Лине Кобербёль - Последний дракон

— Спасибо! — поблагодарил я. — Ты и сам-то не больно чистый!

Потому что на щеках у него была черная полоса от сажи, а руки были такие, будто он смазал их гусиным жиром и окунул в золу, как делали принцы в сказках, когда им приходилось переодеваться в нищих.

Он ухмыльнулся.

— Я занимаюсь одним дельцем вместе с Местером Маунусом, — сказал он. — Ты только погоди! Слух об этом разнесется…

Слова эти прозвучали зловеще, когда их произносил Пороховая Гузка. Что ни говори, прозвище свое он получил не зря.

Мама глянула неодобрительно на его руки.

— Постарайся ничего здесь не трогать, — сказала она. — И вот что, Аллин, мне нужен сильный парень.

Пороховая Гузка гордо выпрямился.

— Готов служить! — сказал он и отбросил рукой волосы. От этого черная полоса стала еще гуще.

Я увидел, что мать сдержала улыбку.

— Такой, чтоб чуточку сильнее, Аллин! — сказала она. — Кого мы знаем?

Пороховая Гузка словно бы поник, сжался, будто воздушный шар, который проткнули. Он покосился на Розу, и я понял: он хочет посмотреть, не смеется ли она над ним. Он питал слабость к Розе, и не только потому, что она хорошо стряпала. Хотя если ты Пороховая Гузка, это кое-что значит…

— Киллиан неплох, — сказал он. — Каллан сильнее, но… — Он покосился на кровать, где лежал Каллан. Глаза Каллана были закрыты, и мне кажется, он спал.

— Тогда приведи Киллиана, — только и сказала мать. — И еще, Аллин…

— Да?

— Вымой руки, прежде чем вернешься обратно, ладно? Там, где хворые и раненые, должно быть чисто.

— Ладно! — ответил он и умчался.

Я лежал, завидуя паре его здоровых ног.

Немного погодя явился Киллиан Кенси. Быть может, Пороховая Гузка предупредил его; во всяком случае как руки, так и лицо Киллиана были значительно чище, чем обычно…

— Пороховая Гузка сказал — вам нужна подмога?

Мама кивнула:

— У Давина вывих лодыжки. Мне нужен кто-нибудь, чтобы вправить ее, а у меня сил не хватит.

Ой! Ой и снова — ой! Эти слова прозвучали просто ужасающе.

— Ты уверена? — спросил я, хотя понимал, что это глупо. — Может, не вывих, а только растяжение?

— Давин! Вывих! И коли тебе хочется нормально ходить, Киллиан поможет вправить его.

О, если бы сейчас глоток драконьей крови! Большой глоток! Но я не мог вытащить фляжку так, чтобы ее никто не видел. А что бы подумали мама и Роза, если б они узнали, что в этой фляжке.

Тогда пусть уж меня лучше медленно ломают огромные лапищи Киллиана.

Так примерно это и получилось. Гордиться мне было нечем. Я орал, как девчонка. Я так громко кричал, что Каллан проснулся. Я заметил, когда лодыжку вправили, поставили на место. Это было даже слышно. И почти в тот же миг, так быстро, что казалось, будто кто-то взмахнул волшебной палочкой, — почти в тот же миг боль утихла. Болезненность, да, осталась. Но вовсе не то нелепое: я-почти-не-могу-выдержать-эту-боль.

— Почти не больно, — ошеломленно сказал я.

— Конечно, — ответила мать. — Ты по-прежнему думаешь, что это было растяжение?

По сравнению с этим я уже ничего не почувствовал, когда мне промыли и перевязали царапины на руке. Мне удалось даже сунуть фляжку под подушку, прежде чем они помогли мне снять рубашку. Однако же меня по-прежнему лихорадило, и им пришлось помочь мне помыться. Это было чудно. Будто вновь стать ребенком. Но одно дело — мама. А вот Роза… Мне не по душе было, что ей пришлось увидеть меня таким жалким. Мама заставила меня выпить два разных чая: один настоянный на ивовой коре, другой — смесь каких-то отвратительных на вкус трав. Потом мама подошла к кровати Каллана.

— Он придет в себя? — спросил Каллан.

— Да, — ответила мама. — Если будет слушаться меня.

Последние слова были явно предназначены также для того, чтоб их слышал я.

— Ладно, — сказал Каллан. — Потому что, когда мы оба снова встанем на ноги, этому олуху зададут такую трепку, что ему небо с овчинку покажется.

Я проспал большую часть дня. Но сны не оставляли меня в покое. Один раз я проснулся от собственного крика, такого громкого, что еще слышалось его эхо. Каллан смотрел на меня, лежа напротив на своей кровати, но не вымолвил ни слова.

Роза же, наоборот…

Роза сидела возле моей кровати, и лицо ее было бледным как смерть.

— Ну что, худо тебе? — спросила она.

Так оно и было. Я все время мерз, хотя большой таз с тлеющими угольями стоял возле моей кровати.

— Это пройдет, — ответил я, — когда кончится лихорадка.

— Да, — согласилась она. И вдруг, словно ей было уже никак не удержаться, у нее вырвалось: — Я прекрасно знаю. Я всегда тебя браню…

Это еще что?

— Пожалуй, к этому я привык. Во всяком случае, более или менее.

Так оно и было. Иной раз это задевало меня, и тогда мне было не очень-то весело.

Она кивнула, словно я сказал нечто важное. Я только Я не знал — что. Однажды Нико рассказал мне: есть, мол, на свете большие книги, по которым можно выучиться другим языкам. В книгах этих полным-полно чужих слов. Я бы пожелал, чтобы кто-нибудь написал такую книгу о девичьем языке, потому что частенько не понимал ни слова, когда говорили девочки.

— От тебя по-прежнему чуточку пахнет, — сказала она.

Но все же взяла меня за руку.

Через четыре дня Дракан со своей ратью добрался до Скайарка. И дракон с ними.

Драконариев было так много, что они заполонили все ущелье, от одной скалистой стены до другой.

Если б Дракан и захотел, он не смог бы навалиться на нас всем войском сразу. Места не было.

Со стены я видел, что они идут. Ноги еще не набрали силу, и мне было нелегко взбираться по лестницам. Хотя лодыжка меня больше не беспокоила, вся беда была в лихорадке.

Рать Дракана остановилась, хотя она была еще так далеко, что походила на одно огромное существо — длинную змею, черную на снегу. Но одно можно было различить даже на таком расстоянии: длинное бледно-серое туловище дракона.

— Что он собирается делать с этим чудовищем? — ни к кому не обращаясь, спросил Астор Скайа. — Что проку от него? — Он сплюнул в снег у подножия стены. — Это только животное, огромное, но все же животное.

Я-то знал одну из причин, почему Дракан тащил с собой живого дракона весь долгий путь из Дунарка. Но об этом я и не думал проболтаться. А до исхода дня весь Скайарк узнал другую причину.

Началось с того, что Дракан послал вестника к крепостным стенам. А вестник был не один. Перед ним шагала маленькая рать из…

Множество невысоких солдат?

Нет. Даже если внизу на земле все кажется маленьким, когда стоишь так высоко, как мы, все равно сомнений быть не могло.

— Это же дети! — сказал лучник, стоявший рядом со мной. — Дети с оружием! Неужто он думал, что мы станем драться с ними?

— Это ведь невозможно! — сказал лучник, стоявший рядом со мной с другой стороны. — Стрелять в детей нельзя.