Дэвид Класс - Огненный шторм

— Ты запросто мог разбиться, когда прыгал с поезда. Почему тебе такая дурь в голову взбрела?

— Остался бы — тоже погиб бы.

— За тобой гонятся?

— Надо кровь остановить, — говорю я, запинаясь.

— Отвечай на вопрос.

— Да, за мной гонятся. Мне нужно переодеться в сухое.

— У меня тут не благотворительный фонд.

— Я заплачу.

Блеснул глазами:

— У тебя есть деньги?

Берегись, старина!

— На шмотки хватит, — отвечаю. — И на мотоцикл.

Хейсу становится еще интереснее.

— А что ты хочешь?

— Что-нибудь попроще, — продолжаю я. — Подойдет подержанный мотоцикл, можно даже немного помятый. Был бы на ходу.

Ты что, забыл, что собаки на мотоциклах не ездят? Лапами за руль не уцепишься! Предлагаю приобрести другое средство передвижения. Конечно, я бы предпочел роскошный седан, но охотно подумаю и о внедорожнике…

Краснорожие парни в заклепках глядят на меня как на буйнопомешанного.

— Наличными, — говорю я Хейсу. — Никаких купчих, техпаспортов и прочей лабуды. Сколько?

Хейс на секунду задумывается.

— А что мне мешает просто отнять у тебя бабки — и дело с концом?

Кровь у меня на щеке похожа на боевую раскраску. Руки чуть разведены, кулаки сжаты. Смотрю прямо в глаза-кремни.

— И правда, что вам мешает?

У меня такое чувство, что Хейс редко улыбается, но тут он улыбнулся.

— Этот задранец напоминает мне меня, — говорит он приятелям. — Ну-ка принесите ему сухие штаны, пока у него яйца не отмерзли, надо беречь генофонд нации. Эй, Пискля, у тебя вроде бы был мотоцикл на продажу?

— Ага, — отвечает высокий фальцет, — но это же развалина…

— Ничего, подойдет, — обрывает его Хейс. — А как твоя дворняга поедет?

Какое внимание к моей скромной персоне! Кстати, обращение «дворняга» мне не очень-то по душе. Может быть, лучше — «мистер Дворняга»? И позволь напомнить о необходимости приобрести роскошный седан…

— Мысль! — говорит один парень, который коже с заклепками предпочитает джинсу. Больше похож на фермерского сына, чем на байкера. — У моей тети Рейчел в сараюшке стоит одна штуковина. Мотоколяска, древняя, такие сто лет назад делали.

Хейс задумывается на минуту, а потом предлагает мне сделку:

— Четыреста баксов Пискле за мотоцикл. Сотню тете Рейчел за коляску. Еще сотенную мне лично за шмотки и радость общения. Всего шестьсот. Ну что, наскребешь, задранец?

Шестьсот? Это грабеж на большой дороге! Сбивай цену. Напомню, что при торговле всегда полезно делать вид, что ты собираешься уходить…

— Заметано, — говорю я и протягиваю руку. Она телепается на ледяном ветру, словно линялый флажок.

Хейс ее не замечает.

— Покажи деньги, — говорит он.

— Ездит отлично, ну, почти всегда, — объясняет мне Пискля. — Если начнет глохнуть, пни его вот сюда. — Показывает.

Двигатель фырчит и заводится.

Да уж, классная машина. Умеешь ты делать выгодные покупки.

Молчи уж. У самого вид дурацкий.

И это мягко сказано. Битый час байкеры рылись в сараюшке тети Рейчел и нашли там старую мотоциклетную коляску. Вид у нее такой, словно она снималась в фильме с Лорелом и Харди, [9] Стэн Лорел и Оливер Харди — популярный комический кинодуэт 1920-1930-х годов. реквизит для каскадеров столетней давности. Потом долго изобретали способ приделать ее к «харлею» Пискли, у которого вмятин и ржавчины больше, чем чешуек у карпа.

