Улисс Мур - Лабиринт теней

Значит, они встретились тут, в Венеции.

Может быть, в книжном магазине?

Компьютер снова загудел.

Нет. В необъятном море Интернета ни о какой встрече нет ни малейшего упоминания.

Кроме одного.

У собора Сан-Донато в Пьяве.

Госпожа Блум нашла сайт книжного магазина в этом городе.

Переводчик встречался там с детьми накануне днём. И в статье говорилось, что он живёт в Вероне.

Этого достаточно.

Госпожа Блум выключила компьютер и вышла из комнаты.

Стала ходить взад и вперёд по коридору.

Сколько времени?

Глубокая ночь.

Отправиться в Верону сейчас невозможно.

Даже поездов нет в такое время.

И потом, как сказал муж, она не должна выходить из дома.

Но почему?

Она подошла к окну в кухне и, отодвинув штору, выглянула на улицу. Потом остановилась, потому что поняла — допустила ошибку. Она читала об этом в книгах.

Она прошла по квартире и, только погасив всюду свет, снова выглянула в окно.

И никого не увидела, естественно.

А кто там, собственно, должен быть?

«Я ломаю голову над глупостями…» — решила госпожа Блум, задвигая штору.

И тут увидела его.

Крохотный красный огонёк на другой стороне канала.

Там кто-то курил сигарету.

Красный огонёк ярко светился в темноте.

Госпожа Блум почувствовала, как у неё подгибаются колени.

Она немного отодвинулась от окна, не в силах поверить в происходящее.

Выходит, её муж прав?

За ней действительно кто-то следит?

Она постояла, в задумчивости глядя на этого незнакомца. А он стал прохаживаться вдоль канала. Присел на ступеньки, потом поднялся и перешёл по мостику к её дому.

Когда он оказался в свете фонаря, госпожа Блум узнала его.

Это был тот тип в котелке и с зонтом.

Владелец Разрисованного дома.

Его звали Эко.

Квартира внезапно превратилась в тюрьму. А единственное, чего хотелось сделать госпоже Блум, выйти из дома и чтобы никто не преследовал её.

Она посмотрела в глазок.

На лестнице никого.

Дверь в её квартире крепкая, такую можно открыть только ключом.

Только ключом, подумала госпожа Блум, вынимая его из замочной скважины. Она слышала, что некоторые воры умеют с помощью магнита поворачивать ключ, оставленный в двери.

— Думай, думай, думай… — повторяла она себе, продолжая ходить взад и вперёд по коридору.

Первое, что нужно сделать, успокоиться.

Второе — действительно успокоиться.

И третье — сохранить спокойствие.

Она заставила себя прилечь на кровать. Имя переводчика, имя автора приключенческих романов, Разрисованный дом, который она реставрировала, загадочная судьба Мориса Моро и исчезновение её дочери — всё это сплелось в её сознании в чудовищный клубок.

Она поднялась и решила приготовить себе настойку ромашки.

Уронила баночку с травой, подняла её, поставила воду на огонь… И приказала себе перестать дрожать, словно ребёнок.

Сумела.

Понадобилось немало времени, но сумела.

Продумала план действий.

Вернулась к компьютеру, включила его и подавила желание расколотить его, потому что работал он очень медленно, узнала, когда отходит первый поезд в Верону, и выключила. Нечего и пытаться купить билет через это гудящее устройство.

Взглянула на часы. Отключила из розеток все телефоны и сложила их в сумку.

Нашла самый лёгкий чемодан.

Сложила его и тут же всё вытряхнула.

Нашла самый лёгкий рюкзак.

Подумала, что и с ним привлечёт внимание и решила ехать без всякого багажа.

Взяла только деньги, всё, что понадобится, купит потом.

Села в кухне за стол и немного подождала. Наконец сварила кофе, глубоко вздохнула, подошла к окну и распахнула его.

Человек в котелке и с зонтом всё ещё стоял там.

— Эй! — крикнула госпожа Блум. — Это я к вам обращаюсь! Я же знаю, что вы слышите меня! Предлагаю договориться. Если подниметесь сюда выпить кофе, скажу всё, что знаю о моей дочери, а вы объясните, почему следите за мной и поможете найти её. Ну, что скажете? Поднимайтесь сюда! Кофе я приготовлю в кухне.

Когда человек слегка махнул в ответ рукой, она закрыла окно. Налила кофе в чашку и прошла к двери. Приоткрыла её, чтобы человек мог войти, приласкала Мьоли и спряталась за створкой приоткрытой двери.

Услышала как открывается внизу входная дверь.

И шаги на лестнице.

Эко пришлось признать, что госпожа Блум умная женщина. Он даже попросил разрешения войти. Она не ответила, но Эко решил, что она в кухне и не слышит его.

— Госпожа Блум, позвольте войти? — спросил он.

Странно, конечно, разговаривать с человеком, за которым ведёшь наблюдение.

В кухне кофе стоял на столе. Она сдержала обещание.

Только кофе, однако.

Когда он вошёл в комнату, госпожа Блум быстро выскользнула из квартиры, закрыла дверь и заперла её на ключ.

Он не мог открыть её изнутри без ключа.

Так что Эко не мог выйти.

Никаких телефонов, кроме мобильника Томмазо Раньери Страмби, у него не было.

И на нём к тому же не оказалось денег.

Осаждаемая и осаждающий поменялись местами.

Эко опустился на стул в кухне и выпил кофе.

Он оказался отличный.

В Лабиринте было светло.

Словно в каком-то ларце, собрался здесь весь свет, какого так не хватало снаружи, — тёплый, золотистый, мягкий свет, будто ласкавший кожу.

А сам Лабиринт оказался просто коридором, узким и высоким, словно неф в готическом соборе. Очень узкий и очень высокий.

Анита придержала дверь, пропуская Джейсона и Зефира. Потом, не говоря ни слова, вынула ключ из замочной скважины, и створка сама повернулась на петлях.

Очень медленно и осторожно.

— Вошли, — прошептал Джейсон, следуя за Анитой, и потрогал стены — шершавые, пористые, с рисунком, напоминавшим змеиную кожу или ветвистый рисунок древесной кроны.

Не похоже, чтобы это нарисовал человек.

И всё же именно так и было.

— А что дальше? — растерялась Анита.

Когда отошли от двери, она ощутила сильный поток воздуха, как будто переместилось куда-то что-то огромное. Зефир, подойдя к ней, настолько слился со светом в коридоре, что, казалось, растворился в нём.

Но воздух всколыхнул не он. Причиной оказалась дверь, в которую они вошли.

Обернувшись, Анита обнаружила, что её нет. Там, где ещё мгновение назад находилась стена с дверью, теперь зеркальным отражение уходил вдаль длиннейший золочёный коридор, в который они вошли.

Лабиринт изменял свою форму.

Ребята долго стояли в растерянности, размышляя куда же идти.