Эрик Ниланд - Слуги света, воины тьмы

Он вздохнул, понимая, что никогда не обретет утешения. Так или иначе, он был повинен в чьей-то гибели. Но уж лучше незнакомые люди, чем его сестра.

— А-га, — проговорил Роберт. — Мы приехали.

Машина свернула на усыпанную гравием подъездную дорожку. Неоновая вывеска гласила: таверна «Последний закат».

Элиот повернулся и увидел приземистое здание с красной металлической крышей. Несколько обшарпанных автомобилей и выстроившихся в ряд мотоциклов стояли у входа. Парковка была усеяна пустыми бутылками и мусором.

— О, похоже, много народа, — отметила Фиона. — А завтрак тут готовят?

— Да нет вообще-то, — пробормотал Роберт, ставя машину на свободное место, поодаль от других автомобилей и мотоциклов. — Но внутри есть на что посмотреть.

— Подожди. — Фиона робко прикоснулась к плечу Роберта. — Сейчас мы не по телефону говорим, никто нас не подслушает. Скажи мне, в чем дело. Есть какая-то опасность?

Роберт погладил ее руку, сжал и поцеловал.

— Опасность? И да и нет, моя дорогая. Речь о вашем отце.

— Лучше бы ты раньше сказал, — поморщилась Фиона и высвободила руку.

— Ты не стала бы ему помогать, если бы он в этом нуждался? — спросил Роберт.

— Не знаю. Он такой странный. — Фиона скрестила руки на груди. — И потом: что он сделал за всю жизнь для меня и Элиота, кроме того, что выслеживал нас и вообще вел себя, как полный урод?

— А я ему помогу, — заявил Элиот и открыл дверцу.

Ему хотелось дать Луи шанс. Бродяга, бомж, инфернал — все равно. Он подарил Элиоту больше доверия и тепла, чем любой из его так называемых родственников.

— Его здесь нет, — сказал Роберт Элиоту. — Сейчас нет. Но он действительно в беде, и вы можете ему помочь. — Он посмотрел на Фиону и нахмурился. — Будет проще, если я вам кое-что покажу.

— Ну давай, показывай, — нетерпеливо проговорил Элиот и схватил с сиденья рюкзак.

Роберт повернулся к Фионе.

— Ну?

— Ладно, — тяжело вздохнула та. — Не могу позволить, чтобы мой брат вошел в такое заведение один.

Она нацепила на запястье резинку, открыла дверцу и вышла. Они втроем поднялись на крыльцо «Последнего заката» и вошли в двустворчатые стеклянные двери.

В баре было сумрачно. Светились только неоновые рекламы пива, музыкальный автомат в одном углу, телевизор в другом да три светильника над бильярдными столами. Пол был усыпан опилками и арахисовой шелухой. Пахло пивом.

Небритые мужчины в джинсах и кожаных куртках оторвались от своих занятий (в основном они потягивали пиво) и принялись разглядывать Фиону.

Роберт заслонил ее собой и кивнул бармену.

Бармен кивнул в ответ и указал на дверь черного хода.

Посетители вернулись к пиву и разговорам, словно забыв про вошедших, но не все. Кое-кто продолжал пялиться на Фиону.

— Не обращайте внимания на этих уродов, — прошептал Роберт. — Пошли.

Он направился к задней двери.

Элиот и Фиона пошли за ним, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Хотя посетители бара показались Элиоту настолько интересными, что ему трудно было оторвать от них глаза. Он увидел много разных татуировок и представил себе, что его предплечья покрыты кельтским орнаментом или знаками индейских племен… Таким крутым он бы себе понравился.

Они подошли к задней двери, и Роберт вставил ключ в тяжелый замок. Дверь открылась, они вошли. Роберт пошарил по стене, нашел выключатель, и у них над головой загорелась лампа дневного света.

Они очутились в кладовой. Кругом стояли бочки с пивом и ящики, наполовину заполненные бутылками. Здесь было холодно. Стальная дверь слева вела в холодильную камеру. На другой висел амбарный замок, и с трудом читалась надпись «ВЫХОД».

Роберт закрыл за собой дверь, в которую они вошли, и запер ее.

— И ты хотел привести меня сюда одну? — прошептала Фиона, посмотрев на него.

— Одну? — удивился Элиот.

— Ладно, не будем об этом. То, что вы должны увидеть, находится здесь.

Роберт стал раздвигать ящики и бочонки, чтобы образовался проход.

На полу валялись старые перекидные календари. Элиот достал фонарик и включил его. На одном календаре, за тысяча девятьсот семьдесят девятый год, были изображены окуни, на другом (за тысяча девятьсот шестьдесят третий) — гоночные автомобили, на третьем (за тысяча девятьсот тридцать второй) — разные крытые мосты. И все календари были открыты на декабрьской страничке.

Роберт отодвинул в сторону последний бочонок.

Стала видна дверь в кирпичной стене.

Но не настоящая, а кое-как нарисованная. Рама, очерченная черным маркером, внутри которой красно-коричневой краской грубыми мазками было изображено некое подобие досок.

Элиот сделал шаг вперед. Он не мог судить наверняка, но ему показалось, что это не краска, а запекшаяся кровь.

К стене была приделана медная дверная ручка. Она просто торчала из кирпича и, казалось, вот-вот отвалится.

— Это что, шутка? — спросил Элиот.

— Вовсе нет. — Роберт утер пот со лба. — Эта дверь ведет в Новогоднюю долину. Думаю, именно туда ушел ваш отец. Это очень опасное место. Вам придется войти туда и разыскать его.

— Мы только что пережили три смертельно опасных испытания, — фыркнула Фиона. — И я не собираюсь рисковать своей жизнью и жизнью Элиота ради человека, который даже не удосужился признаться нам, что он наш отец. Роберта ее слова удивили и, похоже, задели.

— Секундочку, — вмешался Элиот. — Может быть, у него имелась веская причина для молчания.

— Например? — язвительно осведомилась Фиона.

— Ну… как минимум — бабушка. Готов поспорить: он ее боялся.

— Значит, он просто тайно следил за нами, чтобы знать, что с нами все в порядке? — поджала губы Фиона. — Не верю. Он из другого семейства, и наверняка ему что-то нужно от нас.

Роберт прислонился к стене и устремил на Фиону возмущенный взгляд, но она его не замечала.

Нет, с Робертом явно что-то не так. Как и машина дяди Генри, ее шофер сегодня был совсем не похож на себя.

— Мы должны дать Луи шанс хотя бы объясниться, — сказал сестре Элиот.

В ожидании ответа Фионы он смотрел на нее, а она задумчиво разглядывала нарисованную на стене дверь. Порой его сестра могла быть такой холодной — совсем как бабушка, а иногда она поражала Элиота своей добротой.

— Хорошо. Ты прав, — наконец прошептала Фиона. — Открой эту дверь. Давай посмотрим, что это за долина.

— Ты поступаешь правильно, Фиона, — просиял Роберт. — Нет ничего важнее семьи. — Он предупреждающе поднял руку. — Но сейчас отойдите немного назад. Боюсь, это будет непросто.

Он повернулся лицом к нарисованной двери и взялся за ручку.

Краска на кирпичах потрескалась, как ледяная корка. Неровные линии, нарисованные маркером, стали ровнее. Одни кирпичи выпятились, другие ушли вглубь. Крошечные острые осколки полетели в разные стороны, некоторые вонзились в руки Элиота.