Кое-как залепив мне ухо, байкеры нарядили меня в заплатанные джинсы и потертую кожаную куртку. Джинсы мне на два размера велики. Штанины я закатал, но сверху все топорщится.

У куртки только один рукав — второй оторван. И последний издевательский штришок: кто-то повязал Джиско красную бандану.

И вот мы прощаемся с байкерами, которые уже считают нас кстати подвернувшимся развлечением.

— Счастливого плавания, задранец!

— Смотри, чтобы штаны ветром не сдуло!

— В следующий раз мы твоему псу татуировку сделаем!

— Только поглядите — Дороти в косухе и Тотошка в платочке!

Я улыбаюсь и машу им, собираясь нажать наконец на газ и поскорее смыться отсюда ко всем чертям, и тут к нам не спеша приближается Хейс. Тьфу, пропасть. Что ему еще понадобилось?

— Ну и видок у тебя, — говорит он.

— Вы же сами постарались. И ваши ребята, — говорю.

— Ты что, обиделся? — Он уже держит мой мотоцикл за руль.

— Нет. Мне тепло, а мотоцикл на ходу, — отвечаю я, пожав плечами. — А больше мне ничего не нужно. Спасибо. Счастливо.

Он не отпускает руль. Неловкая пауза. Суровый мужчина хочет что-то сказать, но не привык выражать свои чувства. Я протягиваю ему руку, — может, он хоть руль выпустит.

На этот раз он ее пожимает. Вцепляется голодной анакондой. Мне не высвободиться.

Он наклоняется ко мне.

— Вообще-то я не лезу с советами, но кто бы за тобой ни гнался, лучше встретить его лицом к лицу, а не бегать от него. Возвращайся домой.

Я смотрю ему в глаза.

— Но вы-то убежали.

Бесстрастное лицо. Сильный человек. Так почему же мне кажется, что он печальный и ранимый?

— И вот до чего это меня довело. — И он плюет на землю, словно вместе со слюной избавляется от целой жизни. — Беги — и скоро окажется, что тебе уже не вернуться. Вот я и не вернулся. Возвращайся домой, к знакомой жизни и к тем, кто тебя любит.

— Не вариант. — Я бы еще что-нибудь сказал, но тут мне вспоминается знакомая жизнь и те, кто меня любит. Горло у меня перехватывает.

Он смотрит на меня и все понимает. В конце концов, у нас есть что-то общее.

— Тогда ладно. Доброй охоты.

БРУУМ-БРУУМ-БРУУУУМ! Словно пушечный залп. Старый мотоцикл с ревом срывается с места и едва не падает в реку. Коляска нависает над обрывом.

Байкеры сбегаются с советами.

— Выруливай!

— Глуши мотор!

— Сейчас псину уронишь!

Джиско с ними согласен.

Кажется, ты говорил, что умеешь водить такие штуки! Я не могу сидеть позади тебя, но ПОДО МНОЙ СОВСЕМ НЕТ ДОРОГИ! ДЖЕК! СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!!!

Борцовский поединок со старым мотоциклом. Будто объезжаешь мустанга. Прямо на краю обрыва. Из-под колес летит песок. Пятьдесят футов — и на камни. Коляска нас перетягивает. Джиско закрывает глаза лапами.

Газую последний раз. Колеса вылезают из песка. Обратно на бетон. БРУУМ-БРУУМ-БРУУУУМ!

Едем на юг по двухполосному шоссе. В лицо бьет холодный ветер, но кожаная куртка — словно доспехи. Гортанный рев мотоцикла. Тряска пробирает до костей.

Неплохо. Даже интересно. Разгоняюсь.

Адреналин после прыжка с поезда еще чувствуется. Не говоря уже о драке с Кэссиди. Ну и ночка. Мчусь в темноту и думаю, кто следующий на меня набросится. А ну, кто на новенького?!

В голове вертятся обрывки стихов. Теннисон, «Атака легкой бригады». Вторая строфа: