Улисс Мур - Лабиринт теней

ПОД ПРОЛИВНЫМ ДОЖДЁМ

Гроза вроде утихомирилась.

Но дождь всё ещё лил как из ведра, заливая всё вокруг — прозрачные ручьи, травянистые луга, храмы и усыпальницы Аркадии. Овцы попрятались среди руин, голуби и ласточки — в своих гнёздах на фронтонах, а цикады, которые накануне вечером радостно приветствовали появление ребят, теперь молчали.

Ждали, когда перестанет лить дождь.

А он словно и не думал прекращаться, будто решил лить вечно.

Сидя на земле среди вороха скомканных бумаг, Рик зачёркивал и писал, писал и снова сердито зачёркивал. И всякий раз посылал при этом проклятия дверям, животным, напиткам, лодкам и воображаемым городам.

— Не силён ты, выходит, в этом деле, — заключил кудрявый.

— А что делаешь? Задание по латинскому языку?

Все трое сидели под арочной колоннадой, заросшей плющом, проникшим во все щели, где время от времени слышалось воркование голубей.

Последняя позволила поджигателям выбраться из ямы и, соединив цепью, привела сюда, в сухое место, без лишних слов развела костёр и поджарила несколько кукурузных початков, которые поджигатели с жадностью сгрызли. Рик продолжал невозмутимо что-то зачёркивать и записывать, словно и не слышал вопросов.

— Похоже, у тебя какая-то очень трудная работа, — спустя некоторое время снова заговорил кудрявый.

— Ты ещё учишься? Или уже работаешь? — спросил его брат.

— Интеллектуальный труд вырывает человека из человеческого общения. Физический труд, напротив, ведёт человека к людям, — прокомментировал кудрявый.

— Подожди, не говори… — остановил его белокурый, пытаясь вспомнить, где он это слышал.

— Не представляю.

— Гёте?

— Немножко неполноценный немец. Кафка. Квиты. Один — один, попал в точку.

— У меня это было на кончике языка!

— ХВАТИТ! — взревел Рик, комкая бог знает какой по счёту лист. — И так трудно, а тут вы ещё с вашими разговорами без конца отвлекаете.

Поджигатели звякнули цепями:

— Эй! Не сердись, друг. Не можешь ведь ждать от нас помощи!

— Мы же всё ещё «плохие».

Рик сердито посмотрел на них, потом снова стал ломать голову над записями. Он ненавидел такие логические загадки, придуманные на пустом месте.

Ему никогда не удавалось понять механизм этой игры и как следует сосредоточиться, чтобы разобраться в нём. И пока он пытался попарно соединить молоко, кофе и лимонад с лодками, воображаемыми городами и разноцветными дверями, то невольно задался вопросом, кто же этот садист, который придумал для них такое наказание.

В конце концов он сдался. Откинулся, обессиленный, к колонне и всерьёз подумал, что нужно послать всё это подальше и как следует выспаться.

День оказался необыкновенно долгим. И эта загадка прекрасно завершала его.

Он поискал взглядом Последнюю, но она, оказывается, опять исчезла в лесу, совершая нескончаемый осмотр местности. Оставила, прислонив к стене, своё длинное медное ружьё, заряженное пиротехническими патронами.

Кудрявый, похоже, догадался, о чём думает мальчик, и заметил:

— Твоя подруга обходит… Как вы называете это жалкое местечко?

— Аркадия, — машинально ответил Рик. — Умирающий город. Или, если хотите… Земля, где люди не знают болезней.

— Весьма необычно, сказал бы я, — проговорил белокурый. — Город умирает, а болезней нет.

— А знаете что, — добавил кудрявый, — я ведь больше двух часов мокнул под дождём, пролежав в грязи по самое горло… и даже ни разу не чихнул.

Его брат с удивлением посмотрел на него:

— А знаешь, ведь ты прав. Я тоже не заболел.

— Это всего лишь легенда, — вздохнул Рик. — Путешественники-фантазёры, которые искали Аркадию, думали, что это сказочное и волшебное место, короче, создавали всякие мифы о нём.

— А почему же вы называете Аркадию Умирающим городом? — спросил белокурый.

Рик подтянул колени к подбородку и зевнул.

Он отдал бы половину своих лет, лишь бы только поспать и ни о чём больше не думать. Но всё же ответил:

— Мы называем этот город так, потому что здесь никто не живёт. Никто не ищет его, а значит… никто больше не верит в то, что он существует.

Белокурый задумчиво посмотрел на Рика:

— Значит, именно это делаете вы?

— Что? — удивился мальчик.

— Разъезжаете по свету и спасаете умирающие города?

Рик невольно рассмеялся.

— О нет, мы приехали сюда из-за одной записной книжки — той самой, с которой Последняя не расстаётся…

— Той, с которой ты разговаривал?

— Да, именно из-за этой.

— А тебе никогда не приходило в голову, что стоило бы обратиться к хорошему доктору?

Рику стало смешно:

— Ну, вообще-то действительно, это может показаться странным, но…

— Да нет, это же вполне нормально — разговаривать с книгой, — вмешался кудрявый. — Я видел такое сотни раз.

— А потом мы столько же раз сжигали книгу, — добавил белокурый.

— Но тому, кто разговаривал с нами, мы всё-таки всегда позволяли убежать.

— Мы плохие, но не настолько.

Рик покачал головой, теперь уже смирившись с тем, что не придётся спать.

— Дело в том, что нашему шефу такие вещи действуют на нервы, — продолжал белокурый. — Поэтому он и поручил нам следовать за этой Анитой Блум.

— И легко ли это было? — спросил Рик, зевая.

— Не очень. Но чтобы держать вас всех под контролем, мы перепоручили это дело трём хулиганам, вашим сверстникам.

— Трём кудрявым? — поинтересовался Рик, насторожившись.

— Верно. Ты знаешь их?

— Спорю, что это братья Флинт.

Теперь Рик начал понимать многие вещи.

— Так или иначе, тебе не удаётся сделать то, что должен делать, — заключил белокурый.

— Верю, — безутешно согласился Рик. — Это какая-то головоломка. Я ненавижу их.

— Кому ты это говоришь! — в один голос ответили братья.

— Знаешь, к кому тебе нужно обратиться? — усмехнулся белокурый, помолчав. — К нашему шефу.

— Верно, отличная мысль! — расхохотался другой.

— Нет, серьёзно. Вот уж кто умеет решать всякие загадки. У него потрясающий ум и железная память. Он в одну секунду разрешит тебе твою шараду.

— Вы правду говорите? — спросил Рик, и в голове у него зародилась одна совершенно нелепая мысль.

— У меня есть решение, — прозвучал голос Рика со страницы записной книжки.

Анита не поверила своим ушам. Она всё ещё сидела на ледяном берегу реки с раскрытой книжкой на коленях, а Джейсон ходил вокруг неё, потому что уже не мог спокойно сидеть на месте.