Улисс Мур - Лабиринт теней

Монгольфьер опустился ещё немного.

И ещё.

Потом за борт корзины ухватились две руки.

И появился Джейсон.

— Анита! Ты в порядке?

И она увидела его в полумраке.

Наверное, улыбнулась ему.

— Ты умер, — ответила она. — Я видела.

Он сказал что-то ещё, но Анита не услышала.

— Где мы? — в растерянности спросила она много позже.

— Приходит в себя! — воскликнул Джейсон, присев возле неё.

Анита открыла глаза, всё ещё плохо соображая, что с ней и где она.

Вокруг темно.

И много людей.

И Джейсон.

Рука у него подвешена на перевязи.

— Анита, — обратился он к ней.

— Ты…

— Тсс… Ты ударилась головой.

— Но… твоя рука?

— Это всего лишь ушиб, — ответил Джейсон.

Потом рядом с ней присел и Рик:

— Привет Анита. С возвращением.

Анита ничего не понимала. Каким образом Рик оказался здесь?

А другие двое: кто они такие?

— Рик и братья Ножницы подоспели как раз во время, — объяснил Джейсон, видя, как она удивляется. — Отогнали это… что-то… Увидев пламя и фейерверк, это существо тут же растаяло во мраке.

— Но…

— К счастью, воздушный шар застрял в потолке, и нам удалось снова опустить его вниз, — закончил мальчик.

— А Зефир? — прошептала Анита с тревогой.

— С ним хуже всего, — признался Джейсон, — мы отнесли его к другим жителям Лабиринта. Он остался с ними.

Анита попробовала осмотреться. Видела лица Джейсона и Рика и тех двух мужчин, которые шпионили за ними.

— Извините, юная госпожа Анита, — первое что сказал кудрявый довольно смущённо.

— Извините? Вы о чём? — растерялась девочка.

Ей помогли сесть, и она прислонилась спиной к корзине.

— Что не поверили вам с самого начала, — вмешался белокурый.

— Мы и представить себе не могли… всё это.

— И представить себе не могли… вот и всё.

Джейсон и Рик помогли Аните подняться.

Она посмотрела вниз и спросила:

— Где мы?

Её голос эхом отозвался в пустоте, окружавшей их.

Конус света от электрического фонарика осветил какие-то далёкие каменные углы.

— Не знаем, — признался Джейсон. — Но поднимаемся.

Все были вконец обессилены.

Пока воздушный шар поднимается, установили дежурство по очереди и уснули.

Никто не знает, сколько они спали.

Всех разбудил кудрявый.

— Мы остановились, — сообщил он.

Все поднялись, и корзина закачалась.

Кудрявый оказался прав: монгольфьер перестал подниматься.

— Сколько времени? — спросил Рик, ещё не совсем проснувшись.

— Час, — ответила Анита, посмотрев на часы Питера Дедалуса. Единственные часы, которые никогда не останавливались.

Джейсон высунулся из корзины и посмотрел на шар над их головами, но ничего не увидел, кроме канатов, на которых держалась корзина.

Рик тоже высунулся — с другой стороны — и осветил фонарём не только шар, но и каменные стены вокруг.

Кудрявый и белокурый попробовали раскачать шар, но он всё равно не двигался.

— Не понимаю… — Джейсон покачал головой. — Не похоже, чтобы мы ударились о скалы.

— А я узнаю это место… — сказал вдруг Рик.

И говоря так, осветил фонарём свод моста, перекинутого через ущелье. Шар остановился как раз под ним.

— Нужно сместить его! — предложил рыжеволосый мальчик.

Он взял фонарь в зубы, схватился за самые толстые концы, на которых висела корзина, и принялся сильно дёргать их. Поджигатели помогали ему и, благодаря общим усилиям, шар сдвинулся на несколько сантиметров.

— Все вместе, взяли! — приказал Рик.

— Держи вот этот конец!

— На счёт три тянем! Раз, два… три!

На этот раз маленький монгольфьер соскользнул к краю моста.

— Ещё! — настаивал Рик. — Раз, два и… три!

Наконец шар выплыл из-под моста и опять начал подниматься.

— Скорее! — крикнул Рик, удерживая анкерный трос, пока шар поднимался вдоль внешней стороны моста.

— Я знал! — воскликнул он мгновение спустя.

Свет фонаря слабо осветил каменный силуэт огромной обезьяны, висящей на витой лиане.

— Что знал? — спросила Анита.

— Что мы под виллой «Арго»! — воскликнул рыжеволосый мальчик.

Теперь можно было хорошо рассмотреть узкий, горбатый мост. Он выглядел каким-то призрачным. Погашенные фонари чередовались со статуями: обезьяна, дятел, большой дракон и кит с приподнятым хвостовым плавником. Олень, кот с исхудалой мордой, волк, конь и хамелеон. Лев, сидящий как сфинкс, и мамонт с кривыми бивнями.

Корзина наклонилась вперёд.

— Рик?

Но рыжеволосый мальчик уже соскочил вниз.

Быстро привязал анкерный трос к основанию какой-то статуи и, счастливый, вскинул вверх руки:

— Мы дома!

Таверна называлась «Находчивый путешественник». За столиком сидел только один клиент, спокойно потягивавший какой-то напиток. И совсем рядом пляж и сияющее море.

Блэк Вулкан, Войнич и господин Бултон, он же господин Блум, стояли во внутреннем дворике.

— Что скажете, если завершим ваш визит хорошим лёгким обедом? — спросил господин Блум. — И заодно поговорим немного о музее.

«Да, да, проект музея», — вспомнил Войнич.

И при этом представил стенд с четырьмя книжками-окнами и белой табличкой:

ПОДАРОК

МАРИУСА ВОЙНИЧА

Подарок. Необычное слово для его повседневного словаря, но сегодня оно всплывает уже второй раз — первый День Без Вивианы.

Первый триумфальный день в его новой жизни.

— Ах! — воскликнул он, продолжая внутренний монолог. — Если бы я только догадывался, что это так просто!

— Не понял, простите.

Они уселись за столик в таверне. Он, Блэк и Бултон.

— О, нет, нет, просто я вслух подумал кое о чём, — ответил Войнич. — Личный вопрос. Сбросил со своих плеч огромный груз.

Заказали две порции запечённой рыбы и один отвар ревеня.

— Нет, — внёс поправку в заказ Войнич. — Мне тоже рыбу! С картофелем!

И пока ожидали блюда, Войнич вспомнил события недавних дней: звонки Эко и братьев Ножницы, ужасные подозрения, которые вызывали у него их донесения, тысячи взаимосвязей, которые он выстраивал между Разрисованным домом, Морисом Моро, семьёй Мур и этим совершенно безопасным городком.

— Мы говорили о записной книжке, господин Войнич… — Господин Бултон прочистил горло. — Наверное, для большей точности её следовало бы назвать «Дневником путешественника».

Войнич кивнул. Не знает, конечно, этот весёлый господин Бултон, сколько лет лишала его покоя эта книжка, сколько бессонных ночей провёл он в безнадёжных попытках объяснить её существование, и как небольшой бунт возвратил ему ясное понимание вещей… то есть, что книжка эта настолько необыкновенная, что её место в музее.