не мог остановиться, рассказывая про тот ночной балдеж. Как они…

Тут прозвенел длинный-длинный звонок, весь вестибюль и весь коридор стали расходиться по классам. Через десять минут Славик и Стас сидели за партой. Перед ними предстала их классная руководительница, Алевтина Николаевна, математичка, за ее спиной чернел прямоугольник доски.

Снова очутившись в школе, Славик понял, что самое трудное для человека, побывавшего (тайком, можно сказать) на другой планете, — это казаться человеком обычным, будто бы ничего такого не видевшим. Потому что стоило ему на минуточку перестать кого-то слушать, как он оказывался на Кукурбите. Такова была над ним власть другой планеты. И ум, и даже глаза Славика были полны ею.

Хорошо, что за спиной Алевтины Николаевны была черная доска. Славик уставился в самую ее середину и на черном этом экране тут же высветилась цветная картинка: на его ладонь, ворча и скаля на всякий случай зубы, взбирались крохотульки (величиной с фасолину), кукурбитские зубаки. Шерсть у них была встопорщена, но они, поворчав и обнюхав теплую ладонь, все-таки укладывались на ней…

Но вот математичка подошла к доске, застучала по ней мелом — цифры повели меж собой извечную свою войну, и цветная картинка исчезла. Воинственные (и неуступчивые) цифры ее прогнали.

Надо еще сказать, что встреча Славика с родителями длилась не час, не два, а целых три дня. И, может, три ночи. Три дня мама не могла успокоиться, и все, кажется, не верила, что видит сына живым и невредимым. Ранним-ранним утром второго дня Славик заметил, что мама потихоньку приоткрывает дверь в его комнату и смотрит на него — она хотела удостовериться, что сын в кровати, что он жив, что он спит, как все нормальные (не побывавшие на другой планете) дети. Путешественник поплотней закрыл глаза.

Однажды мама интересно взмолилась: